«Большие глаза»: Скажи мне, как художник — художнику

В фильме «Большие глаза» Тим Бертон экранизировал биографию американской художницы Маргарет Кин, которая рисует женщин и детей с большими глазами. Лента рассказывает историю успеха художницы и ее мужа, который присваивал себе работы жены. О художественном рабстве под личиной брака рассуждает Алексей Филиппов.


Когда послевоенные пятидесятые покрыли улочки американских городов равномерным слоем благополучия, дерганая домохозяйка Маргарет (Эми Адамс) вместе с дочерью (Делани Рэй/Мадлен Артур) уезжает подальше от неудачного первого брака, однотипных домишек цвета пошлости и душевных терзаний. Искать место под солнцем художница со скромным портфолио большеглазых детей отправляется в Сан-Франциско, где много света, броуновского движения артистических молекул и самоуверенный щеголь Уолтер Кин (Кристоф Вальц) — мужчина в самом расцвете сил, который для хорошего человека и художника слишком гладко стелет, но страдает застенчивостью публичной живописи (иными словами — на пленэрах больше работает языком, чем кистью). Быстро вскружив набожной и тихой Маргарет голову, Уолтер просит ее руки, сердца и смены фамилии, затем устраивает совместную выставку возле туалета в известном джазовом кафе — и вот фамилия Кин уже что-то да значит в художественном мире. Правда, котируются исключительно большеглазые портреты детей — результат конвейерной производительности Маргарет и пиар-таланта Уолтера, который для лучшего бизнеса приписывает работы себе.

Смотреть онлайн Фильм «Большие глаза»
История художественного рабства под личиной брака, в самом деле случившаяся во второй половине двадцатого века, сначала заинтересовала Тима Бертона лишь как продюсера, но потом неведомые силы (подозревают ушлых продюсеров по фамилии Вайнштейн) усадили немолодого певца готики в режиссерское кресло. Впервые за десять лет лишившись огневой поддержки избыточного грима, мрачных теней и потусторонних историй, давно скатившийся в самопародию постановщик решил тряхнуть стариной — и снял аккуратную драму в духе 90-х, которая стартует из того самого двуличного пригорода, где когда-то ошивался Эдвард руки-ножницы.


Наряду с историей обывательского чудовища Франкештейна первые кадры картины напоминают о той самой не совсем типичной для Бертона сказке десятилетней давности — экранизации повести Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика». Работает механизм, из темноты на передний план выплывают детали печатного станка, а на полотно конвейера сползают не золотистые шоколадки, но копии известной картины Маргарет Кин. «Большие глаза» вообще сшиты из напоминаний: кажется, что выйдя наконец из готического сумрака на освещенную местность, режиссер стал судорожно хвататься за знакомые идеи и ракурсы, снимать так, как двадцать лет назад делали большие или телевизионные фильмы.

Второй после черно-белого «Эда Вуда» байопик в карьере Бертона не суммирует источники вдохновения и ключевые для режиссера темы (а в истории про «худшего режиссера всех времен и народов» есть и амбиции демиурга, и НЛО, и вампиры, и дух старого Голливуда, и дурацкие переодевания). Он, скорее, издевается над создателем. Число харизматичных характерных персонажей стремится к нулю (кривляющийся Вальц не в счет), конфликт фильма заявлен еще в аннотации и никаких неожиданностей, кроме сентиментальных длиннот, не приносит, а дуэт главных персонажей соревнуется в непривлекательности: вечная мыльнооперная растерянность против концентрированной алчной подлости.


Из этого получился бы неплохой ретро-сериал, в котором не один десяток серий длятся ссоры, муки совести и бессонные ночи над однотипными полотнами. Наконец, конфликт Кинов очень похож на свистопляску вокруг «Кошмара перед Рождеством» — «самого известного мультфильма Бертона», который на самом деле снял Генри Селик. Ради кассового успеха ленту рекламировали как произведение Бертона (он написал поэму, послужившую основой для фильма, и был одним из продюсеров). Селик же несколько лет потратил на пластилиновый «Кошмар», работа над которым велась, что примечательно, в том же Сан-Франциско, где Уолтер Кин третировал робкую жену.

Конфликт связанных узами брака художницы и находчивого авантюриста, предвосхитившего философию Энди Уорхола и начавшего массовое производство копий популярных картин, в «Больших глазах» решает живописная дуэль: несколько часов перед мольбертом с высокой точностью помогают отличить человека способного к рисованию от полного профана. Этот же прием работает против самого фильма: зритель видит Маргарет Кин либо сидящей перед мольбертом, либо старательно размазывающей чистый цвет в углу картины. Подобный сеанс саморазоблачения выносит любые разговоры о истинном художнике за скобки, оставляя в центре внимания историю женщины освобожденной — от стыда за собственные грехи (Маргарет гложет, что она врет дочери и всему миру), от давления со стороны мужа и мужского общества, с неохотой принимающего женщин-художниц. Побег на Гавайи, присоединение к Свидетелям Иеговы и успешный суд избавляют ее от постоянных неврозов и галлюцинаций, а также необходимости выкрашивать волосы во все более белый цвет. Бертону же избавиться от груза прошлых работ не удалось — и интерес к нему как к художнику продолжает угасать с каждой картиной. «Большие глаза» стали очередной стадией этого затянувшегося крутого пике.