С 30 января в российском прокате «Снег в моем дворе» — первая за девять лет режиссерская работа Бакура Бакурадзе, уже успевшая стать событием благодаря фестивалю «Маяк», международному смотру в Шанхае и премии «Белый слон». Размеренный, порою смешной, но преимущественно все же грустный фильм о мужчинах разной судьбы и парадоксально схожей неустроенности отправляет зрителя в старые районы Тбилиси, где во двориках растет гранат, бродят собаки и потомки тифлисских воров. Словом, продолжается покалеченная войнами и социальными переломами жизнь, способная смутить стороннего наблюдателя матерым неблагополучием. Или, напротив, очаровать волей к жизни, которой дышит это «потерянное поколение».
Две фигуры, как есть — трагические. Режиссер Гиви (его играет сам Бакур Бакурадзе) давно живет в Москве, ездит на дорогой машине и иногда снимает кино. Последний фильм — на его постере гордо помещена пальмовая ветвь Каннского фестиваля — вышел два года назад, с тех пор Гиви живет неясно чем. У него вроде бы появилась интересная задумка для камбэка, но продюсер (
Гарик Мартиросян с сигарой) осаживает творца: тебе уже полтинник, хватит мучиться этим авторским кино. Сними блокбастер, заработай денег — время для экспериментов на голодный желудок прошло. Бакурадзе эту режиссерскую дихотомию знает получше многих: прошлый его фильм «
Брат Дэян» — драма сербского генерала, скрывающегося от Гаагского трибунала — вышел девять лет назад, после него мхатовская пауза и работа над сценариями космических фильмов Клима Шипенко («
Салют-7», «
Вызов»). Гиви нуждается в деньгах и решает продать свою квартиру в Тбилиси. Прыгает в машину и отправляется на дальняк, в город детства.
В Тбилиси живет другой мужчина честной судьбы, давний знакомый Гиви — Леван (Леван Гоголадзе). У него ситуация примерно того же склада, но только вместо мук творческого кризиса тотальное безденежье. Бывший спортсмен, игрок грузинской сборной по регби, влачит жалкое существование в пыльной халупе. В недавнем прошлом от него ушла жена, забрала с собой детей (к ее чести — разрешает с ними видеться и даже снабжает игрушками, которые он дарит от своего имени). Потом спортсмена на пенсии разбил инсульт, на этом фоне обострился диабет. Леван питается макаронами и гречкой (которые ему противопоказаны), много курит и закидывается рецептурным диазепамом — потом лежит мешком. Его круг общения ограничен тбилисской шпаной: магазинными воришками, словоохотливым и немного сумасшедшим братцем, слушать которого уже невмоготу. Единственная отрада — две собаки, Джесси Большая и Джесси Маленькая. Ну и интернет, в который мужчина выходит со старенького ноутбука с западающими клавишами. В Сети Леван и Гиви чудом нашлись и вспомнили друг о друге: однокашники, которых жизнь много лет назад раскидала по разным странам и стратам, заводят долгую беседу. Гиви предлагает Левану подработку: ежедневно вести дневник, описывая свою жизнь. Вознаграждение скромное — всего пять лари в день. Зато при деле и под каким-никаким присмотром, а московскому режиссеру — фактура для нового фильма.
Кино повторило реальность. О жизни Левана Бакур Бакурадзе узнал из социальных сетей, начал ему понемногу помогать. А тот, в свою очередь, записывать свои наблюдения, которые и стали костяком сюжета «Снега в моем дворе». Получился певучий грузинский неореализм (обошлись
без велосипедов), в котором небоскребы-стекляшки нового Тбилиси возвышаются над старыми двориками и неубранными террасами. Кто-то мчит по делам на «Мерседесе», другие, в их числе и Леван, ногами месят снежную хлябь, перебиваются случайными подачками и мелкими кражами. То стибрят покрышки, то продуктовый обнесут, распихав по карманам рыбные консервы. Леван, может, и полощется где-то на дне городской жизни, но не лишен внутреннего стержня: попрошайничает молодо и нагло, может даже у префекта денег стрельнуть. Обещает разблокировать в скайпе своего болтливого родственника, если тот заплатит 500 лари — бесплатно выслушивать всю эту чушь нет ни сил, ни желания. Циничность бродяги слетает с персонажа редко, но неизменно к месту: «Снег в моем дворе» изобилует трогательными сценами, в которых герой заботится о своих собачках или увлеченно собирает с детьми конструктор. И великодушно прощает солдата-срочника, решившего обобрать гранатовое дерево в его дворе — отложив нож, предлагает поделить добытое пополам, да и разойтись с миром.
Это не обреченное умирание, которым часто пропитаны фильмы о бездомных и отверженных. Скорее, просто такая жизнь, наполненная сожалениями и маленькими радостями. Сегодня на столе появилась кола (без сахара) и есть надежда, что городская администрация отдаст скопившийся у нее металлолом. Завтра продавщица тактично не заметит, как Леван ворует у нее из-под прилавка сигареты — еще и вино в долг даст, и дворнягам костей. На стене, прямо над кроватью Левана, висит детский рисунок. Его дети взрослеют — это хорошо, но недалек тот час, когда они устыдятся своего бедного приходящего папы — вот это уже невыносимо. Собаки — смертны, но недавно Леван во сне беседовал с Богом и видел Рай, в которой все псы попадают. Товарищи по ремеслу улетают пошуршать по европейским столицам, но одиночество ненадолго — они вернутся, чтобы перезимовать в родном Тбилиси. Да и Гиви вот-вот приедет, обещал привезти свой старый ноутбук. Наверное, все наладится.
Чего нельзя сказать о его московском визави — «Снег в моем дворе» бережно относится к Левану, но довольно жесток к режиссеру Гиви. Меланхоличный автор пребывает в состоянии застоя: ему не снимается и не любится, даже фары на внедорожнике стали светить как-то тусклее. Хотя с автомобильной оптикой, как выясняется к финалу, все в порядке — проблему надо искать в прокладке между сиденьем и рулевым колесом. Двое мужчин средних лет вышли из одной школы, выросли на одних тбилисских улочках. Даже ели одинаковые серые макароны, которые помогли выжить во время долгой гражданской войны. Один оказался в модном скандинавском минимализме московских гостиных, у другого не закрывается входная дверь (да и от кого ее, собственно, запирать?). Оба уже не тонут в проблемах, а, как в старом анекдоте, плавают в них уверенным кролем.
Бакуру Бакурадзе не впервой искать героя там, где прочие отыщут маргинальный элемент («
Шультес»), военного преступника («Брат Дэян»), ну в лучшем случае — непримечательного обывателя из глубинки («
Охотник»). Теперь его героем становится поколение потерявшихся мужчин, которые бродят по городу своего детства. Стреляют сигареты, спасают котят, отогревают промокшие ноги феном. Они не хотят ни с кем разговаривать, но очень обеспокоены, если им никто не звонит. Лучшей характеристики для мужчин слегка за пятьдесят и не придумать — такой вот лайфстайл, отчего-то совсем не гнетущий. Напротив, транслирующий надежду на успех безнадежного дела.
Снег в моем дворе в прокате с 30 января.
«Снег в моём дворе»
3 комментария
обсуждение >>