Образы писателей в кино

Тост

Михаил Аркадьевич Светлов женился на грузинке. Свадьбу справляли в Тбилиси. И местный горный орел воспарил:
– Я пью за нашего дорогого зятя, который совпадает именем с великим полководцем Кутузовым... А наш дорогой зять – тоже майор.
Второй аксакал предложил выпить за нашего дорогого зятя, что носит имя великого поэта Лермонтова... а наш дорогой зять – тоже писатель. Третий помянул Михаила Ломоносова – великого ученого... а наш дорогой зять ничего себе... соображает.
– Я поднимаю этот бокал, – торжественно возгласил четвертый, – и с благодарностью вспоминаю ту маленькую птичку... пичужку, которая первой увидела Михаила и первой приветствовала его в нашей гостеприимной местности.

( прим.Так вот, откуда "тосты" и "птичка", которую "жалко"? :)))

Классическая еврейская трапеза, – говорит рав Штейнзальц, – это трапеза с гостями. Как грузины, мы собираемся за столом, чтобы вспомнить. Другое дело, когда люди пьют, чтобы забыть и забыться – уйти в иную реальность, ибо ничего уже изменить нельзя.
По причине Советской власти, хотя и по разным поводам, запойными были: Фадеев, Твардовский, Олеша...
Светлов рассказывал, что стал «принимать», когда пригласили в «органы» с явным намерением вербовать. Вот и явился, заплетаясь ногами и языком. Я, дескать, алкоголик – никакого проку.

Пить до умопомрачения, – говорит рав Штейнзальц, – признак капитуляции. Установка, предельно чуждая еврейскому сознанию.
– Я нынче – «в стельку», – сокрушался Светлов с просьбою проводить до дому. – Переквалифицировался в сапожника.
И по дороге из ЦДЛ читал классического своего тезку:

Я б хотел забыться и заснуть!

Евреи пили всегда, – говорит рав Штейнзальц, – и нельзя сказать, что мало. Вино и водка за праздничным столом служат взаимной любви, веселью и благодарности.

Пробивается в тучах
Зимы седина,
Опрокинутся скоро
На землю снега, -
Хорошо нам сидеть
За бутылкой вина
И закусывать
Мирным куском пирога

Михаил Светлов.

P.S.Так вот откуда - "Цыгель-цыгель! Мыхаыл Свэээтлов! Туууу-туууу! Цыгель, цыгель!" ©