«Любите ли вы театр? Нет, любите ли вы его так, как люблю его я?» С юности помнится мне знаменитая сцена из кинофильма «Старшая сестра», в которой героиня Татьяны Дорониной этим монологом приводит в трепет и восхищение приемную комиссию театрального института. Сюжет фильма, если кто помнит, строится на том, что безмерно одаренная и одержимая театром девушка уступает дорогу в актрисы менее даровитой, но горячо любимой младшей сестре. Ныне подобная коллизия скорее всего покажется надуманной и нежизненной. Но, честно говоря, вопрос о том, можно ли пожертвовать талантом и любовью к искусству ради ценностей более высоких, давно занимал меня.
«Любите ли вы театр? Нет, любите ли вы его так, как люблю его я?» С юности помнится мне знаменитая сцена из кинофильма «Старшая сестра», в которой героиня Татьяны Дорониной этим монологом приводит в трепет и восхищение приемную комиссию театрального института. Сюжет фильма, если кто помнит, строится на том, что безмерно одаренная и одержимая театром девушка уступает дорогу в актрисы менее даровитой, но горячо любимой младшей сестре. Ныне подобная коллизия скорее всего покажется надуманной и нежизненной. Но, честно говоря, вопрос о том, можно ли пожертвовать талантом и любовью к искусству ради ценностей более высоких, давно занимал меня.
Актёр
Мой школьный приятель Слава Копылов, я думаю, однозначно ответил бы «нет». Этот веселый красивый парень, душа любой компании, мог показаться легкомысленным. Еще бы: учась в последнем классе 17-й школы, славящейся своей математической подготовкой, он начисто забросил математику, не удосужившись заработать хотя бы одну тройку в четверти. Вера Ивановна Путрина, замечательный учитель, которую я с нежностью вспоминаю и через сорок лет после окончания школы, ему сразу сказала, что такого поругания своего предмета терпеть не станет. Но в том мире игры и воображения, который только и был для Славы средоточием подлинной жизни, для занятий математикой не находилось места. Он умудрялся превращать в спектакль все: приятельскую болтовню, школьный урок, прогулку по улице. Даже из работы на лесопилке, которой мы отдали один летний месяц, чтобы заработать на другой, он способен был сотворить нечто веселое. А уж наше с ним совместное путешествие по Медведице превратилось в сплошной спектакль, в котором я был единственным зрителем и одновременно посильным партнером. Но однажды, в редкий для него момент серьезности, он признался, что смысл его жизни состоит только в театре, что только им (и ничем другим) он может и будет заниматься, и будет поступать в театральный два, три, десять раз, и все равно когда-нибудь поступит…
Конечно, те, кто считал Славу легкомысленным, были не совсем правы. Не знаю, впрочем, что думала по этому поводу Вера Ивановна, которая все-таки не допустила его в тот год к выпускным экзаменам, а значит, и к драгоценному для него театральному вузу. Наверное, это пошло ему на пользу. 15 лет спустя судьба столкнула нас в Ленинграде, на Невском проспекте. Слава давно уже был актером, окончив знаменитое Щепкинское училище при Малом театре, и работал в весьма известном Театре на Литейном. Мы, конечно, стали вспоминать общих знакомых, совместные приключения и многое другое. И только когда мы разошлись, я пожалел, что не расспросил Славу о том, как же все-таки он стал актером…
И вот проходит еще четверть века. Разговаривая как-то со своей соседкой по лестничной площадке Верой Егуновой (ей посвящена одна из глав «Тверской саги» под названием «Богема»), поминаю я свою давнюю дружбу со Славой Копыловым. «Да его же хорошо знала Люда Шайковская, моя подруга!» – восклицает Вера. Как хорошо все-таки, что мы живем в таком маленьком городе!
Актриса
По отцу она, как выяснилось, белоруска. Петра Даниловича Шайковского жизнь основательно потрепала еще в юности. Мальчишкой его угнали из родной деревни в Германию. Сразу после освобождения призвали, так что он еще и повоевать успел. Потом приехал в Калинин, на строительство химического комбината, да так и проработал на «Химволокне» всю жизнь – все по той же строительной специальности, плотником. А мама у Людмилы местная, тверская, и тоже всю жизнь на «Химволокне». В общем, семья совсем даже не театральная.
И Людина жизнь началась, как это ни удивительно, с того же «Химволокна». Только не с самого комбината, а с его Дворца культуры. Во второй половине 60-х годов открылась там театральная студия «Юность». Ею руководил Анатолий Семенович Юнников – прекрасный режиссер. Профессионал высокого ранга. Он-то и заприметил Люду Шайковскую, разглядев в ней безусловное дарование. Однако способной девушке нужен был достойный партнер. Его Юнников отыскал в народном театре при Доме учителя, и звали его Святослав Копылов. Из этой пары Юнников и взялся делать настоящих артистов, вкладывая в них душу, время, талант.
Усилия его не пропали даром. Через пару лет они оба поступили в ведущие театральные вузы страны: он – в Щепкинское, она – в Щукинское. И жизнь их разошлась, можно сказать, навсегда.
В 1971 году Людмила Шайковская становится актрисой Калининского драматического театра. Ей доставались характерные роли. Не очень большие, но достаточно яркие для того, чтобы ее успел запомнить и полюбить зритель. Театральные знатоки должны помнить спектакли с ее участием: «Ситуацию» (поставленную Виктором Шульманом), водевиль «Дочь русского актера» с музыкой тверского композитора Успенского, «Операцию Ы» и другие. Однажды на послепремьерном банкете к ее столику подошел с бокалом режиссер Юрий Николаев и предложил выпить за актрису, которую он назвал «воплощенной женственностью»…
Отчего так запал в память этот не слишком оригинальный, хотя и очень приятный для нее комплимент? Не потому ли, что «женщина» и «актриса», вопреки распространенному предрассудку, совсем не одно и то же? Не сразу она задумалась об этом. Но, однажды запав ей в душу, вопрос этот стал требовать бескомпромиссного ответа.
Не помню точно, но, кажется, это Станиславский как-то сказал: «Если можешь уйти из театра, то уходи». В случае со Славой все было понятно с самого начала: для него уйти из театра было то же самое, что из жизни. Это свойство вовсе не определяется размером дарования. Абсолютно преданным театру может быть и костюмер, и рабочий сцены. Я, кстати, знал одного такого. Но, с другой стороны, вечное лицедейство – даже талантливое – может предстать тяжелой прессующей душу плитой, под которой человек начинает терять самого себя, превращаясь в некий театральный инструмент, не имеющий собственной, отделенной от театра жизни.
Не буду утверждать, что Людмила Шайковская думала именно так. Сама она свое решение уйти из театра объясняет проще: «Ушла, чтобы родить».
Жизнь сначала
Это трудно всегда. Но для актрисы, пожалуй, особенно. Был момент, когда она, по собственному признанию, остро пожалела, что ушла из театра. Виной тому была театральная кассирша, которая сказала ей, что, покупая билеты, зрители часто спрашивали: «А Шайковская играет?». В этом – в любви к успеху, к восхищению поклонников – женщина и актриса неразделимы.
Среди тех, кто дарит свое восхищение артистам, немногие догадываются, сколь тяжек – порой до изнеможения, до слез – актерский труд. «Я солнца не видела, – признается Людмила Петровна. – И в том, что оно есть, убедилась, только сменив профессию». Но не от труда, не от изматывающих репетиций, ежедневного тренинга уходила она. И вообще – ни от чего, а к чему: к семье, к дому, к нормальной женской жизни, в которой дети, муж и работа не вытесняют друг друга, а нормально сосуществуют. В театре это все никак не сочеталось.
Конечно, решение уйти из театра не пришло спонтанно. Сначала пришел Он. Ее муж. Человек совсем другой профессии и даже другого поколения, сумевший сломать все разделявшие их преграды.
Их знакомство чем-то походило на аналогичный эпизод из культового для 70-х годов фильма «Москва слезам не верит»: произошло оно в электричке, только идущей не в Москву, а из Москвы, и профессию свою она скрыла, как героиня фильма, и от знакомства пыталась уклониться. А потом он встретил ее у кафе-молочной в центре Твери. Она была расстроена неудачной, как ей казалось, генеральной репетицией и на простой вопрос ответила слезами. Тут все и разъяснилось.
Анатолий Чикалин был, как говорится, не просто далек от актерства, а очень далек. Потомственный военный, выпускник радиотехнической академии, старший научный сотрудник вычислительного центра Академии ПВО. Чем он мог прельстить молодую актрису? Ответ прост: мужской и просто человеческой надежностью. Не «каменной стены» она искала, за которой можно было бы укрыться от всех бед и треволнений, но опоры, чувствуя которую, можно строить жизнь.
А ее пришлось строить практически сначала. Уйдя из театра, Людмила столкнулась с неожидаемой проблемой: диплом престижного театрального вуза скорее пугал, чем располагал к себе тех, к кому она приходила проситься на работу. Оказалось, что актрис любят на сцене и на экране, а в обычной жизни они пугают, кажутся непредсказуемыми, если не сказать хуже. В конце концов ее приняли методистом в Дом культуры профтехобразования, да и то, как полагает Людмила, только потому, что директор, как и она сама, была женой военного. Потом уже, войдя в этот отчасти знакомый ей мир, Шайковская освоилась и почувствовала себя уверенней.
И самое главное: в 1978 году родилась дочь Ирина. В тот день было солнце и был дождь. В этом виделось предзнаменование полноты и разнообразия жизни. Того, о чем она мечтала сама и чего изо всех сил желала своей дочери.
Но ее собственная жизнь только начиналась. И не только семейная. Человек, изведавший муку и радость творчества, уйти от него не может. Наверное, поэтому, проработав несколько лет в клубной сфере, Людмила принимает неожиданное для стороннего взгляда, но абсолютно естественное для себя решение: учиться. Специальность, которая соединяла бы ее театральное прошлое с педагогикой, в которую она погружалась все более плотно, определилась как бы сама собой: психология. Она оканчивает психологический факультет. Но этого ей уже мало! Ефим Исаакович Лейбович уговаривает ее идти в аспирантуру и готовить диссертацию. И она с увлечением продолжает учиться и работать. Но тут наступает момент, когда ее красавица дочь оканчивает школу. Решается ее судьба, ее дальнейшая учеба. Все силы и средства, без отвлечения, устремляются к единой цели. И диссертация откладывается в сторону.
Так второй раз в жизни она делает выбор, отказываясь от того, что заслужила, но, как она сама уверена, ради большего.
«Ко всему нужно подходить с любовью», – говорит Людмила Петровна. Теперь у нее уже приличный стаж работы школьным психологом. И школа, и семья для нее – «территория любви». Но только соединенная со знанием любовь рождает истинное понимание всей глубины и тонкости человеческих отношений. Для артиста и режиссера примером такого соединения служит система Станиславского. Впрочем, Людмила Петровна убеждена, что в педагогике эта система применима не в меньшей степени, чем в театральном искусстве.
И еще одно правило вынесла она из своего нелегкого опыта: «Главное в жизни – это быть женщиной». Добавить к этому уже нечего.
Впрочем, есть. Судьба нашего общего знакомого Святослава Копылова за последние 25 лет остается нам неизвестной. Может быть, есть кто-то знающий, что стало с нашим небесталанным земляком?
Сергей Глушков
3 комментария
обсуждение >>