"Если бы любовь умела петь, у нее был бы голос Сергея Ларина", - написала о нем музыкальный критик Ольга Петерсон в предисловии к книге "Панцирь для черепахи" ( Беседы о жизни певца и голоса), изданной в Латвии в позапрошлом году.
Звезда мировой оперы, один из выдающихся музыкантов современности Сергей Ларин, размышляя о путях становления и судьбе певца, написал в этой книге: "Представь, что во мне находится зеркало с двумя поверхностями. На одной - господин Ларин, ну как на фотокарточке с паспорта, а на другой - герой в точной пропорции, один к одному, с оригиналом. Во время спектакля волшебное зеркало приходит в движение и начинает вращаться с огромной скоростью, пока два изображения не сольются в одно - это и есть Радамес, Дон Хозе, Ленский…" Певец, которому рукоплескали самые знаменитые оперные театры мира - от Большого в Москве до Ла Скала в Милане, от Королевского Ковент-Гарден в Лондоне до Опера Бастиль в Париже, мог позволить себе такой образ.
Человек-солнце
Он родился в обычной семье, весьма далекой от музыкальных традиций. И учился в обычной автозаводской школе № 179, ничем особенно не отличаясь от сверстников. Вот разве что музыку любил особенную. В то время, когда входили в моду "Поющие гитары" и "Самоцветы", он зачарованно слушал концерт мастеров искусств, который транслировали по телевидению из Большого театра. А на письменном столе под стеклом у него лежал репродуцированный черно-белый портрет его кумира - Марио Ланца.
Однажды во Дворце культуры Автозавода состоялся выездной спектакль Горьковского академического театра оперы и балета имени Пушкина - "Русалка" Даргомыжского. Отсюда берет начало его любовь к опере. Потом был "Евгений Онегин" уже в самом оперном театре. "В том спектакле Татьяну пела Клара Акимовна Инкина, которая позже сыграет важную роль в моей жизни", - напишет позже Сергей Ларин в своих воспоминаниях.
Романтический юноша мечтал увидеть Париж. Учительница химии, у которой муж находился в служебной командировке во Франции, рассказывала ему о городе влюбленных, городе жареных каштанов. Это она ему подсказала идею поступить в иняз, мол, если будешь хорошим студентом, поедешь на практику в Сорбонну. А мама Лидия Павловна вздыхала: "Это все хорошо, но каким бы ты был врачом! Шел бы ты, сынок, в медицинский!" Тут вмешался отец: пусть идет, куда хочет… Так осенью 1973 года Сережа Ларин стал студентом Горьковского государственного педагогического института иностранных языков им. Н.А.Добролюбова по специальности переводчик-референт.
- У него была необыкновенная способность к языкам, - вспоминает сегодня Галина Махненко, преподаватель французского языка. Забегая вперед, скажу, что к тому времени, когда Сергей Ларин начал концертировать по миру, он знал французский, немецкий, английский, итальянский, испанский, литовский, свободно говорил по-словацки, понимал по-чешски… Поистине, талантливый человек талантлив во всем. В благодарность за науку и дружбу позже он пригласит учительницу в парижскую оперу Бастиль на свой спектакль.
С Кларой Инкиной Сергей познакомился, учась на четвертом курсе института. Прима нашего оперного театра вела тогда кружок сольного пения в ДК УВД.
- Сережа вошел, как будто солнышко взошло, такой свет он излучал! - с восторгом вспоминает теперь Клара Акимовна. - А когда я услышала его необыкновенный голос, поняла, что ему нужен другой учитель…
Пользуясь своим знакомством с народным артистом СССР Виргилиусом Норейкой - они однажды вместе пели "Травиату" на горьковской сцене, Инкина позвонила знаменитому тенору, который к тому же был профессором Вильнюсской консерватории, и попросила "послушать" талантливого юношу. Так окончивший институт, дипломированный переводчик поступил в Литовскую государственную консерваторию по классу вокала Норейки. Впервые ректор иняза Кузьма Сизов разрешил выдать выпускнику свободный диплом.
- За тобой билеты в Большой театр, - пошутил при этом Кузьма Васильевич. Но спустя всего несколько лет бывший студент пригласил в Большой театр на свой спектакль и ректора, и других преподавателей института.
- Он был необыкновенно красивым человеком - и внешне, и внутренне. Настоящий русский интеллигент, - вспоминает о нем Вячеслав Константинович Будников. Это он, в ту пору преподаватель Горьковской консерватории, первым определил тесситуру поющего Ларина:
- Вы тенор, Сережа…
Всякий раз, приезжая в Горький к родителям, Сергей непременно приходил в родной институт, встречался с преподавателями, бывшими однокашниками, устраивал для них концерты. Бывало так, что накануне он пел в нью-йоркской Метрополитен-опера, а спустя несколько дней - на сцене нашей филармонии. Гонораров, естественно, с земляков не брал, а радовался как ребенок, что ему рукоплещут нижегородцы.
- Он не просто певец от Бога, он человек от Бога. Гражданин мира. Талантливый певец с голосом небесной красоты и русской душой, - рассказывала мне директор Нижегородской филармонии Ольга Томина. - Вот Серафим Саровский каждому встречному говорил: "Здравствуй, радость моя!" Сергей не произносил этих слов, но ощущение было то же… Ему в принципе незнакомы были возмущение, неудовольствие, раздражение. Открытый всему миру, светлый человек-солнце. Помню, его, уже больного, по какой-то причине задержали у нас в аэропорту почти на два часа, а он вышел нам навстречу, как всегда, улыбающийся, ни слова жалобы…
В России и вне ее
Еще студентом Ларин начал работать в Литовском государственном театре оперы и балета, где дебютировал в партии Альфреда в "Травиате". А в 1988 году главный дирижер Литовской оперы Алекса предложил ему участвовать в постановке "Пиковой дамы" в Братиславе, после чего Сергей стал приглашенным солистом Словацкого Национального театра. Западная карьера молодого певца началась с его дебюта в Венской опере в роли Ленского. Тогда Ларина попросили заменить заболевшего тенора, но его Ленский имел такой шумный и убедительный успех, что артистическое агентство "Austroconcert International" сразу же предложило русскому певцу подписать контракт. После этого его карьера вошла в фазу крутого подъема. А он по-прежнему возвращался в свой Нижний. В книге его воспоминаний самые душевные страницы посвящены родному городу. Интересны и его рассуждения о "звездности":
"Все лиги и иерархии выдуманы людьми. Искусственное создание звезд несет в себе большую опасность для молодого певца с незакаленной психикой. Если новая звезда превращается в машину для чеканки золотых монет, то артисту не остается ни времени для размышлений, ни тишины и спокойствия для вызревания дара. И это почти исключает целенаправленное, вдумчивое развитие"… Ах, если бы все звезды рассуждали нынче так!
В 1995 году Фонд Джузеппе Верди в Парме наградил Сергея Ларина Золотой медалью Верди - высшей наградой Пармского хорового общества, в 2001 году в Пьяченце ему был вручен приз Луиджи Иллики - за служение оперному искусству. Ларин - первый русский певец, удостоенный столь престижных наград. "…Тенор Сергей Ларин - поразительный актер и певец", - писала о нем в тот год французская газета "Фигаро". А предвзятые американцы тогда же опубликовали в своем еженедельнике "IJ Weekend": "Энергичный Ларин в образе лидера иудеев Самсона сочетает силу, уязвимость и страдания… Его мощное продуманное пение - это особый момент. Единственное "но" - он длится недолго…"
Свет погасшей звезды
"Я обожаю умирать на сцене. Когда это произойдет на самом деле, то мне уже не будет дано об этом рассказать", - так написал он в 2008 году, накануне того известия, которое потрясло весь музыкальный мир: умер Сергей Ларин… Он не дожил до 52 лет. Скорбела Братислава, где в опустевшем доме завешивала черным зеркала его вдова, оперная певица Лилия Ларина, скорбели его партнеры по сцене в Сан-Франциско Опера, Сан-Диего Опера, Даллас Опера, в Баварской государственной опере, Венской государственной опере, Словацком национальном театре, скорбели Турин и Мадрид, Пекин и Неаполь, Нью-Йорк и Париж… А посреди России в заснеженном Нижнем в своей квартирке в обычной автозаводской пятиэтажке тихо плакала осиротевшая Лидия Павловна, мама великого певца. Всего на год она переживет своего сына, соседи по лестничной площадке организуют ее скромные похороны. И тщетно будут добиваться люди, искренне любившие Сергея Ларина за подаренную им радость, среди которых, кстати, немало известных нижегородцев, чтобы на здании НГЛУ, где учился всемирно известный тенор, чье имя стоит в одном ряду с именами Пласидо Доминго, Хосе Каррераса и Лучано Паваротти, местные власти установили мемориальную доску…
Татьяна ЧИНЯКОВА
17 марта 2010 г.
3 комментария
обсуждение >>