В издательстве СЛОВО/SLOVO вышла книга «Время Прокофьева. Музыка. Люди. Замыслы. Драматический театр», которую написала Марина Раку — историк музыки и театра, ведущий научный сотрудник Государственного института искусствознания и заведующая музыкальной частью в «Мастерской Петра Фоменко». С одной стороны, книга рассказывает о творчестве, идеях и задачах Прокофьева (в том числе его словами — обильно приводятся дневниковые записи и письма), с другой — об эпохе, культуре и других героях XX века. В том фрагменте, который мы публикуем с любезного позволения издательства, речь пойдет о Всеволоде Мейерхольде, Владимире Маяковском и Дмитрие Шостаковиче, сыгравших в жизни Сергея Прокофьева определенную роль.
Неожиданно, уже через месяц после своего возвращения из Парижа в начале января 1929 года,
Мейерхольд присылает СП телеграмму с предложением сочинить музыку для спектакля «Клоп» по пьесе
Владимира Маяковского:
«Телеграфьте согласие написать музыку новой пьесе Маяковского, готовящейся моем театре к началу февраля. Музыкальных номеров немного. Возможна ли выплата гонорара здесь? В случае согласия немедленно вышлю пьесу отметкой мест, требующих музыкального оформления».
СП был в то время занят сочинением балета «Блудный сын» и без раздумий отклонил предложение:
«Очень интересно, но, если приму Ваш заказ, не поспею закончить балет Дягилеву, поэтому принужден отказаться».
В письме Мейерхольду от 8 января он подробнее мотивировал свое решение:
«Дорогой Всеволод Эмильевич,
Очень мне показалось аппетитным написать несколько музыкальных номеров для постановки пьесы Маяковского в Вашем театре. Но все это выходит слишком скоропалительно — и после 24-часового рассуждения я должен был послать Вам отрицательную телеграмму. Главная причина в том, что я сейчас разработался над дягилевским балетом. Прерывая эту работу, боюсь потерять взятый разбег. Кроме того, в феврале или марте я не теряю надежды приехать в СССР — тогда я и вовсе рискую не закончить балет к сроку. Наконец, я все-таки не мог браться за вещь, о духе и настроениях которой я не имею ни малейшего представления. Как жаль, что ни Вы, ни Маяковский не объяснили мне во время Ваших пребываний в Париже содержания пьесы и той роли, которая предназначается в ней для музыки!..»
С пьесой СП в тот момент не был знаком. В письме от 23 марта он сообщал Мейерхольду о новой встрече в Париже с ее автором. Однако где и по какому поводу она произошла, неясно.
«Мельком видел Маяковского, который рассказал об успехе Клопа, — жму Вашу руку и поздравляю. Спасибо за рецензии и забавные анонсы о нем».
Музыку к спектаклю по просьбе режиссера сочинил работавший тогда у Мейерхольда заведующим музыкальной частью
Дмитрий Шостакович.
Позже на чтении фрагментов из «Клопа», которое устроил Маяковский, СП убедился, что был прав, отказавшись:
«В пьесе есть хорошие моменты, но есть остроты просто невыносимые — и тут видно, какая пропасть лежит между Россией и заграницей! В пьесе Маяковского какой-то новый, невероятный мир, мне чуждый. Однако на это надо смотреть спокойнее. Ведь и раньше был мир Островского, тоже совсем особый, от которого хотелось на свежий воздух. Так, верно, и из мира «Клопа» самим же действующим лицам хочется вон, на волю!» [11.04.1929]
Своими ощущениями с Мейерхольдом он, однако, не поделился, любезно демонстрируя заинтересованность судьбой спектакля:
«Маяковский, когда был в Париже, читал мне отрывки из Клопа и говорил, что Вы собираетесь весной привезти его сюда».
И эти планы Мейерхольда не сбылись. Театр выехал на гастроли лишь в 1930 году, а уже через несколько дней после отъезда труппа получила известие о самоубийстве Маяковского.
Весной 1929-го, раздумывая «ехать — не ехать в Россию?», СП получает письмо от Мейерхольда…
«из которого можно заключить, что в России не так уж хорошо (если я поеду, то втянут в писание политической музыки)».[31.05.1929]
Это был дружеский жест: письма перлюстрировались, Мейерхольд не мог этого не учитывать, но все же написал опасную правду. СП решил ехать. Общение с Мейерхольдом в новый приезд СП в Москву осенью 1929 года было чрезвычайно тесным. Начиная с приглашения остановиться у них с Райх в Брюсовом переулке (от которого СП сначала с благодарностью отказался, а потом все же воспользовался) до ежедневных встреч, посещения репетиций, собраний и театральных показов, ужинов и обедов на квартире у Мейерхольда.
Судя по пригласительному билету от 26 сентября на «Ревизора» в ГосТиМ в московском архиве СП, дело с постановкой его балета в Большом как будто бы продвигалось: на обороте контрамарки указан адрес парижского издательства, которое высылало исполнителям нотный материал, а ниже крупно написано и подчеркнуто: «Стальной скок». Видимо, речь зашла уже о переговорах с издательством. Перед «Ревизором», открывавшим сезон, был анонсирован доклад Мейерхольда «Пятилетка и расстановка сил на театральном фронте в 1930 году». Однако прогнозы жизни театра в ситуации бесконечно меняющейся политической жизни не могли быть провидческими. Режиссер продвигал будущую постановку балета СП в Большом, повсюду рекламируя ее и словно не замечая усиливающейся консолидации ее противников. Впрочем, замечал, конечно, — недаром СП записал:
«Мейерхольд в новой собственной квартире: отличная. Настроение — полная противоположность: недавно вычистили 15%. Консультант в Большом театре с решительным влиянием. Говорит — необходимо, чтобы я тоже, хотя бы живя за границей». [30.10.1929]
Но, помимо Мейерхольда, никто об этом заговаривать с СП не станет. 30 октября СП побывал вместе с Маяковским и Мейерхольдом на читке и обсуждении новой пьесы Маяковского «Баня» в клубе рабочих Первой образцовой типографии Госиздата. Композитор посетил и постановку Мейерхольда, от которой отказался год назад:
«Иду на «Клопа». Я его уже кусочками слышал от Маяковского в Париже, и тогда впечатление было скорее неприятное. Сейчас я убедился, что в самом деле пьеса грубая, а с точки зрения сцены не слишком изобретательная. <...> Не досмотрев «Клопа», в Большой театр — играть «Стальной скок», в десять часов». [14.11.1929]
О музыке Шостаковича им не было сказано ни слова.
3 комментария
обсуждение >>