В дореволюционной крестьянской России, темной и безжалостной (а ей посвящена примерно половина длящегося больше двух часов фильма), мало вдохновляющего — во всяком случае в том ракурсе, который выбрал режиссер, рассказав о большой Истории с позиции "одной бабы". Здесь важно и то, что "баба", и то, что "одна", то есть одна из многих, ничем особенным не выдающаяся, кроме нечеловеческого терпения и живучести.{}
Мы, конечно, довольно скоро понимаем, что главная героиня не просто баба, а образ России, обуянной Антихристом, и, стало быть, те, кто ее мордует, не какие-то пришельцы, они вышли из ее лона. Как бы ни любил Смирнов ностальгирующего Бунина, для поэтизации прошлого здесь почти не остается места, его занимает апокалиптическая жуть "окаянных дней", доведенная до мифологического финала, где вся Тамбовщина за свои грехи и страдания смывается бурными потоками, уходит под воду — как "Титаник" российской цивилизации. {}
Трудно сказать, какой бы оказалась картина, будь она снята в пору громких и модных, но весьма поверхностных разоблачений ужасов советской истории. Ясно, что сегодня она получилась совсем другой и вступила в сложные отношения с нынешним, гораздо более муторным и смутным временем.
Андрей Плахов
Газета "Коммерсантъ", №201 (4742), 26.10.2011
41 комментарий
обсуждение >>