«Поставленный при участии известных актеров петроградских театров в подлинных местах событий и частью в прекрасных декорациях фильм не только восстанавливал ход событий, но и воспроизводил колорит эпохи. Удачным было также применение Ивановским монтажа по контрасту. Сцены, снятые во дворце, монтажно переплетались со сценами в крепости, подчеркивая непримиримость двух миров: царского самодержавия и революционеров. В Зимнем дворце — пышный праздник, бал, танцуют полонез, а в крепости на заключенного Бейдемана надевают смирительную рубашку. Во дворце — балетный спектакль, порхают снятые крупным планом изящные ножки балерины, а в крепости узника Нечаева заковывают в тяжелые ножные кандалы. Хорошо принятый советскими зрителями «Дворец и крепость» не без успеха прошел также на экранах ряда зарубежных стран.»
Н.А. Лебедев
«Дворец и крепость» — первый у Ивановского фильм из историко-революционной «серии» — занял в истории советского кино почетное место. Ни одна серьезная монография, посвященная 20-м годам, не может обойтись без рассказа о нем. {} Этот фильм как бы разведывал тему, которой суждено было стать главной в советском кино на десятилетия, и потому даже его просчеты были поучительны.
Сценарий фильма написали О. Форш, тогда только что окончившая первый вариант романа «Одеты камнем», и П. Щеголев, написавший повесть «Таинственный узник». Писательница-историк и историк-писатель пользовались одним и тем же материалом — историей заживо захороненного в Петропавловском каземате гвардейского поручика Михаила Бейдемана. Революция раскрыла секретные архивы и сделала гласным одно из подлейших преступлений «царя-освободителя». Даже для самодержавной России, история которой переполнена фактами чудовищного беззакония и безмерной жестокости в отношении всех инакомыслящих, пожизненное заключение дворянина без суда и следствия, одним росчерком пера Александра II, было случаем исключительным. Факты превосходили любой вымысел, материал был столь интересен и обилен, что сценарий в конце концов оказался перегруженным.
Фильм не освободился от сценарных «излишеств», и это породило нередкий в искусствознании парадокс в его оценках: по выходе фильма критики жаловались, что исторических эпизодов слишком много и они мешают следить за личной драмой Бейдемана, а спустя три десятилетия было сказано совершенно обратное — что драматическая сюжетная линия банальна и потому не способна объединить воедино интересные исторические факты. Для кинематографистов начала 20-х годов драма существовала преимущественно в форме драмы бытовых обстоятельств и человеческих характеров; в 50-х годах драма, особенно историческая,— это прежде всего драма идей. Фильм «Дворец и крепость» был сделан в соответствии с господствовавшими представлениями о природе конфликта в исторической драме — изменить и расширить такие представления станет по плечу лишь Эйзенштейну,— но в нем личная драма показывалась на широком социальном фоне, и это было ново, это было для своего времени подлинной новацией.
Ромил Соболев
«20 режиссерских биографий», Издательство «Искусство», Москва 1971 год (стр.126-127)
2 комментария
обсуждение >>