В летописи утёсовского оркестра особое место занимает Владимир Старостин, проработавший его дирижером почти 15 лет. Надо ли говорить, что творческие биографии Леонида Осиповича и Владимира Михайловича тесно переплелись? В оркестр Утёсова Старостин попал случайно и молниеносно. Это был уважаемый в Москве музыкант, прежде всего — аранжировщик, немало сделавший для оркестров Дмитрия Покрасса, Эдди Рознера, Олега Лундстрема. В 1950-е годы в репертуар непохожих друг на друга оркестров часто вводились произведения, которые назывались «фантазиями» — вариации на темы советских песен и оперетт. Отзывы о «фантазиях», создаваемых Старостиным, были не только положительными, но и восторженными. Например, «фантазия» на тему песен Соловьева-Седого получила одобрение самого Эдди Рознера, который даже пригласил Владимира Михайловича в свой знаменитый оркестр.
...И вот я в гостях у Владимира Михайловича Старостина в его маленькой уютной квартире в районе станции метро «Семеновская». Владимир Михайлович достал объемистую книжку для записей и начал свой рассказ с объяснения феномена Утёсова. Феномен этот состоял в том, что Леонид Осипович, по словам Старостина, был своего рода «апостолом» своего оркестра. «Может быть, это чересчур громкое слово, но думаю, что к Утёсову как руководителю оркестра оно подходит более всего. Он воистину был проповедником хорошего музыкального вкуса и настоящим педагогом». Заглядывая в записную книжку, Владимир Михайлович почти дословно зачитал «кодекс Утёсова»: «Наш маэстро говорил, что кроме джаза есть другая хорошая музыка, но хороший джаз гораздо лучше плохой симфонии. Далее — перед выступлением волноваться не надо, хотя это и естественно и закономерно, а во время выступления недопустима боязнь, чтобы публика не почувствовала твое волнение».
— Это далеко не все заповеди, — сказал мне Владимир Михайлович, — были и другие, придуманные Утёсовым, в том числе для дирижера, то есть для самого себя…
8 октября в Москве умер художественный руководитель и дирижер Государственного эстрадного оркестра РСФСР, заслуженный артист России Владимир Михайлович Старостин. В феврале ему исполнилось 75 лет. Из-за болезни, на 10 лет приковавшей его к постели, он не мог участвовать в музыкальной жизни и поэтому практически не известен новому поколению джазовых музыкантов. Но в 60-70-е годы, да, пожалуй, и 80-е, он был одним из самых известных бэндлидеров страны. Сначала был дирижером оркестра Утесова, а после его смерти - дирижером Государственного эстрадного оркестра РСФСР. А в конце своей жизни он руководил оркестром Театра эстрады на Берсеневской набережной.
Несмотря на то, что пик его творческой деятельности пришелся на период "разгибания саксофонов", Владимир Михайлович был страстным пропагандистом джаза и делал все возможное, чтобы эта музыка звучала. Тромбонист Александр Сухих рассказывал мне, что, когда он играл в оркестре Кобзона, даже на выступлениях в Театре эстрады в сборном эстрадном концерте Старостин умудрялся вставить в концерт две джазовые оркестровые пьесы. Но так было не всегда. Помню, когда в конце 60-х я работал в танцевальном оркестре в Лужниках, Государственный эстрадный оркестр РФСР открывал гала-концерт великолепной пьесой Каунта Бэйси, но после прихода на концерт партийных бонз из горкома КПСС оркестр вместо Бэйси вдруг заиграл "Танец с саблями" Хачатуряна - пьесу неплохую, но к джазу никакого отношения не имеющую.
Я познакомился с Владимиром Михайловичем в 1984 году, когда он устроил цикл джазовых концертов в Театре эстрады, пригласив солистами меня, Александра Сухих, Алесандра Фишера и певицу Галину Филатову. Я играл свою фанк-пьесу "Пеликан", а Саша - стандарт "Body and Soul". На эту пьесу он сделал роскошную оркестровку, ибо тогда в оркестре была большая струнная группа, и тромбон в окружении скрипок звучал божественно. Так было странно видеть, что напротив Кремля, где сидели самые большие душители джаза, на Доме на набережной висела огромная афиша: "Джаз на Берсеневской". После выступления был устроен небольшой банкет, и я тогда узнал новую грань Владимира Михайловича. Он был великолепный рассказчик, знавший бесчисленное множество потрясающих историй из жизни музыкантов. Я помню, что это был какой-то пир.
Но совсем уж странная история случилась, когда в том же году Старостин сделал попытку записать свой оркестр на радио. Он опять пригласил нас с Сухих в студию ДЗЗ на улице Качалова. Оркестр звучал великолепно, Старостин блестяще мог поставить штрихи в пьесе любой сложности. Кроме того, он сам был потрясающим аранжировщиком для бэнда, и его оркестровки всегда звучали отлично. Каково же было его разочарование, когда худсовет, состоящий из партийных чиновников от музыки, зарезал всю его программу. Я случайно попал в Союз композиторов и услышал от этих душителей джаза, что, мол, Старостин возомнил себя русским Каунтом Бэйси и мы ему указали на его настоящее место. Эти творческие импотенты, давно не могущие написать ни одной ноты, имели собачий нюх на все живое и выжигали его каленым железом. Тогда Владимир Михайлович жаловался мне, что сам таскал ноты и ударную установку, сам нашел и оплатил машину в два конца и с горечью сказал, что ноги его больше не будет на радио.
Сразу после того, как у него случился обширный инсульт, документы на звание Народного артиста России, которое он, как никто другой, заслужил, неожиданно пропали в Министерстве культуры. Горе больным и старикам в нашей стране.
И все же, несмотря ни на что, это был удивительно талантливый, интеллигентный и мягкий человек, которого все любили. И эта любовь проявилась в том, что в трудную минуту Владимиру Михайловичу помогло джазовое братство. Знаменитый саксофонист и аранжировщик Эмиль Гейгнер подарил маленький синтезатор, который помогал Владимиру Михайловичу писать аранжировки, не сходя с постели, потому что ему требовались неимоверные усилия, чтобы добраться до рояля. Его бывший музыкант, а сейчас сам дирижер бэнда - Александр Зик - не только организовал заказы на аранжировки, он приезжал к нему домой и помогал жене В.М., Брониславе Григорьевне, ухаживать за В.М., когда у него начались пролежни. Зам. директора Театра эстрады Юрий Рубцов пробил В.М. маленькую пенсию от театра. То же сделал дирижер оркестра налоговой инспекции подполковник В.А.Мельников. Пианист Михаил Качалов и трубач Анатолий Кологоров постоянно приезжали помогать Брониславе Григорьевне. Почти каждый день в течении 10 лет музыканты навещали Старостина и помогали ему. Случай почти беспрецедентный среди музыкантов.
Сидя на койке, Старостин писал аранжировки, которые с успехом исполнялись в биг-бэнде налоговиков и детском бэнде ДМШ им. Дунаевского. Он сумел снискать любовь людей, а это то, что не умирает за гробом и живет вечно. Вечная память тебе Владимир Михайлович, и любовь, и благодарность от джазменов за то, что в самые застойные годы твой оркестр был маленьким окном в мрачном небе. И именно через это окно нам иногда светило джазовое солнце. Не случайно Старостин запретил играть "жмура" на собственных похоронах, и на немецком кладбище зазвучал джаз, которому он служил и который не оставил его до самой смерти.
Олег Степурко
1 комментарий
обсуждение >>