Две фигуры выносят эту постановку на своих плечах. Король и Шут, М.Козаков и Е.Стычкин. Последний, несмотря на рэп (стихотворные реплики Шута плохо втискиваются в размеры поп-скороговорки, а вот двигается актер потрясающе), играет и лукаво-несчастную природу своего героя, и нешуточное отеческое сострадание к королю, и вечную обособленность маленького человечка. В его игре есть и страсть, и юмор, и печаль.
Тут пора обнародовать еще одно общее место. Если в труппе нет Лира, нечего ставить про него пьесу. Лир в спектакле П.Хомского есть. Как играет М.Козаков? Субъективно и смело. Ничего не боится – ни дуракаваляния в сцене сумасшествия, ни трагических воплей в финале. Артист отрастил бороду и совершенно сжился с героем, которому (он это подчеркивает) 84 года. Замечательно играет Козаков сцену раздела королевства. Не взрослым, тут же стоящим дочерям обращает свои слова, а маленьким девчушкам, одну из которых, самую маленькую и самую любимую, сажает к себе на колени. Море нежности и первые признаки маразма – вот лейтмотив этой сцены. Властный и капризный старик все еще держит своих взрослых дочерей за малых детушек и уверен, что, как он скажет, так они и сделают. (Цены бы не было этой режиссерской находке, если бы в финале Лир не вынес на руках "бездыханное тело" маленькой девочки – прием за гранью фола.) Свою природную нервность и свое уникальное умение разговаривать языком поэзии Козаков употребляет прямо по назначению. Временами его Лир напоминает библейского старца, временами – жалкого сатира.
Наталия Каминская
2 комментария
обсуждение >>