Годы неутомимого творческого труда, поисков, вдохновения отдал искусству художественного слова Сергей Михайлович Балашов, замечательный артист и большой, тонкий художник, создатель оригинального жанра — «театра одного актера».
Имя Сергея Балашова в представлении миллионов слушателей во всех концах необъятной нашей страны связано прежде всего с творчеством Владимира Маяковского. Это он, Сергей Балашов, актер-фронтовик, в годы войны приобрел на свои сбережения танк и подарил его советским воинам, делом закрепив боевое слово поэта в смертельных схватках с врагом...
Да, это он, Сергей Балашов, дал «театру одного актера» такую многообразную и славную жизнь в советском искусстве: страницы бессмертных шедевров Шекспира, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Маяковского, Шолохова оживали на сцене этого необыкновенного театра, который я бы еще назвал театром большой мысли.
Да, именно большая мысль, боевой пафос современности в соеди¬нении с великолепным, глубоким осмысленным актерским искусством являются необходимой и главной основой театра, созданного Балашовым. В этом органическом слиянии и кроется секрет огромного воздействия актера на массы, секрет его популярности.
Актер такого театра перестает быть просто исполнителем: вместе с автором он становится бойцом, мыслителем, властителем дум. Приобщая к прекрасному, приобщать к высокому, передовому — в этом видит он высокую социальную цель своего искусства, свой долг художника-гражданина, художника-трибуна.
В репертуаре Балашова — героика, трагедия, драма, публицистика, сатира...
И вот Сергей Есенин! Неповторимый русский лирик... В его книгах перед читателем открывается солнечная россыпь изумительных стихотворений и поэм. Что отобрать для новой программы? Хочется и это, и это... А всего не возьмешь!
Балашов не пошел по пути простого концертного «нанизывания» популярных произведений. Он создал единый литературный спектакль, спектакль лирический и романтический, стройный, многозвучный, где голос актера и пластическое решение образа нераздельны...
Властно звучит основной аккорд есенинской лиры — грусть, тревожные раздумья о судьбе…
Однако еще более, неизмеримо более, чем собственная судьба, заботит поэта огневая, вихревая судьба Родины — России, идущей к новой жизни...
Строки о матери. Обычные слова, но таково уж, видимо, колдовство подлинной поэзии, что слова эти как бы сами собой складываются в светлую, сердечную песню:
Милая, добрая, старая, нежная...
Балашов произносит их с большими паузами, наделяя каждое слово зарядом огромной эмоциональной силы. И удивительное дело, интонация ниспадающая, голос все тише, а песнь любви к материвсе громче, все выше, все ощутимей и пронзительней!
Звучат стихи широко известные, знаменитые, шедевры есенинской лирики: «Не бродить, не мять в кустах багряных...», «Несказанное, синее, нежное...», «Не жалею, не зову, не плачу...», «Отговорила роща золотая...», «Слышишь — мчатся сани, слышишь — сани мчатся...», «Клен ты мой опавший, клен заледенелый,,,» Но мы воспринимаем их уже не как отдельные произведения (хотя отлично помним, что на страницах изданий это выглядит именно так); перед нами — исповедь души, вся жизнь поэта, жизнь, полная внутреннего горения, больших противоречий, большой любви... Композиция Балашова углубляет эту мысль.
Многое испытав, постранствовав по свету, Есенин возвращается к себе на родину, в деревню. «Я иду долиной, на затылке кепи» (стихи замечательные, трепетные, непростые), «Ах, перо не грабли, ах, коса не ручка...» — он как бы слегка посмеивается над собой, но не забывает при этом о своем главном призвании. И дальше, как бы не в силах справиться с нахлынувшим: «К черту я сниманию свой ко¬стюм английский. Что же, дайте косу, я вам покажу...» Эти строки Балашов произносит не только с искренней радостью, но и с горячим, нарастающим волнением:
«Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,
Памятью деревни я ль не дорожу?»
И мы видим Есенина! Видим! Будто рядом с ним идем по утренней траве. И, как и он, гордимся глубокой связью с родной землей. Всю гамму душевных красок, где есть и радость, и легкая стыдливость, и гордость, и любовь, и азарт, и восторг, и юмор, бережно и точно воссоздает Балашов.
Так же, как и с родной землей, поэт кровно связан с судьбой народа. Эта мысль неотступна, она несет ему новые духовные токи, но¬вые прозрения, явственно прозвучав в «Письме к женщине» — одном из прекраснейших образцов слияния гражданской и интимной лирики. «Теперь в советской стороне я самый яростный попутчик», «За знамя вольности и светлого труда готов идти хоть до Ламанша». В композиции Балашова эти стихи обрели подчеркнуто важное место.
В неразрывном сплаве духовного прозрения Есенина — от гнетущего одиночества к свету большой идеи, от родимых проселков к гулу новой жизни, охватывающему всю страну, от старого к новому — с особой силой воспринимаешь его стихотворение, которое звучит как заклинание:
Полевая Россия! Довольно
Волочиться сохой по полям!
Нищету твою видеть больно
И березам и тополям.
Как венец самой светлой темы творчества поэта, звучит слово Есенина о «Капитане земли», о Ленине. И с особенным значением строки: «Я счастлив тем, что сумрачной порою одними чувствами я с ним дышал и жил». Так кончается композиция Сергея Балашова.
На последней стороне второй пластинки еще несколько произведений поэта; среди них — поэма «Черный человек», которая звучит в исполнении артиста как символ непреодолённой драмы, свершившейся трагедии. Поэма исполнена с потрясающей психологической глубиной, точностью, блеском. А рядом с ней — стихи о Пушкине - заключительный звонкий аккорд, как бы выводящий Есенина в бессмертие. И вместе с тем — достойное завершение этой записи — большого творческого труда народного артиста Сергея Балашова.
Владимир Котов
МИХАИЛ БАЛАШОВ
5 комментариев
обсуждение >>