И жизнь разбилась пополам
25 августа 1945 года командующий Первой Краснознаменной армией генерал Белобородов давал банкет в харбинском «Яматоотеле». Повод был отменный: победа советских войск над Японией. На банкет были приглашены лучшие артисты города, в их числе оказался и сын русских эмигрантов Виктор Дмитриевич Лавров. Генерал поблагодарил артистов за чудесный концерт и особенно, как он сказал, «за прекрасные русские сердца, которые они сумели сохранить на чужбине». Ощущение большого счастья и радости так захватило русских харбинцев, что, растрогавшись, они сразу же приняли приглашение генерала посетить японское консульство. И лишь время спустя артисты заметили, что окружены военными людьми, которые, особо не церемонясь, заталкивают их в подвал. Так закончилась одна жизнь и началась совсем другая…
Виктор Лавров, вместе с другими арестованными харбинцами, был отправлен на лесоповал в Восточно-уральский лагерь, где чуть не погиб от истощения, отказавшись участвовать в лагерной самодеятельности. А в 1951 году артиста перевели в Воркутинский речлаг, куда направляли «особо опасных государственных преступников». Там он организовал театр, в котором женские роли играли мужчины.
Лавров появился в Воркутинском музыкально-драматическом театре в 1954 году — худой, голодный, больной. Через какое-то время артист пришел в себя, вошел в репертуар и стал премьером этого необычного театра. Там они встретились с Маргаритой.
Виктор Дмитриевич был реабилитирован в 1956 году «за отсутствием состава преступления». По словам Маргариты Артуровны, все эти годы он внушал себе, что действительно является врагом народа — так было легче пережить лишения. Их расставание с Воркутой было внезапным. Они сели в поезд, чтобы ехать в отпуск на материк, и когда вагон тронулся, Виктор Дмитриевич сказал жене: «Посмотри, ты видишь этот город в последний раз».
Жестокие репрессии тех лет разбили жизни многих харбинцев. Не все рискнули ехать в неизвестность, даже после хрущевской оттепели. Многие не стали искать членов своей семьи, не имея о них никаких сведений, не зная даже, живы ли они. Разрушился и первый брак Виктора Дмитриевича. Дело в том, что незадолго до своего ареста Лавров женился на дочери русских эмигрантов Миле. Уходя на тот злополучный банкет, он оставил дома беременную жену и многие годы потом терзался вопросом: кто же у него родился — сын или дочь?
Не ведая, где муж, Мила с маленькой дочкой Алей уехала в Австралию. Встретиться со своим ребенком при жизни Лаврову так и не удалось. Впервые он увидел ее взрослой девушкой на фотографии. Вот как вспоминал об этом бывший харбинец Владимир Агич, работавший в Омском театре музыкальной комедии: «В 1964 году Виктор Дмитриевич ставил спектакль «Сердце балтийца». Как-то приходит на репетицию и весь светится. Стоило нам встретиться взглядом, как он мне подмигнул. Раз, два… Что это с ним? И как только раздался звонок на перерыв, я подошел к нему. «Пойдем, — говорит, — покурим». И повел к себе в кабинет. Там достал из конверта фотографию и подал мне. «Кто это?» Смотрю — на фотографии молодая девушка 16-18 лет, стоит в купальнике на берегу моря. «Так это же Рита в молодости», — говорю я. Он расхохотался: «Правда, похожа на Риту? Это моя дочь».
В 1970 году Александра Лаврова пригласила отца на собственную свадьбу, но он уже серьезно болел и не рискнул ехать в далекую Австралию. А через год его не стало. Время спустя Аля приехала в СССР, чтобы познакомиться с Маргаритой Артуровной — Омск был закрытым городом, и они встретились в Москве. Ну, а в последний раз дочь Лаврова была в России в 2005 году — вместе с мужем-австралийцем и взрослым сыном Андреем, не говорящим по-русски. Они прилетели в морозный Омск, чтобы сходить на могилу Виктора Дмитриевича на Старо-Северном кладбище. Это была первая и единственная их встреча.
Оставил «Тёркина» в наследство
В Омский театр музыкальной комедии Лавровых звали давно. В 1960 году они приехали сюда впервые. Живя в гостинице «Сибирь», блестяще отработали сезон, но решили вернуться на родину Маргариты Артуровны — в Украину. В Харьковском музыкальном театре всё складывалось хорошо, но мешало двуязычие спектаклей, а Лавров не знал украинского. Вскоре пришло приглашение из Новосибирского театра музыкальной комедии. И они поехали в Сибирь. В Новосибирске супруги пели главные партии, Виктор Дмитриевич поступил на режиссерский факультет ГИТИСа, город стал ходить «на Лавровых». И тут внезапно в квартире артистов раздался телефонный звонок. Звонил Арнольд Паверман — главный режиссер Омского театра музыкальной комедии. Он получил редкое по тем временам предложение: работать главрежом в Краснодарской оперетте. «Я хочу уехать на юг, — сказал он, — но мне поставили условие: вернуть вашу пару в Омск. Возвращайтесь!». И они вернулись. Осенью 1965 года приказом по Омскому областному управлению культуры Виктор Дмитриевич был назначен главным режиссером Омского театра музыкальной комедии.
О творческом почерке Виктора Лаврова вспоминал позднее Владимир Агич — вместе они работали над спектаклем «Роз-Мари»: «До сценического варианта Омского театра музкомедии эта постановка была запрещена. А у Виктора Дмитриевича получился замечательный спектакль! И почти сразу же, после омской постановки, все театры оперетты Советского Союза стали ставить «Роз-Мари» в сценическом варианте Лаврова. И как же актеры были благодарны Виктору Дмитриевичу за то, что он дал им возможность сыграть в таком замечательном спектакле!»
Но главным делом его омского и, как оказалось, последнего периода жизни стала постановка спектакля по поэме Александра Твардовского «Тёркин на том свете». Для начала необходимо было решить вопрос с авторскими правами, и это оказалось непросто. «Ну, мне еще только в оперетту не хватало попасть, — сказал Александр Трифонович, когда Лавров рассказал ему о своей задумке. — Достаточно постановки в Театре сатиры. Я уже всё потерял из-за этого Тёркина!» Но режиссер настаивал: «Поймите, мы не можем обойтись без этой темы. Давайте, я вам всё проиграю!» В свое время еще в Воркуте Лавров блестяще читал Твардовского. Он был насквозь пропитан его поэзией! Уговорил композитора Анатолия Новикова и поэта Петра Градова, и они втроем пришли к великому поэту… Лейтмотивом будущей постановки Виктор Дмитриевич выбрал популярную песню военных лет «Эх, дороги!». Он всё станцевал и всё пропел Твардовскому — и тот был покорен этим показом.
Композитор Новиков звонил Лавровым по ночам, проигрывал очередной кусок. Виктор Дмитриевич обычно говорил: «Опять не то!» И начинал ему петь по телефону. Новиков в ответ вопил: «Отстань от меня! Я уже старый, я ничего не хочу! Возьми другой материал!» Но на следующую ночь опять раздавался звонок из Москвы. И так продолжалось три года. Параллельно Маргарита Лаврова трудилась над партией Смерти — в будущем спектакле она пела и танцевала. Омский балетмейстер Валентина Тулупова предложила великолепное пластическое решение этого невеселого образа. Но подлинная, а не театральная смерть сыграла с Лавровыми злую шутку: Виктор Дмитриевич не увидел этой премьеры. Болезнь печени, начавшаяся еще в лагерях, добила его в Омске.
Его хоронили серым мартовским днем. Тогдашний начальник управления культуры облисполкома Нина Бревнова, стоя у свежевырытой могилы, сказала: «Виктор Дмитриевич, «Тёркин» будет поставлен. Я вам клянусь!» Свое слово она сдержала: спектакль вышел уже после смерти Лаврова в его режиссерской редакции. Работу завершил вернувшийся из Краснодара Арнольд Паверман. Это была первая постановка оперетты «Василий Тёркин» в Советском Союзе. Омский спектакль был показан по Центральному телевидению. Вскоре его поставили все музыкальные театры страны.
Маргарита Зиангирова
4 комментария
обсуждение >>