Геннадий Хазанов

В старину эстрадные артисты нередко писали на своих афишах: «единственный в своем роде». Интересная индивидуальность всегда высоко ценилась в эстрадном искусстве.
И если сейчас вспомнить выдающихся мастеров, выступающих в так называемом разговорном жанре, начиная с И. Ф. Горбунова, действовавшего во времена А. Н. Островского и дружившего с ним, то обнаружится, что каждый из них своеобразен — будь то М. В. Миронова, А. И. Райкин, А. С. Менакер, Н. П. Смирнов-Сокольский, М. Н. Гаркави, И. С. Набатов, Л. Б. Миров, М. В. Новицкий, Ю. Т. Тимошенко, Е. И. Березин и другие.
Сколько артистов стремилось походить на Смирнова-Сокольского! Надевали, как и он, бант, исполняли его фельетоны. Ничего не получалось, не хватало главного — общественного, более того, политического темперамента артиста.
Или Набатов. Он пел злободневные куплеты на международные темы и, случалось, отдавал свой репертуар коллегам и даже пытался ставить им номера, но ничего не выходило, потому что коллегам не хватало иронии, умения через подтекст еще полнее раскрыть суть тех событий, о которых шла речь в куплетах. Пытались подражать и Райкину, но, право, эти попытки казались жалкими потугами.
Вообще стать подлинной индивидуальностью на эстраде очень трудно, вероятно, этим объясняется, что здесь так редко выдвигаются, так сказать, мастера первой руки, а уж коли выдвигаются, то ценятся особенно дорого.{}
Все это пишется для того, чтобы сказать, как же трудно бывало Хазанову, когда он, будучи молодым человеком, не просто утверждался на эстраде, но добивался на ней большого успеха, становился единственным в своем роде. И в конце концов определился как солист, выступающий на протяжении целого вечера, и имел очень большой успех. На такое редко кто отваживался даже среди самых известных и талантливых эстрадных мастеров.
Теперь расскажем о том, как на эстраду Хазанов пришел.
Его мать была страстной театралкой. В 40-е и 50-е годы при Доме актера Всероссийского театрального общества действовала секция зрителей. И мать Хазанова принимала в ней самое активное участие. Участники секции смотрели спектакли, обсуждали их, встречались с актерами, режиссерами, театроведами, спорили с ними, искали истину.
Домой мать приходила возбужденная всем виденным и слышанным и делилась своими впечатлениями с сыном. Так, не будучи выходцем из театральной семьи, он оказывался в гуще театральных интересов.
И все же когда Хазанов закончил среднюю школу, он не сразу решил посвятить себя сцене, поступил в Московский инженерно-строительный институт. Но прошел там только первый курс. Говорю прошел, потому что душа рвалась на сцену, технические дисциплины, изучаемые в институте, казались чем-то посторонним.
На следующий год Хазанов держал испытания во все московские театральные учебные заведения. Будущее, и притом не такое далекое, показало, что он талантливый артист и едва ли многие из выпускников театральных учебных заведений могут с ним встать в один ряд по дарованию. И все-таки его не приняли.
Думается, этому есть вот какое объяснение. Когда художественный руководитель создаваемого курса и его ассистенты начинают набирать учеников, они прежде всего думают о том, чтобы среди поступающих имелись претенденты на героические роли, такие, кто был бы способен сыграть Гамлета или Катерину в «Грозе». Претендентов на характерные роли всегда имеется с избытком. А тут щуплый молодой человек, естественно, взволнованный. Какие роли он сможет играть в театре? Драматические? Едва ли.
Комедийные? Но, кажется, ему не хватает остроты, стремления к гротеску. Конечно, можно бы было посерьезнее разобраться в абитуриенте. Но поступающих много, время торопит. Кажется, у этого претендента нет каких-то особенно выдающихся актерских данных, тогда лучше ему отказать, тем более что он, судя по анкете, собирался быть инженером, так пусть он и продолжит техническое образование. И вот в списке принятых в театральные вузы фамилия Хазанова отсутствовала!
И тогда оставался последний шанс — поступить в цирковое училище, тем более что в нем в 1961 году открыли эстрадное отделение. Тогда же его переименовали в эстрадно-цирковое.
К тому времени, когда Хазанов поступил в училище, оно накопило славные традиции, успело выпустить немало артистов, прославивших советский цирк. Не будем их всех перечислять, это займет много места. Назовем только трех клоунов: Карандаша, О. К. Попова и Л. Г. Енгибарова.
Но как готовить эстрадных артистов? Этого никто не знал. В этом отношении опыт отсутствовал.
Конечно, студент, коли он занимался в эстрадно-цирковом училище, должен был овладеть какими-то цирковыми приемами. И Хазанов научился недурно жонглировать, занимался акробатикой и гимнастикой. Впоследствии это весьма пригодилось.
Эстрада требует от исполнителя пластической выразительности, поэтому большое внимание уделяли танцу и вошедшей тогда в моду пантомиме. Коли Хазанов видел себя в будущем артистом-разговорником — большое внимание уделялось технике речи.
Читали лекции по истории литературы, театра, эстрады, цирка. Имелся и специальный курс по теории комического. Но главными были занятия по мастерству актера, которые вела Н. И. Слонова. Это был и педагог и человек весьма интересный.
Дочь выдающегося актера И. А. Слонова, игравшего по преимуществу в приволжских городах (его именем был назван даже пароход на Волге), Н. И. Слонова также много играла на провинциальной сцене, добилась на ней большого успеха. В 1935 году ее пригласили в Московский театр сатиры, в котором она оставалась до 1959 года. Несмотря на то, что в театре имелось немало первоклассных комедийных актеров, Слонова и здесь заняла ведущее положение. Ей всегда были присущи эмоциональная заразительность, юмор, острое чувство формы, изящество внешнего рисунка образа. Те, кто видел ее в роли мадам Мезальяисовой в «Бане» В. В. Маяковского, наверное, никогда не забудут.
И, кроме того, Слонова отличалась острым юмором, образованностью, литературным даром. С блеском она, будучи уже народной артисткой РСФСР, закончила театроведческий факультет ГИТИСа. Позже написала книги, в том числе о своем отце и о замечательном режиссере Н. Н. Синельникове, переводила пьесы, выступала как автор сценических миниатюр. Вместе со своим мужем Слонова часто выступала на эстраде.
В 1963 году среди ее учеников — и, надо сказать, любимых — оказался и Хазанов. Следует отдать справедливость, Слонова вкладывала в занятия всю душу, отдавала своим ученикам очень много времени. {} Может быть, кому-то ее строгость казалась даже чрезмерной, но в результате она добилась от Хазанова многого. Не случайно его пригласил в качестве конферансье в свой оркестр Л. О. Утесов. Только подумать: студент-выпускник, еще только ожидающий получения диплома — и вдруг получающий приглашение в прославленный коллектив, да еще на такую ответственную роль. Тут хоть у кого закружится голова.
Хазанов сменил как конферансье Е. Б. Петросяна, а до этого конферировал Ф. А. Липскеров, а еще раньше сам Утесов. Так что держать марку было далеко не просто.
Конечно, работа с Утесовым и его музыкантами стала университетом. Вот кто умел общаться со зрителями, подниматься до подлинной героики, быть, когда нужно, остросатиричным, кто отлично чувствовал юмор и добивался подлинно лирического звучания исполняемых песен. Утесов не давал специальных уроков, но то, о чем он походя говорил, стоило многих лекций по эстрадному искусству. Хазанов проработал с Утесовым недолго, но научился многому.
И все-таки он от него ушел. Конферансье — сложнейшая и интереснейшая профессия, но она не стала его стихией. Дело в том, что конферансье по преимуществу говорит от собственного лица, ведет прямую беседу со зрительным залом, а Хазанову хотелось создавать сценические образы, действовать в разных характерах. Собственно говоря, именно на это его ориентировала и Слонова.
Уйдя от Утесова, Хазанов начал выступать с тем знаменитым номером, который очень скоро полюбился публике, исполнения которого стали требовать, едва только фамилию артиста называл ведущий. Мало того, стоило объявить на афише, что этот номер будет исполняться, как тут же к концерту проявлялся повышенный интерес и сборы на него повышались. Речь идет о студенте кулинарного техникума.
К. С. Станиславский когда-то говорил, что первое достоинство таланта артиста — его сценическое обаяние. Если такого нет, то артисту нечего делать в театре. К эстраде это относится в еще большей степени. Артист здесь действует один и, как правило, на голой сцене. {}
Тот, кого Хазанов представлял, — простой молодой человек, непосредственный, не очень образованный, но себе на уме. Наверное, в школе, да и теперь в техникуме он не числился среди лучших учеников, но не находился и среди последних. В нем отсутствовала особенная бойкость, но он ни в коем случае не простофиля. Сейчас он озабочен своей судьбой, думает о будущем, и мы вместе с ним хотим понять, как сложится его жизнь.
Так артист Хазанов создал образ современника, с его биографией, перспективой развития, и сумел этот персонаж показать в эстрадном номере, действующем в сборном спектакле, а это значит ограниченном жесткими временными рамками. На сцене можно пребывать не более 15 минут. Это для участников сборного эстрадного концерта — максимум.
И именно, когда он начал исполнять этот номер, о нем заговорили и не просто как о способном молодом артисте, но как о мастере эстрады. Он стал лауреатом эстрадного конкурса.
Как много эстрадных артистов, найдя интересную маску, заинтересовавшую публику, так на ней и останавливаются, выступают в этой маске 5—10 лет, а иногда до конца эстрадной жизни. Примеров тому можно найти множество. Достоинство Хазанова заключалось и в том, что он постоянно стремился к новому, к созданию новых номеров и целых программ.
Сначала делались попытки, далеко небезуспешные, создать еще один театр миниатюр. Использовались оркестр, балет, в действие вводились другие артисты. Что же касается репертуара, создаваемого для такого театра А. Хаитом, то он отличался подлинной литературностью, высоким остроумием, сценичностью. Было поставлено два обозрения: «Мелочи жизни» и «Очевидное—невероятное». Оба имели большой успех.
Но театры миниатюр, хотя их и немного в нашей стране, все же есть. {} А что если создать эстрадный театр одного актера, чтобы больше никто на сцене не появлялся? И не Театр чтеца, такие бывали (вспомним хотя бы замечательные опыты В. Н. Яхонтова), а именно Театр эстрадного актера.
И Хазанов такой театр создал. Сначала он в нем поставил «Избранное», потом «Масенькие трагедии». Когда говорят «избранное», то обычно подразумевают лучшие вещи, собранные из старых программ. В случае с Хазановым было по-другому, в спектакль зачастую включались вещи, ранее не игранные. Правда, иные из них артист, чтобы проверить на публике, исполнял в сборных концертах. Но в спектаклях Театра миниатюр, руководимого Хазановым, они, как правило, не шли.
«Избранное» — спектакль сатирический, состоящий из ряда сцен, обращающихся к тем или другим современным событиям. Вот Хазанов стремительно выходит на голую сцену. Никаких декораций, никакого реквизита, даже стулья отсутствуют.
Оказавшись на авансцене, он начинает говорить, и чудо мастерства заключается в том, что каждому сидящему в зале кажется, что артист обращается именно к нему, что это с ним ведет диалог, ему доказывает. {} Артист обращается к самым разным темам: тут и бюрократизм, и взяточничество, и низкое качество продукции. Короче говоря, все то, что нас каждодневно окружает, находит то или иное отражение в его репертуаре. Но, будем откровенны, это же можно встретить и в репертуаре других артистов эстрады.
Однако дело заключается в том, что в зависимости от темы Хазанов становится тем, от имени кого ведется речь. И в каждой новой сценке артист ведет себя совсем по-иному. Иногда он ироничен, иногда удивлен, иногда растерян, но всегда убедителен, всегда в характере играемого персонажа, всегда погружен в суть событий. {}
Хазанов на протяжении сценки играет несколько ролей и, не переодеваясь, не прибегая к гриму и парикам, не используя акцентов, почти не изменяя мелодики речи, тем более не прибегая к показу хромоты, нарочитой шепелявости, заикания, добивается, прежде всего средствами внутреннего перевоплощения, используя при этом тончайшие, но всегда убедительные внешние детали. {}
Следует признать, что при всей комедийной и сатирической направленности своего искусства Хазанов почти вовсе исключает гротесковые крайности, а уж тем более приемы буффонады, он действует скорее в приемах психологического театра, хотя с естественной поправкой на эстраду, когда артист впрямую общается со зрительным залом и постоянно демонстрирует то, что определяется как открытость мастерства. Вот он — Геннадий Хазанов — на сцене, проходит 1—2 секунды, и тут же мы видим характерный сценический образ. И при всем этом сатирическая направленность программы артиста безусловно сохраняется, так же как ее комедийная суть. И все это, помножаясь на талант артиста, привлекает в залы, где он выступает, множество зрителей.
Спектакль «Масенькие трагедии» (исповедь у шлагбаума без антракта) также состоит из ряда миниатюр: «Пролог», «Сашка», «Возвращение к жизни», «Пристяжной», «Странная мечта», «Виола да Гамба», «Эпилог». Текст для этого спектакля написал ленинградский литератор М. Городинский, поставил его Р. Виктюк, художником-оформителем выступил В. Биер, музыку подобрал, а в некоторых случаях написал А. Фареджиев. Премьера спектакля состоялась в июне 1987 года, и спектакль, по-видимому, носит экспериментальный характер.
Как и прежде, артист обращается к проблемам современности, в этом отношении он последователен. Но теперь он почти полностью отказался от комедийных приемов, использовал качества драматического спектакля... Полагаю, что Хазанов, как и многие комики, захотел себя проверить как актера драматического плана, доказать, что и здесь он может быть убедителен и интересен. Напомним, что даже К. А. Варламов играл короля Лира, а другой великий комедийных актер, И. В. Ильинский, с замечательной силой представил драматическую судьбу Акима во «Власти тьмы» Л. Н. Толстого и в поздние годы своего творчества создал немало поистине трагедийных ролей.
Следует сказать, Хазанов убедил нас в том, что он может с успехом играть и драматические роли. Но при этом следовало бы задуматься, чтобы рядом с драмой, а может быть, даже трагедией соседствовала бы комедия. Зрителям просто необходима разрядка, они устают от перегрузки драматическими эпизодами. К тому же среди зрителей имеется немало таких, кто приходит в театр для того, чтобы посмеяться, почему же артист полностью лишает их этого удовольствия? Тем более что в комическом он всегда был очень силен. {}
Хазанов в большой мере актер … щепкинской традиции, он всегда конкретен в показе человеческих характеров, а значит, и страстей. В этом отношении в иных, а может быть, даже во многих случаях артист вступает в конфликт с режиссером, стремящимся к символическому разрешению конфликтов, к показу не столько конкретных персонажей, сколько именно человеческой страсти. {}
Г. Хазанову посчастливилось довольно быстро завоевать успех у аудитории, стать известным, более того, знаменитым артистом. Конечно, он в этом отношении более всего обязан самому себе. Своему таланту и своей работоспособности.