Наталья Данилова

На сцене и в кино она сыграла множество ролей, ее знают, ценят и любят. И во всех сыгранных ею персонажах есть немало от самой Натальи Даниловой, не питающей пристрастия ни к лицедейству, ни к эффектным сценическим перевоплощениям. Есть влекущая женская тайна в этой актрисе, столь редкая сила и очарование, что трудно поддаются точному определению. Быть может, потому и были в ее творческой судьбе совершенно разные периоды, что режиссеры пытались увлечь этой тайной зрителей..
Уже в дебюте Натальи Даниловой на подмостках БДТ можно усмотреть некую знаковость. В арбузовских «Жестоких играх» Г.А. Товстоногов поручил ей сразу две небольшие роли: Данилова играла «девушку, похожую на ангела» и «девушку, непохожую на ангела». Парадоксальная двойственность ее актерской природы – возвышенность, идеализм, присущие тургеневскому типу женщин, и чувственность, страстность, стихийная мощь темперамента - обыгрывалась разными режиссерами.
Всенародную известность молодой актрисе принес телесериал «Место встречи изменить нельзя» (1978г.). Строгая красота и светлые глаза невесты Шарапова как нельзя более соответствовали зрительским представлениям о женщине-мечте, а внутренняя сила, присущая самой актрисе, делала убедительным иллюстративный, умозрительный образ, выписанный в сценарии. А чтобы готовность служению высокой идее была безусловной, озвучила Варю Синичкину другая актриса: низкий, грудной голос Натальи Даниловой мог превратить героиню чуть ли не в блоковскую незнакомку.
После Аллы Шиндиной в производственной драме А. Гельмана «Мы, нижеподписавшиеся» (1979г.) и Марины из поставленного на Малой сцене С. Яшиным «Островитянина» (1982г.) Товстоногов назначает Наталью Данилову на роль Елены Андреевны в чеховском «Дяде Ване» (1982г). «Русалочья» загадочность ее героини ощущалась в той холодновато- печальной отстраненности от происходящего вокруг, что несут в себе свыкшиеся со своим страданием люди, давно утратившие веру в какую-либо возможность счастья. Эта Елена Андреевна была неприкаянна, одинока, устало - равнодушна ко всем и вся и, прежде всего, к самой себе. Бесцельность существования этой чарующе-прекрасной женщины – образованной, умной, талантливой – производила гнетущее впечатление. Каждое ее появление исподволь нагнетало всеобще напряжение. Ленивая грация движений, которой наделяла Данилова Елену Андреевну, была полна дразнящей чувственности и будто нарочито провоцировала взрыв страстей. Низкий же голос завораживал - совсем необязательные пустяки обретали вдруг особую значимость, казалось, обещали поведать о глубоко сокровенном. Но душа ее «как дорогой рояль, который заперт и ключ потерян». Идеал утрачен, а бухнуться в водоворот страстей порядочность не позволяет – вот и скользит она по жизни, неведомо куда, невесть зачем… В судьбе Елены Андреевны Наталья Данилова сыграла драму бесцельности существования, отразила кризис безвременья - когда прежние ценности себя исчерпали, а другие еще не появились.
В чем-то сродни этой чеховской героини стала и Образцова из фильма «Отцы и дети», снятом по тургеневскому роману (1983г.). Эта Образцова пытливо вглядывалась в наступающую действительность, ей интересны были новые люди с их кипучей энергией, пафосом нигилизма и жаждой преобразований, но сама она уж ничего не желала – даже любви. За горделивостью ее скрывалась уязвленность. Тургеневская интеллектуалка превратилась в уставшую душой красивую умную женщину, оберегающую собственный покой. И ради покоя не давала она воли женскому своему естеству. Словно пугалась себя самой, боясь сгореть в пламени страстей и опалить огнем желаний тех, кто оказался ненароком рядом.
Амплуа чеховской, тургеневской героини, казалось бы, закрепилось за Натальей Даниловой в сознании режиссеров. Но Г.А. Товстоногов иронично обыгрывает загадочную двойственность ее натуры, поручая актрисе роль Машеньки в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» (1983г.). Строгая воспитанница Турусиной будто ждала заветного своего часа, чтобы, скинув обрыдлую личину задумчивой скромницы, вкусить запретный плод желаний и закружиться в вихре темных страстей.
Бесстыдной разнузданностью страстей эпатировала публику развязная троица в мюзикле «Смерть Тарелкина», где Наталья Данилова под взвинченные ритмы трактирных мелодий представала на сцене одной из дочек мадам Брандахлыстовой. В буффонном эпизоде заявлен был образ жизни – с вызовом, провокациями, бабьим напором.
Нет, не случайно Наталью Данилову пригласили сниматься в фильме «Вечный муж» (1991г.). Ф.М. Достоевский оказался для нее близким автором: о подполье человеческой натуры актриса знала многое. Даже ее краткие появления в картине будоражили воображение зрителей: двойная жизнь г-жи Погорельцевой - добропорядочной жены и жаждущей роковых страстей любовницы – в себе таила катастрофу. За маской светской львицы скрывалась порочная натура. Впрочем, удивительные «перевертыши» Даниловой (или же способность к двойничеству?) были уже замечены многими.
В 1979 на телеэкраны вышел фильм И. Швейцера «Маленькие трагедии», где Наталья Данилова сыграла блистательную красавицу Вольскую, надменно холодную даму высшего общества и пылкой женщиной, вдохновившей на создание «Египетских ночей».
А на подмостках БДТ актриса проходила трудную школу вводов в давно идущие знаменитые спектакли и проверку мастерства небольшими ролями. С 1977 по 1992 гг. в Большом драматическом театре Наталья сыграла Марью Антоновну в «Ревизоре» и Девушку, которая сварила кошку в спектакле «Влияние гамма-лучей на бледно-желтые ноготки», Соню, а потом Юлию в «Дачниках» и Жену профессора в «Свалке», Дуняшку в «Тихом Доне» и Данницу в «Скорбящих родственниках», а в «Волках и овцах» участвовала в дивертисменте.
После смерти Товстоногова актриса покинула БДТ. Вернул в профессию ее коллега по сцене Ю. Томошевский, поманив на роль Медеи в «Приют комедиантов». В том же 1992 году, ученик Г. Товстоногова режиссер Валерий Гришко приглашает Наталью Данилову на роль Настасьи Филипповны в спектакле «Идиот» по роману Ф.М. Достоевского. Так актриса приходит в Театр им. В. Комиссаржевской.
Ее Настасья Филипповна, - отчаявшаяся, резкая, с потаенной мукой в глазах, - жалости не вызывала. В ней клокотала, бурлила боль, грозя выплеснуться обжигающим потоком на тех, кто вдруг оказался рядом. Борьба с самой собой, своими потаенными мечтаниями, темными желаниями, страхами и, вопреки всему, надеждой на счастье, противоборство с жизнью, отвергающей саму возможность проявления возвышенных, добрых, искренних чувств.
Одной из вариацией истории «падшей женщины», готовой к отчаянному самопожертвованию ради самозабвенной шалой любви стала для Натальи Даниловой куприновская «Яма» (спектакль шел в инсценировке В. Вербина как «Два вечера в веселом доме»).
В биографии императрицы Екатерины из спектакля по горинской комедии «Шут Балакирев» тоже были эпизоды, которые никак нельзя назвать свидетельством чистейшей добродетели. Героиня Даниловой обладала не только царственными манерами, но и замашками кабацкой девки - и ни в чем не было нарочитости. Холодная надменность бесследно исчезала, когда о полноте своих прав заявляла женщина, испившая до дна муки и блаженство дивной бабьей доли.
…Когда на театральных подмостках появляются героини Натальи Даниловой, наверное, размышления о тайнах женской души будут возникать всякий раз. Она несет эту тайну в себе. И нам, зрителям, еще предстоит ее разгадывать, без всякой надежды на возможность безусловного постижения.