В романе, как называл свою пьесу Шоу, профессор Хиггинс (Чонишвили) является специалистом в области звуков, он изучает речь: произношение, интонирование, манеры. Автор также упоминает фонограф как инструмент, с которым работает главный герой. Именно фонограф Виктор Крамер и взял за основу сценографии, превратив пространство сцены в футуристическую лабораторию, где Хиггинс собирает коллекцию сложных приборов и механизмов, картотеки звуков и голосов. По сути – создает коллекцию человеческих душ. Здесь, подобно Пигмалиону, Хиггинс творит свою Галатею: он сканирует и диагностирует Элизу Дулиттл (Стречина), чтобы на основе собранного материала создать совершенно нового человека, новую Еву. Только Элиза так и не стала экспонатом инфернальной коллекции.
Крамер поставил пьесу о любви с открытыми финалом – о любви, которая никогда не превратится во что-то большее, но которая по накалу эмоций намного сильнее той, что заканчивается браком. Герои-антагонисты любят и ненавидят друг друга, с каждым днем все больше погружаясь в противоречивое и всепоглощающее чувство. Чем больше профессор оттачивает свое творение, Элизу, тем больше становится ее рабом: под маской циничного ученого, привыкшего скрывать свои эмоции и мысли, обнаруживается влюбленный и страдающий от любви мужчина. Подобные чувства испытывает к своему учителю и свободолюбивая Элиза. Трагизм истории в том, что главная героиня, оторвавшись от корней, не понимает, как ей жить дальше: она изменилась не только внешне — Хиггинс в первую очередь изменил ее изнутри.
По словам режиссера Виктора Крамера, «в разное время люди открывают в классических произведениях новые смысловые пласты. Для меня история Шоу – в первую очередь история любви. Само название пьесы отсылает нас к известной легенде о скульпторе Пигмалионе, который создал Галатею и влюбился в свое изваяние. Наш спектакль про сложные отношения. Мучительные, иногда смешные, а иногда – парадоксальные - битва двух сильных личностей, и битва, несмотря на свою трагичность, прекрасна. Но это не драма – текст Шоу наполнен юмором».
В английском тексте Бернарда Шоу главная героиня не использовала слова и выражения вне литературной нормы, она говорила на кокни – диалекте низших слоев общества из Ист-Энда. Именно фонетика выдавала в Элизе ее происхождение. Эту особенность переводчики компенсировали в русском языке просторечной лексикой. Для своей постановки Виктор Крамер переосмыслил классический перевод пьесы: не тронув высокую лексику героев из высшего общества Бернарда Шоу, он осовременил сегодняшним сленгом и интернет-мемами словарный запас цветочницы Дулиттл. Тем удивителен и зловещ становится талант профессора, который превращает дитя улицы в благородную, полную достоинства, леди. Тем очевиднее зрителю перемены в образе и характере героини.
Художественный руководитель Театра сатирыСергей Газаров«очень рад, что режиссер смог до последней запятой воплотить свою задуманную версию классической пьесы. Блестящая режиссерская работа, ее безумно интересно смотреть, история захватывает необычностью происходящего. Иногда даже ловишь себя на мысли: точно ли это та самая пьеса, которую все знают наизусть? В постановке много находок: режиссерских, актерских и драматургических. В ней много юмора и комических острых ситуаций. Отдельный герой спектакля – сценография, которая очень правильно, очень театрально осваивает большую историческую сцену. И, конечно, нельзя не сказать о работе Крамера над текстом, в котором он заменил архаичный бытовой лексикон главной героини на современный язык, чтобы помочь зрителю понять, кем изначально была Элиза Дулиттл. И увидеть, кем она стала».
2 комментария
обсуждение >>