Прямо из стен хореографического училища он был отправлен на фронт и прошел путь от Украины до Будапешта. Имея за плечами военный опыт, ему было очень непросто возвращаться как бы в новую жизнь, завершать прерванное образование. Бойцовские качества, выработанные на войне, однако, пригодились: теперь пришлось бороться за любимую профессию.
По окончании ленинградского хореографического училища Шатилов станцевал в театре оперы и балета имени Кирова весь классический репертуар: Зигфрида и Альберта, Дезире и Жана де Бриена, Принца в "Золушке" и другие партии. В это же время поступил на балетмейстерский факультет кафедры хореографии Ленинградской консерватории, где его учителями были А.Я.Ваганова
– Константин Васильевич, расскажите о ваших учителях.
– Большое влияние оказал на меня первый педагог – Леонид Семенович Петров. По его требованию ученики приходили на занятие с тетрадкой, где названия изучаемых движений были записаны на французском языке. Вспоминаю, как он прекрасно играл на скрипке. Тогда многие преподаватели блестяще владели музыкальными инструментами. Нередко артисты балета, вышедшие на пенсию, продолжали работать концертмейстерами в училище.
В средних классах мне преподавали выдающиеся педагоги. Александр Иванович Пушкин давал интересные комбинации на уроке. Он обращал пристальное внимание и на технику, и на форму, и на движение. Александр Афанасьевич Писарев придавал значение музыкальности исполнения. Он задавал очень сложный экзерсис, но усталость быстро проходила. Ощущался прилив новых сил и было легко исполнять прыжки.
– Что было после окончания?
– Хореографическое училище закончить сразу мне не удалось. Из старшего класса я пошел на фронт и четыре года был на войне. Когда вернулся, было ощущение, что ноги атрофировались. Я думал бросить все и пойти в какой-нибудь институт, но у меня не было десятилетнего образования. И лишь благодаря блестящей "Школе" Пушкина и Писарева я смог вернуть "форму" после четырех потеряных для балета лет.
– Почему вас взяли на фронт?
– Театр должен был передать в Военкомат бумаги, чтобы нас, семь человек из училища, не отправили на войну. Но этого не произошло, хотя в то время Кировскому театру не хватало артистов и принимались люди из самодеятельности. Мы, восемнадцатилетние ребята, были призваны Добрянским военкоматом, а затем направлены в Молотовское (Пермское) пулеметно-минометное училище. Несколько месяцев учебы в школе минометчиков, и нас послали на фронт без присвоения звания, только научив стрелять. И Константин Шатилов стал артиллерийским разведчиком. Первое боевое крещение я получил на станции Узловая (III украинский фронт). Участвовал в боях форсирования Днепра, окружения Ясса-Кишиневской группировки, во взятии Будапешта и Вены.
– Что вам запомнилось на войне?
– В Вене мне командир дал приказ взять шесть фашистов в плен. Я не мог ослушаться, иначе – трибунал. Но меня спасла судьба. Когда бежал к немцам, моя шапка упала. В голове постоянно крутилась мысль о смерти. Немцы находились в "воронке" и обсуждали между собой как им действовать дальше (в городе уже были наши войска). Я подбежал к ним, направил на них автомат, один упал ничком, другой, и Ф.В.Лопухов. Затем работал педагогом, репетитором и балетмейстером в Каирской опере и возобновил там "Жизель, "Щелкунчик" (в хореографии В.Вайнонена) и "Бахчисарайский фонтан". На сцене "Staats-Opera" поставил собственную редакцию "Щелкунчика".
Его настоящим призванием стала педагогическая работа. В Академии русского балета он преподавал классический танец с 1957 года и воспитал не одно поколение блестящих танцовщиков. Среди его учеников: Александр Евдокимов, Анатолий Сидоров, Валерий Сумароков, Антон Корсаков, Михаил Сиваков и другие.
5 августа 2003 года Константина Васильевича Шатилова не стало...
Ниже публикуется интервью, которое он дал незадолго до смерти. быстро повернувшись, выстрелил в меня, но, к счастью, – промахнулся. И мне удалось взять их в плен. Потом я пошел за шапкой и почувствовал со спины чей-то пристальный взгляд. Повернулся, увидел немца в окопе, около него лежали винтовка, противогаз, каска. Я подошел и тихо дал команду сдаваться. Передо мной стоял пожилой человек. Я подумал: наверное, у него есть жена, дети, и мне стоит только нажать на курок, чтобы убить их надежду. Это было мое взросление. И я забрал седьмого немца в плен.
– На фронте вы думали о театре?
– Я очень скучал по балету. Но многие командиры презрительно относились к артистам. Поэтому мне приходилось скрывать свое прошлое. При поступлении на службу в личном деле случайно записали, что у меня топографическое образование. Я и не пытался исправить эту ошибку. Только после войны, в гарнизоне около Будапешта, стал выступать с танцевальными номерами в концертах перед солдатами.
– Как начиналась творческая деятельность в Кировском театре?
– Мне хотелось танцевать серьезные спектакли, но для этого необходимы были опыт, знания, умения. Поэтому приходилось много трудиться. В то время танцовщики старшего поколения танцевали чередуясь с молодыми артистами. Я даже исполнял Гран-пав "Раймонде" вместе с педагогами – Писаревым и Пушкиным. Начинал с па-де-де, па-де-труа, потом перешел на ведущие партии. Все было постепенно. А теперь многие ученики сразу после школы приходят в театр, их ставят на сольные партии, при этом облегчая хореографию, так как они технически еще не готовы.
– Как вы стали заниматься педагогической деятельностью?
– Николай Павлович Ивановский, в то время художественный руководитель, пригласил меня преподавать в училище. Он раз в месяц посещал мои уроки и давал рекомендации. Сначала мне доверили младшие, затем средние классы.
– Какими знаниями должен обладать преподаватель классического танца?
– Педагог должен знать психологию, нагрузку ученика в театре. К каждому учащемуся нужно найти индивидуальный подход. Но, прежде всего, надо владеть методикой Вагановой. Тогда педагог будет хорошим специалистом. Не каждый артист балета может быть педагогом. В этом деле необходим особый талант. Важно, чтобы студенты правильно освоили каждый элемент, от этого зависит и форма, и манера, и чистота исполнения. Ученикам хочется сразу сделать движение в полном объеме. Но сначала необходимо разложить его. Надо достигнуть мастерства: исполнять сложные технические вещи с легкостью. И в то же время в балете есть простые движения, которые трудно сделать. Даже ходить или бегать по сцене – надо уметь. Сейчас я часто вижу, что многие артисты бегут по сцене с согнутыми коленками.
– В чем различие в образовании артистов балета 30-40 лет назад и сегодня?
– Многое зависит от кадров, раньше очень серьезно подбирали педагогов. Когда я занимался в училище, классический танец преподавали "премьеры" – Борис Васильевич Шавров, Николай Алексеевич Зубковский, Пушкин, Писарев. Они могли грамотно показать как исполняются труднейшие классические движения, а тем более – простые элементы. Нас обучали солидные педагоги, знающие дело. Существует такая точка зрения: для того, чтобы научить, не обязательно уметь самому. Я придерживаюсь другого мнения и считаю, что педагог не может показать ученику движение, которое он сам не делал. В классическом танце есть свои "секреты", их нельзя объяснить, но можно передать практически. Они не описаны ни в какой книге. Ваганова никогда не учила тому, чего не делала сама. Например, на репетициях "Вальса" Штрауса, который я танцевал с Нинелью Кургапкиной, Ваганова посоветовала мне обратиться к преподавателям, ведущим дуэт. Сейчас, как правило, на репетициях дуэту охотно учат педагоги-женщины. Мне кажется, что каждый должен заниматься своим делом.
Когда-то работал методический кабинет, и там были главные методисты и женского, и мужского танца, – они посещали все классы и обращали внимание на ошибки. При Константине Михайловиче Сергееве учителя приходили и советовались с главным методистом, который мог прислать знающего преподавателя для консультаций. Теперь методический кабинет закрыт, и наши педагоги обучают каждый по-своему. Надо восстановить методическую работу. Очень плохо, что наши экзамены проходят без обсуждений. Необходимо проводить обсуждения, методические совещания, чтобы помочь педагогам исправить просчеты. Мы же боимся, что сложатся плохие отношения, начнутся обиды. Поскольку нет серьезного контроля и требований, каждый будет вносить "свое" и постепенно методика Вагановой будет разрушаться.
– Как складываются взаимоотношения руководства театра с Академией?
– Мне кажется, что руководство относится к Академии очень небрежно. Выпускной спектакль мы вынуждены были делать на месяц раньше, потому что театр не мог дать сцену. В прежние времена, наоборот, спрашивали в какое время училищу необходимо провести выпускной концерт.
– Легко ли артисту, воспитанному в традициях русской балетной школы, обучиться языку современного танца?
– Многие мои ученики танцуют у Эйфмана. Думаю, если танцовщик владеет техникой классического танца, то ему будет легко танцевать и современные вещи. А вот с "модерна" на классику перейти трудно.
– Какие отрицательные тенденции существуют в русском балетном театре?
– В "Записках" Энрико Чеккети писал о том, что в последнее время стало много высоких девочек-балерин. И это очень плохо, потому что партнеры не могут их поднять; мужчины стесняются. По его словам, постепенно, балетмейстеры перейдут к комедийным номерам, которые будут исполнять маленький танцовщик и большая балерина. Мне кажется, что это происходит и сейчас в русском балете. Мужчинам неудобно, что партнерши выше их. И такие пары дисгармонично смотрятся.
У танцовщиков теряется мужественность, свойственная русской школе. Раньше мужской танец преподавался женщинами только до второго или третьего класса. Далее классы вел мужчина, потому что мужская и женская грация – разные вещи! И женщины, которые выпускают мальчиков, прививают им женственную манеру. Ваганова отмечала, что многие женские движения исполняются и у мужчин, но – иначе. Есть нюансы. А сейчас, женщины и мужчины исполняют эти движения одинаково.
– Как вы оцениваете балетный репертуар Мариинского театра?
– Считаю, что надо сохранить классическое наследие. Большие классические спектакли остались только в России и странах ближнего зарубежья. Мне не понятно, почему в театре все время переделывают Петипа? Взяли шедевры – "Спящую красавицу", "Щелкунчик", "Баядерку" и испортили эти балеты. Балетмейстеры советской эпохи продолжали развивать линию, сложившуюся в дореволюционное время. Федор Васильевич Лопухов очень бережно относился к Петипа и Льву Иванову. Устаревшие вещи в балетах наследия он заменял в той же манере, в том же духе. А теперь постановщики переделывают старые балеты, нарушая их стиль. Я не возражаю против новаторства: поставьте неизвестные балеты Петипа, возьмите какую-нибудь интересную тему. Но зачем разрушать прежний репертуар? И после этого говорят, что методика Вагановой устарела, классический репертуар устарел. Это то же самое, если скажут, что музыка Баха, Моцарта, Бетховена отжила свой век .
– В чем вы видите выход из создавшегося положения?
– Любой театр имеет режиссера, который создает художественную концепцию. Мариинский театр не имеет художественного руководителя балета. Есть лишь директор, поэтому позволяются такие "переделки". Расскажу любопытный случай. В свое время я работал главным балетмейстером в Новосибирском театре и не разрешал переделывать или снимать с репертуара "Баядерку". Я утверждал, что этот балет надо сохранять. Меня вызвал директор и дал почитать письмо зрительницы, которая жаловалась на то, что ей было скучно смотреть второй акт. Я возразил, что не зрительница должна нас учить, а мы ее. Тогда этот балет оставили. Очень странно, что один из крупнейших театров в мире работает без художественного руководителя балета. Вот они и переделывают старые спектакли. А что будет делать Мариинский театр, когда наследия не станет? Будет давать "Щелкунчик" Шемякина? Любой художник лишь оформляет спектакль, а тут просто пишут, что балет поставил Шемякин.
russianballet.ru
Из журнала «Советский балет» № 3, 1985:
«…К.Шатилов учился в последнем классе Ленинградского хореогафического училища, когда началась война. Но в Перми он становится солдатом, обучается в школе минометчиков. Затем его направляют в действующую армию. Артиллерист, разведчик, физрук полка, комсорг батальона – вот далеко не полный «послужной список» молодого бойца. Война для гвардии сержанта К.Шатилова закончилась в боях за Вену и Будапешт. Шатилов возвращается «доучиваться» в школу. И за один год, занимаясь в классе Б.Шаврова, завершает свое профессиональное образование…».
БЕСЕДОВАЛА РИММА АБДУЛХАКОВА.
Февраль 2003 г.
11 комментариев
обсуждение >>