Консерватория. Лирический баритон — класс Константина Степановича Исаченко. Класс драматического искусства вел Иван Васильевич Ершов. Учились в ту пору Борис Матвеевич Фрейдков, Софья Петровна Комиссаржевская.
Голос был большой, и Розанова прочили в камерные певцы, но вышло все по-другому — стал неожиданно для себя самого комедийным актером с задатками лирического героя или заправского «простака» и оказался в «Пассаже», в театре, который возглавляли Елена Маврикиевна Грановская и Степан Николаевич Надеждин. Среди партнеров его были тогда, кроме Грановской и Надеждина, Владимир Васильевич Максимов, Иван Владиславович Лерский. Появлялся на подмостках «Пассажа» и великий Давыдов. Репертуар здесь был, что называется, специфический. Чаще всего переводный — «Голубой песец», знаменитая пьеса Шельдона «Роман», еще более знаменитая мелодрама Дюма «Дама с камелиями». Несмотря на блистательное мастерство Грановской и Надеждина, сколько-нибудь серьезные художественные задачи здесь не решались, но актерам, как принято говорить, было «что играть».
Далее следует оперетта, где молодому актеру выпадает не только осваивать новый жанр — теперь уже в качестве опереточного «простака», но и впервые встретиться с настоящей режиссурой, с такими ее мастерами, как Константин Александрович Марджанов, Николай Васильевич Смолич. Теперь у Розанова новый репертуар: «Гейша», «Графиня Манекен», «Баядерка». Выходившая в Ленинграде «Новая Вечерняя Газета» писала о «Графине Манекен»: «Дружным ансамблем ведут свои роли Лопухова, Ростовцев и Розанов. Последний все более и более утверждает себя как незаурядного актера». Чтобы понять смысл этой похвалы, нужно иметь в виду, что Евгения Васильевна Лопухова и Михаил Антонович Ростовцев были в те времена подлинными корифеями опереточного театра и упоминание о Розанове рядом с ними само по себе было высшей похвалой. Впрочем, не только в самом Ленинграде, но и за его пределами престиж Розанова, как мастера оперетты, стоял очень высоко. В связи со спектаклем «Баядерка» одна из харьковских газет отмечала: «По-прежнему прекрасный Наполеон — Розанов; живой, энергичный, хороший танцор, отлично владеющий речью».
Но работа в опереточном театре, несмотря на то, что он был достаточно высоко оценен здесь, оказалась только эпизодом в творческой биографии актера. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что мысль о драматическом театре, о решении на сцене серьезных и многозначных психологических задач уже тогда не оставляла его. В 1926 году он решительно порывает с опереттой, переходит на работу в ленинградский Театр Сатиры — возглавлял его замечательный мастер комедийной режиссуры Давид Григорьевич Гутман, а в 1927 году становится актером Московского Театра Сатиры, которым руководил другой талантливый мастер сатирического театра Алексей Григорьевич Алексеев.
В театрах сатиры — и московском и ленинградском — чаще всего шли спектакли-обозрения, довольно поверхностные, не преследовавшие сколько-нибудь серьезных художественных целей, но достаточно легкие и остроумные, чтобы пользоваться симпатиями не слишком взыскательного зрительного зала: «Мишка, верти», «Насчет любви», «Житьишко человечье». В спектакле «Мишка, верти» Розанов был беспокойным обозревателем Мишкой, галопом мчавшимся из одного житейского эпизода в другой.
В 1933 году Мих.<аил> Ал.<ександрович> принял самое непосредственное участие в создании Нового театра — замысел этот возник у нескольких актеров: Александра Михайловича Жукова, Романа Михайловича Рубинштейна, Михаила Александровича Розанова и талантливого, на редкость запальчивого режиссера Исаака Моисеевича Кроля. Входил в эту группу и я, и мы все вместе с энтузиазмом разрабатывали программу будущего театра. Он открылся спектаклем «Бешеные деньги» Островского, на Невском, в здании, в котором теперь помещается библиотека. В Новом театре М. А. Розанов сыграл целый ряд ролей русского и зарубежного классического репертуара: Глумова в «Бешеных деньгах», Черкуна в «Варварах», Риппафрата в «Трактирщице». Теперь он окончательно утвердился как драматический актер со своей собственной чуть резковатой манерой, точно прочерченной пластикой и тяготением к строгой логике внутреннего развертывания характеров.
Еще до Нового театра была работа в ленинградском Мюзик-холле, искавшем в начале тридцатых годов новых жанровых решений, как бы синтезирующих комедийные жанры с собственно мюзик-холльной эстрадностью. На сцене Мюзик-холла как бы предчувствовался современный мюзикл с его внутренней музыкальной структурой, явно отличающейся и от оперетты, и от водевиля. Чтобы представить себе характер тогдашних мюзик-холльных постановок, достаточно иметь в виду, что здесь шла и оперетта «М-ль Нитуш» (она получила тут название «Святыня брака»), и популярная в свое время салонная комедия «Темное пятно», в которой Розанов с блеском сыграл негра Вудлейга. Два эти разножанровых спектакля были приведены к некоему неожиданному единству режиссурой Мюзик-холла.
Во французском водевиле «Из-за перчатки» он блеснул своим давним комедийным мастерством в роли Евгения Готансона и в роли Кадильяра из старинного водевиля «Заколдованная яичница», шедшего с новой музыкой Дунаевского. «Нельзя описать — говорилось в статье Евгения Мина, — всего того виртуозного каскада несообразностей, которые проделывает влюбленный Готансон — Розанов».
В 1939 году начал работу в Театре им. Ленинского Комсомола, которым руководил В. П. Кожич и которого сменил на этом посту М. В. Чежегов. Здесь первой его работой была роль Мурова в необыкновенно интересно поставленных И. П. Чужим «Без вины виноватых». Незнамовым в этом спектакле был Честноков, Шмагой Толубеев. Он играл в «Заговоре» Николая Вирты, Де Гиша в «Сирано де Бержераке», поставленном Влад. Ник. Соловьевым, Вово в спектакле Чежегова «Плоды просвещения». Более десяти ролей сыграл в спектаклях, поставленных возглавившим театр в 1949 году Г. А. Товстоноговым. Выдающееся место среди них принадлежит спектаклю «Дорога бессмертия», поставленному по книге Юлиуса Фучика «Репортаж с петлей на шее». В нем Розанов сыграл роль следователя гестапо Бема. За эту работу, в которой характер изощренного гестаповца был показан актером во всей его вероломной психологической изощренности, Розанов был удостоен Государственной премии СССР. Играл здесь Дона Педро в «Испанском священнике», в «Законе Ликурга», в «Гибели эскадры», в «Салемских колдуньях» — губернатор Дэнфорт с его показным и фальшивым демократизмом, «Дом, наш милый дом» — роль летчика-поляка (постановка А. Рахленко).
После ухода Товстоногова «Один год» по повестям Ю. Германа (реж. П. О. Хомский) — роль начальника управления милиции Баландина, «Рождество в доме сеньора Купелла» — роль нелепого, внутренне неустроенного Паскуалино. В спектакле «Алексей и Ольга» (по повести Герасимова «Пять дней отдыха», инсценировка Ционского) — роль старого актера-кукольника Дальского. Очень уж неловко сидела на нем гимнастерка, печально болтался на его шее женский шарф, но все это сочеталось с какой-то упорной и деятельной добротой.
Начало 1970-х гг.
С. Л. Цимбал
26 комментариев
обсуждение >>