Саулюс Варнас

Саулюс Варнас: «Я жду диалога со зрителем»

1 октября Камерный «Пятый театр» открыл свой XV юбилейный сезон. Отрыл премьерой «Женщины моря» Генрика Ибсена. Пьесы Ибсена стали известны в Европе сравнительно недавно, но слава этого писателя выросла с поразительною быстротой, и в последние годы критики, говоря о вершинах современной литературы, упоминают норвежского драматурга рядом с именами Толстого и Золя. «Женщина моря» - самое поэтическое из всех произведений Ибсена, если не по идее (заключающейся в том, что чувство доверия, уважения имеет больше власти над сердцем, нежели деспотизм любви), то, по крайней мере, по исполнению. В постановке литовского режиссера Саулюса Варнаса эта пьеса стала настоящим мифом.

- Саулюс, расскажите кто Ваши родители? Имеют ли они отношение к театру?

- По природе моя мать была очень одаренной, у нее был прекрасный голос, она пела сольные партии в костеле, играла на нескольких музыкальных инструментах, имела удивительный дар рассказывать разные истории и изображать – даже перевоплощаться в разные характеры. Она поступила в первый профессиональный ансамбль народной музыки и танца «Лиетува». Удивительно то, как она туда поступила. В ансамбль поступал её брат, который играл на разных инструментах, и один её знакомый она их только сопровождала. Мама была очень красивой и комиссия, увидев её, предложила ей что-то спеть. Она спела – и была принята. Оба молодых человека так и не поступили в этот ансамбль.

Отец тоже был очень творческим человеком. Он проектировал и сам изготавливал мебель, преподавал. Из дерева он мог сделать все. Его работы были на редкость завершенными и изящными. Выпуская свой новый спектакль, я всегда вспоминаю и стараюсь, чтобы он своей завершенностью приблизился к его работам.

Вот уже десять лет, как их нет среди нас, но очень часто я разговариваю с ними. Царство им небесное. Мне очень посчастливилось, что у меня были такие родители.

- Когда Вы впервые встретились с театром?

- Как бы смешно это ни звучало, но действительно это произошло в самом детстве. Мне было три года, может чуть больше, когда меня случайно взяли на спектакль кукольного театра. И эта первая встреча поразила меня до глубины моей детской души, и впечатления остались ясными до сих пор. Очень долго я жил этой тайной, не делясь ни с кем, этот загадочный мир воображения затягивал меня. Конечно, когда я учился в школе, я посещал спектакли. Тогда я с родителями жил в Паневежисе, где был очень знаменитый театр Юозаса Мильтиниса, где играли Донатас Банионис, Бронюс Бабкаускас, Альгимантас Масюлис и другие великолепные актеры театра и кино. На спектакли приезжали театралы не только из Прибалтики, но и Ленинграда, Москвы, Киева и даже Владивостока. Я долго не осмеливался поступать в актерскую студию при том же театре. Юозас Мильтинис в свой театр не принимал актеров из других школ – неважно, что они закончили. Попасть в его театр был только один путь – закончить его школу. Случайно я познакомился с одним студийцем из этой школы и, набравшись смелости, после завершения средней школы поступил в актерскую студию при театре и в политехнический институт кафедру промышленного и гражданского строительства, чтобы получить отсрочку от армии. Сумел закончить и то и другое, и был принят в тот же знаменитый театр актером.

- Это была для Вас хорошая школа?

- Мы прошли все, что только можно. Светили, ставили декорацию, что-то приносили и уносили, если это было нужно. Помню, как перед премьерой однажды светили в четыре часа утра. Это была проверка того, действительно ли ты хочешь заниматься театром. И, конечно, актерское мастерство. Этим мы занимались 24 часа в сутки. В театре я работал актером до тех пор, пока учился в институте.

- В жизни очень важно, кто был твоим учителем. Кто Ваши учителя?

- В театре Паневежиса моим учителем, как и всех остальных актеров был Юозас Мильтинис. Он закончил актерскую школу у Шарля Дюлена в Париже. Учился вместе с Жаном Виларом, Жаном Луи Баро, Мадлен Рено и другими знаменитостями французского театра и кино. Это был очень талантливый, очень строгий и образованный мастер, который вывел литовский театр из провинциального мышления. То, что литовский театр привлекает внимание и сегодня, - во многом его заслуга. Он заразил нас своей болезнью: вечным голодом к познанию, поиску. И, как часто он любил повторять, это единственная болезнь, которой нужно остаться зараженным всю земную жизнь. И, слава богу, кажется, я все ещё болею ею.

- В Паневежисе Вы работали актером, как произошло Ваше перерождение в режиссера?

- Решение поступать на режиссуру созрело в студии Юозаса Мильтиниса, но отец сказал: «Закончи институт и тогда поступай», тем более, что в институте я учился легко и успешно; так я окончил институт и поехал поступать в ЛГИТМиК (Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии), а в театре сказал, что еду поступать на высшие курсы переводчиков с немецкого языка. Я читал на этом языке. Сказал неправду, так как знал, что. если скажу правду, придется сразу расстаться с театром, чего я очень не хотел, а в этом Юозас Мильтинис был строг: если ты даже в мыслях не в этом театре, ты и физически должен отходить. Так что я сказал не совсем правду и поехал поступать, но эти курсы переводчиков позже я все-таки закончил и закончил с отличием – свое слово я сдержал, но закончил режиссерский курс профессора Александра Александровича Музиля с отличием.

- Кто был Вашим учителем в театральном институте?

- Курс вел прекрасный педагог, обаятельнейший человек, режиссер, декан режиссерского факультета Александр Александрович Музиль, актерское мастерство преподавала бывшая звезда Александрийского театра Лариса Антоновна Дачко – более очаровательной, теплой и любящей нас всех на курсе даже представить себе невозможно. К тому же они оба были прекрасными педагогами. С большой любовью вспоминаю их. Приходили к нам и другие профессора: Владимир Викторович Петров, Аркадий Иосифович Кацман, Иван Эдмундович Кох, Кирилл Николаевич Черноземов и другие - все они интереснейшие личности. Да, это было прекрасное время. Учиться было очень интересно. Конечно, учился и учусь не только у своих педагогов, не только у своих коллег-режиссеров, когда смотрю их спектакли, но учился и учусь у актеров, работая с ними, слушая джазовую музыку, читая поэзию и прозу, рассматривая живописные картины или наблюдая жизнь- все, что окружает нас, с чем вступаешь в диалог, что-то вносит в твое мировоззрение, которое отражается в спектаклях.

- После окончания института Вы работали главным режиссером. Сейчас Вы свободный художник?

- Да. Я долгое время работал главным режиссером в театре города Шауляй. Спектакли, которые я там поставил не раз становились лауреатами на разных республиканских и всесоюзных фестивалях. Потом я был руководителем знаменитого Паневежского театра драмы. В конце 90-х началась реорганизация театров, но она проходила неспокойно, сняли министра культуры. Так что эта начатая реорганизация театров Литвы застряла. Режиссеры перешли к договорной системе, а труппы так и остались в штате театров. Пока все это так и тянется.

- Как Вы встретились с «Пятым театром»?

- Случайно. Театральное пространство на самом деле очень небольшое. Я много слышал об этом театре. Меня он привлек своей молодостью и тем, что все здесь живут одним делом и актеры и руководство, что редко бывает.

- Для постановки в Омске Вы сами выбрали пьесу Генрика Ибсена «Женщина моря» или Вам её предложили уже в театре?

- Наши желания совпали. Мне интересен этот материал. Театр тоже думал об этом авторе.

- Но «Женщину моря» Вы уже ставили.

- Да. Но это был совсем другой спектакль, хотя тоже любопытный. Но то, что я делаю сейчас мне, думаю и автору, должно быть ближе. В этих работах не повторяюсь ни в чем, кроме того, что стараюсь провоцировать метафизические ощущения. Но средства совсем разные. Стараюсь приблизиться к мифу, чтобы прислушаться к более мудрому голосу прошлого. Ведь миф является носителем истины, которая неподвластна рациональному объяснению мира. Влечение к поиску – вдаль, в неведомую далекую страну или утраченную родину и должно стать основным мотивом нашего спектакля. Сила его образов не в реальном, а в символическом значении, ведь Генрик Ибсен романтик особого рода. Он берет современную сферу жизни, но в конфликтах этой жизни он всегда видит что-то таинственное, загадочное. Кто-то точно сказал – «Его герои не бытового писателя, а мыслителя-художника». Борьба за свою мечту его героям является необходимым условием для их самосовершенствования. Он искал героев рвущихся к своему будущему, в них живет это молчаливое упрямство и сосредоточенность, выбирая, они выбирают себя становясь личностями привлекательными и загадочными.

- Для омского зрителя, который придет на премьеру 1 октября, Вы приготовили вопросы или ответы?

- Мой спектакль – это размышления мои и актерского коллектива. Я жду диалога со зрителем и надеюсь, что он состоится. Было очень интересно встретиться с Вашим коллективом. Здесь очень много талантливых и красивых людей преданных своему выбору.

Журнал "Омск театральный", октябрь 2005

Если Вы располагаете дополнительной информацией, то, пожалуйста, напишите письмо по этому адресу или оставьте сообщение для администрации сайта в гостевой книге.
Будем очень признательны за помощь.