Минувший сезон стал для актрисы Ольги Белинской поворотным: за участие сразу в двух премьерах – «Кукольный дом» в «Приюте комедиантов» и «Зеленый шатер» в «Балтийском доме» – эксперты «Золотого софита» назвали актрису в числе номинантов высшей театральной награды Санкт-Петербурга. В той же номинации – «Лучшая женская роль» – ее имя прозвучало на последней «Золотой маске» – за роль в спектакле «Антитела». Этот спектакль – одно из самых ясных театральных высказываний на тему ксенофобии в нашем обществе. В этом спектакле Ольга Белинская играет роль матери убийцы. О том, как актриса вживается в свои такие разные и такие непростые роли, она рассказала корреспонденту «НИ».
– Насколько близок вам, матери 16-летнего парня, ваш персонаж в «Антителах» – мать подростка, ставшего убийцей?
– Если персонаж мне чужд и зацепиться в нем не за что, нет темы – я за работу не берусь. А тема этого спектакля, сделанного на страшном реальном сюжете – убийстве студента-антифашиста Тимура Качаравы, – никого не оставила равнодушным. Ни режиссера Мишу Патласова, ни драматурга Андрея Совлачкова, ни моих замечательных партнеров-актеров, которые лично встречались с прототипами, работая над своими текстами. Кстати, в Питере до этого документального театра не было, «Балтдом» оказался первопроходцем. Так вот, когда я прочла этот материал, даже испугалась, потому что нашла много общего с собой. Признаваться в этом себе было больно. Но поняла, что если так мучительно дается, значит, я на верном пути. Значит, вскрываются и мои потаенные «сундуки». Многие родители думают: шестнадцать лет – переходный возраст, это пройдет, надо подождать, перетерпеть. Но нельзя терпеть и не надо ждать – ты никогда не знаешь, во что выльется подростковый кризис. Вот недавно моя подруга, у которой не было проблем с сыном, нашла у него бейсбольную биту – оказалось, что он ходит избивать узбеков, вступил в нацистскую организацию. Нет такой проблемы – отцы и дети. Она придумана в оправдание самих себя. Есть проблема отцов и матерей, которые предпочитают быть друзьями-подружками своим детям, но не взваливать на себя обязанности взрослых воспитателей. Огромная разница между истинной любовью к ребенку и попыткой заслужить любовь ребенка любым способом! Испанский студент с синдромом Дауна Пабло Пиннеда пишет, что родители, которые ограждают своего ребенка от столкновений с миром, чрезмерно опекают его, – преступники.
– Вы в этой роли рассказываете о страшных вещах, посмеиваясь. Откуда этот прием?
– Так реагирует и прототип. Это результат срыва – женщине, окончившей консерваторию, чтобы поднять детей, приходилось работать на нескольких работах, причем не по специальности (сейчас она электрик). И в результате жизни, положенной к ногам детей, она стала матерью убийцы. Помню, как разговаривала со своей героиней, которая как раз приехала с зоны после свидания с сыном. Я пыталась узнать о сыне, а она все уходила в какие-то политические темы, говорила о том, как мы тяжело живем… Этот смех звучит в самых неудобных местах, когда она говорит о каких-то пограничных темах – про смерть, например. Так, видимо, проявляется тотальное разрушение ее внутренней гармонии. Впрочем, как почти у всех моих героинь – им, как правило, в начале спектакля бывает очень плохо, а в конце спектакля – совсем невыносимо жить.
– В «Зеленом шатре» вы как раз сыграли барышню, вполне гармоничную вначале, – пламенную комсомолку, искренне вписанную в плакатный имидж сталинской эпохи…
– Самое удивительное было, что этот мой персонаж, Олька, как-то настойчиво «просилась в рисунок», как будто кто-то изнутри в меня стучался, требовал. Всех своих персонажей во время репетиционного периода я рисую, но здесь рисунков было много, гораздо больше, чем обычно, – ежедневно я ее рисовала пастелью. Тогда я еще не знала, что Олька – реальный человек, а когда Людмила Евгеньевна Улицкая приехала и рассказала об этом, все сошлось. Еще до начала репетиций я поехала в Москву, чтобы посетить все места, где происходит действие, подышать этим воздухом, посмотреть на архитектуру, на камни, на асфальтовую пыль. Сорвала и засушила колокольчик в Аптекарском саду, потом вставила в рамку, в которой храню эскиз костюма Оли. Вообще, я очень благодарна Анджею Бубеню за эту работу: он так чувствует женскую суть! Моя «кибитка», мир, в котором существует Олька, завешана туфлями – это Анджей подсказал ее «бытовую привязанность». И каждому из моих партнеров он выстроил такую же четкую материальную и эмоциональную партитуру.
– И у вашего персонажа в спектакле Юрия Квятковского «Кукольный дом» тоже есть реальный прототип – писательница Лаура Киллер, которая, как и Нора, многим рискнула ради мужа и поплатилась за это. Вас не смутило такое несходство с прототипом твоего огламуренного персонажа?
– У Юры Квятковского и Полины Бахтиной очень острая концепция – все действие переносится в «роботизированное» будущее. В котором люди становятся киборгами. Для меня здесь было важно, как из идеальной электронной куклы Нора превращается в человека. Как по кусочкам в течение спектакля отлетают механические выученные реакции, подиумная пластика, даже обколотое ботоксное натянутое лицо старится. Идеально заточенная на успех машина превращается в человека. В работе над Норой, кстати, совсем не хотелось рисовать – зато собрала целую коллекцию модельных барышень из глянцевых журналов.
– Все свободное время у вас занято хобби – вы рисуете, лепите, играете на пиле – это от актерской «недозанятости»?
– Совсем нет! У меня получается примерно 12 спектаклей в месяц. Но я еще успеваю, например, заниматься керамикой – хожу в мастерскую и леплю из глины чашки, бусы и всякую всячину. Сейчас побегу «молочить»! Раскаленное изделие после обжига опускают в молоко, и оно становится черным, это такой древнерусский способ. Недавно увлеклась ломографией – купила на блошином рынке советский пленочный фотоаппарат ломо-компакт. Прелесть его в том, что он искажает изображение и цвет – результат непредсказуем. Получается особый фантастический мир. Результат моей актерской работы всегда находится внутри меня, но, если я не на сцене, его невозможно увидеть, поэтому мне так важно зафиксировать своих персонажей на бумаге, а мир – на пленке. Уверена, что любые знания и умения со стороны только обогащают мою профессию.
– А для чего вам еще и йога?
– Для меня это дополнительный тренинг (действующему актеру архиважно обновлять самые разные техники, участвовать в тренингах и мастер-классах). А в йоге начинаешь преодолевать стереотипы, связанные со своим телом и сознанием. Хоп – и вот я стою на руках. Хоп – стою на голове. В «Зеленом шатре», например, мне приходится произносить текст и вниз головой, и в стойке на плечах, и с пережатой диафрагмой, и вертясь на турнике. В общем, плотное сочетание голоса и тела. Раньше я этого очень боялась. Когда преодолеваешь страхи, связанные со своим телом, легче преодолевать страхи обстоятельств, с которыми сталкиваешься в жизни.
Светлана Полякова
14 комментариев
обсуждение >>