Народному артисту России, главному режиссеру Мурманского Театра Северного флота исполнилось 70 лет.
Юзеф Фекета в Мурманске – личность известная. Но при этом он очень прост, приятен и интересен в общении. А главное – ставит спектакли, которые всегда вызывают интерес у мурманских зрителей. Вы наверняка видели постановки Фекеты: «Каменное гнездо» Вуолийоки, «Отец» Стриндберга, «Осколки» Чехова, «На бойком месте» Островского, «Ревизор» Гоголя. Его учителями в режиссуре были народные артисты СССР: Борис Захава, Андрей Гончаров, Валентин Плучек. И он взял от них все самое лучшее. А из своих 200 спектаклей более 50 Фекета поставил в Театре СФ.
Старость художника не касается
- 70 лет, но назвать вас дедушкой язык не поворачивается. В чем секрет молодости и задора? Чем поддерживаете бодрость духа?
- Старость художника не касается. Это не биологическое понятие. Старость – это когда художник уже ничего не может делать. А если он трудится, созидает, творит, он молод. Каждый день мне нужно что-то придумывать. И в этом сила молодости.
- Когда вы захотели стать режиссером?
- Сначала я хотел стать актером. Поступал же я в один год сразу в два театральных института: в киевский и харьковский. В Харькове взяли сразу. Ах, какой замечательный человек был наш преподаватель Алексей Борисович Глаголин, главный режиссер Харьковского театра имени Пушкина. Интеллигент, аристократ! Никогда не кричал, всегда выбрит до синевы. И нам говорил: «Никогда не приходите на репетицию с заросшими щеками. Это же неприлично!» Эти слова я запомнил на всю жизнь. Но со 2-го курса меня забрили в солдаты, 3 года отслужил в ракетных войсках, вернулся, доучился и после всего год поработал артистом, а затем уже поступил в Щукинское училище на факультет режиссуры.
- Во время учебы подрабатывали?
- На первом курсе под Новый год приходит артист Театра им. Пушкина и просит его выручить. «Проведи, - говорит, - вместо меня два утренника в детских садах». Я подвязался на это. Но утренников оказалось пять, причем на каждый приходило сразу несколько групп. К концу дня был мокрый, как из бани, похудел килограмма на 4. Это был мой первый выход на аудиторию. Подрабатывали мы и в театре оперы и балета - статистами. Вокруг прыгали на пуантах Ромео и Джульетта, а я был стражником, в руках – алебарда, на голове - шлем, стою, молчу, боюсь лишний раз глазом моргнуть. И так по несколько часов.
В Мурманск привел случай
- Почему не стали покорять Москву или Петербург?
- Когда я закончил Щукинское, меня пригласили в Театр имени Ермоловой. Но мне хотелось набить еще руку, побольше практики. Поэтому носило меня по стране дай боже. Работал режиссером в драмтеатрах Астрахани, Семипалатинска, Перми, Якутска, Челябинска, Закарпатья.
- Когда попали в Театр Северного флота?
- На седьмом году работы в Закарпатском драмтеатре подумал, мол, что-то я засиделся и давай писать письма: Минск, Гродно, Гомель, Мурманск. Просто ткнул пальцем на карту и предложил себя. Из Мурманска вскоре пришла телеграмма от начальника театра. «Буду в вашем городе. Встречайте!» На вокзале я увидел офицера в морской форме. Переговорили. И в октябре 88-го я прибыл в этот кабинет. В углу, как сейчас помню, стояло кресло-кровать, я спал здесь почти 2 месяца. В то время в театре было 12 человек - приезжих актеров из Иркутска. Они жили в гримуборных. Мы все вместе кашу здесь варили. Потом квартиру получил. Почти четверть века здесь работаю. Это мой дом, мне здесь уютно. Часто он мне снится, во сне я обязательно на репетиции. Когда я пришел сюда, я видел растренированность труппы. Мне удалось собрать свою актерскую коллекцию и я этому безмерно рад.
По спектаклю видно темперамент постановщика
- Какой он – современный режиссер?
- Сегодня масса театров живут без главных режиссеров, они приглашают их на время постановки спектакля. Месяц, два и - гуд-бай. Для театра, труппы, зрителей – это очень неплодотворно, с актерами, как с детьми, нужно постоянно работать. Мне кажется, прав был Товстоногов, который коллекционировал актеров. Он открыл Кирилла Лаврова и Иннокентия Смоктуновского, у него работали Басилашвили, Доронина. Он собрал такую труппу, что она была не только номером один в России, но и в мире. Вообще, если в театре есть актеры, которых можно назначить на роли в «Горе от ума», значит, труппа сформирована идеально. Режиссер - профессия сложная, нервная, как бы ты не открещивался от спектаклей, они тебя выдают с головой. Кто ты, сразу видно: темпераментный или рохля, четко ли понимаешь, что творится за окном, чувствуешь ли ты время...
- А были спектакли, о которых не хотелось бы вспоминать?
- Были спектакли к определенной дате, так называемые «датские». И вот я приходил к секретарю по идеологии, клал на стол три пьесы, сообщал, что хотел бы одну из них поставить к съезду. Потом мне звонили и говорили, что можно. Пьеса, к примеру, о коммунисте, который встал на рельсах - то есть забастовал, потому что кто-то там несправедливо поступил. Сцены корявые, это не литература, это конъюнктурные вещи. Что делать? Я вставлял песни под гитару. Народ шел валом. Красивый мальчик. С гитарой. Да еще хорошо поет. Идея коммунистическая проходила завуалированно, это хоть как-то спасало положение.
- Не зря говорят о большом влиянии музыки на спектакль. А на ваш взгляд, такое явление, как мюзикл, может стать неотъемлемой частью вашего театра?
- Я давно мечтаю сделать настоящий мюзикл. Наша «Госпожа министерша» - это музыкальная комедия. Там много и песен, и танцев. Это первая попытка приблизиться к мюзиклу. «Деньги не пахнут» - тоже попытка. Там много танцев и пластики. У меня этого всегда много, это от того, что я внутренне очень музыкальный, хотя не играл ни на одном инструменте. На Украине вообще особое отношение к музыке. Мне нравится музыкальный спектакль - это еще один способ воздействия на душу зрителя.
- В столичных театрах сегодня много эпатажа: раздеваются, сексом занимаются, на сцену выводят инвалидов. Что, по-вашему, сегодня модно для театров?
- Модно синкретическое искусство – смешение жанров: драма-фарс, комедия-трагедия… Потрясающий эффект! Петр Фоменко – гений режиссуры сегодня. У него труппа театра состоит из трех его выпусков. И они говорят абсолютно на одном языке. Что касается перформанса, то однажды Марк Захаров в спектакле «На каждого мудреца довольно простоты» показал голого Глумова, в таком виде тот шел на разговор к тетушке. Прошел он из одного угла сцены в другой, правда, спиной к зрителю. Это был дешевый трюк. А вот когда Захаров работал вторым режиссером в Театре сатиры у Плучека, поставил «Доходное место» с Андреем Мироновым. Спектакль власти закрыли, потому что настолько это было ярко, злободневно, причем без всякой наготы. Все должно быть в меру, дозированно. Увы, некоторые режиссеры думают, что, раздев героев Островского, вызовут ажиотаж.
С музой под одной крышей
- У каждого творческого человека есть Муза. А каково живется под одной крышей двум творческим людям?
- Я никогда не мечтал о жене-актрисе, потому что я видел и знаю эту «кухню». Но когда увидел Наташу (речь идет о заслуженной артистке России, актрисе Театра СФ Наталье Долгалевой), как молния пронзила. И не пожалел ни разу за все годы. Наталья Дмитриевна очень чувствительная на правду, она слышит с первых нот фальшивую игру актера. Около 30 лет вместе - и все нам не скучно. Наталья – не из тех жен главных режиссеров, которые хотят все роли переиграть в театре, и она никогда ни во что не вмешивается. Золото!
- А дочь вы не отговаривали от поступления в театральный?
- Это решение Ани. И ведь какая умница... На сегодня, считаю, ее спектакль «Медея» - самый лучший в нашем репертуаре. Мне она сказала только одно: «Папа, не мешай!». И я молча сидел, смотрел на сцену, вспоминая, как 20 лет назад начинал работать в Мурманске.
Анна СОЛОВЬЕВА
27 Мая 2011
4 комментария
обсуждение >>