Те, кто берется экранизировать «Чайку», неизбежно сталкиваются с множеством трудностей. Пьеса представляет собой сплошные разговоры. Герои беседуют сами с собой, когда кажется, что они разговаривают с кем-то другим. Каждый из них вовлечен в безумный водоворот желаний и разочарований. {}
Переосмысливая авансцену с помощью блуждающего объектива камеры, Майер соединяет два главных движения. Активно используя крупные планы, он глубоко проникает в диалоги персонажей, при этом действие фильма разворачивается на берегу озера — в обстановке граничащей с неприличием красоты. Ни одно из этих режиссерских решений не доступно для театральной постановки. Когда в фильме впервые появляется лицо Ронан, зритель видит светящуюся сферу, которая буквально заполняет собою экран. Создается впечатление, что она в своем белом платье излучает солнечный свет. Когда Нина играет в пьесе Константина, воздух наполняется звуками гобоя, а в темном лесу и на лицах героев мерцают отблески огня.{}
Переносить Чехова на большой экран — задача не из легких, поскольку его пьесы предназначены в первую очередь для классической сцены, на которой говорят актеры. Приближая к лицам камеру и превращая декорации в ландшафты, которых театр никогда не сможет себе позволить, Майер смело преодолевает трудности.
Джозефин Ливингстоун (Josephine Livingstone)
3 комментария
обсуждение >>