Этим летом
Александру Ширвиндту исполнилось 87 лет, из которых большую часть он провёл на сцене. В недавнем интервью актёр рассказал, как держит себя в форме, почему не снимается в кино и как относится к нецензурной лексике в искусстве. Более 50 лет Ширвиндт служит в
Московском академическом театре сатиры. И уже два десятилетия является его художественным руководителем.
«Несмотря на то что я художественный руководитель, до сих пор остался Шуркой. Это и хорошо — с одной стороны, но иногда мешает. Как управлять методом кнута и пряника, если кнут в руках у пряника? С другой стороны, надувать щеки и делать из себя начальника — стыдно», — сказал Ширвиндт в интервью.
Сейчас артист продолжает выступать для зрителей, активно участвует в постановках театра. Например, в спектакле «Где мы??!…» он играет старого клоуна. Персонаж достаточно грубый. Журналист задал актёру вопрос, как он относится к нецензурной лексике в искусстве.
«Я вообще-то в жизни матерщинник, но терпеть не могу, когда на сцене нецензурно выражаются. Но что значит — нецензурно? Законодательно отменили четыре слова, ты напечатать их сейчас не сможешь. Но что касается слова «жопа» — это семечки. В России вообще не материться сложно. Куда деть тогда Пушкина, Баркова, Козьму Пруткова?! Тут главное — интонация и степень необходимости», — отметил актёр.
Александр Анатольевич вспомнил свою первую встречу с женой — с ней он познакомился тоже благодаря сцене.
«Да, мне было четырнадцать лет. Мы жили в НИЛе — дачном поселке. Наука, искусство, литература. Кроме нашей семьи там отдыхали Журавлевы, Дикий, Захава… И там у нас был дачный театр. Мы играли «Без вины виноватые». И жена моя будущая, внучка главного архитектора Москвы, тоже жила там, но далеко. И, как и вся тринадцатилетняя элита, приходила на этот спектакль. Тогда она в меня как в актера и влюбилась».
Такая же зрительская любовь чуть не завела актёра на государственную службу. Актёр вспомнил, как его чуть не завербовал КГБ.
«Сейчас стало очень модно признаваться. Но мне, по сути, признаваться не в чем, потому что завербовать меня так и не получилось. Я тогда был довольно модным артистом «Ленкома». И в меня была зрительски влюблена жена второго советника американского посольства. От нее — цветы, цветы, цветы… Тут же появился человек и сказал, мол, «надо идти на контакт». После этого я долго от них бегал. Вот, мог бы сейчас вам похвалиться, что стал сотрудником, например, КГБ или ЦРУ, но нет. Просто дико не хотелось. И аргументов у меня не было. Единственное, что меня спасло, — я сказал, что у меня слепая мать, поэтому времени нет», — поделился историей Ширвиндт.
В фильмографии Александра Ширвиндта около сотни работ. Однако на протяжении нескольких лет артист не появляется на экранах. По его словам, за последнее время ему не предложили ни одной подходящей роли.
«Мне присылают сценарии — ни одной приличной роли. Можешь представить, чтобы Ширвиндт начал бегать с пистолетом? Я уже не добегу. Да и зачем?! С голоду не подыхаю».
Александр Анатольевич также рассказал в интервью, какую профессию бы выбрал, если бы не стал актёром. Оказывается, Ширвиндт когда-то мечтал быть таксистом.
«Я бы выбрал себе профессию, которой смог бы маниакально увлечься. Я завидовал и завидую актерам, которые обожают играть, не мыслят себя нигде — только на сцене. Жаждут играть до самоубийства. У меня никогда этого не было. Я просто очень дисциплинированный человек. А вот если бы найти профессию, чтобы, как говорил Толя Папанов: «Скорее бы ночь прошла — и снова на работу…». Он шутил, конечно, но все-таки…Гораздо хуже, когда: «Скорее бы кончился спектакль, а завтра, слава богу, я не играю». Вот основная боль моей старости. Но сейчас уже поздно становиться хирургом или, как я мечтал, таксистом…».
В целом актёр чувствует себя достаточно бодро. Сцену покидать он точно пока не собирается. Однако, по словам Ширвиндта, трудно осознавать, что современников становится все меньше и меньше.
«Огорчает меня сегодня человеческая некоммуникабельность, абсолютная поверхностность взаимоотношений. Искренность как явление выхолощена. Огромная шапка вранья и словоблудства очень давит… Мои ряды редеют. Вот посмотри мою записную книжку, почти все фамилии и телефоны вычеркнуты. Падеж плотный. Не успеет уйти из жизни человек, как звонят мне: «Алло, это 26-й канал. Скажите ваше мнение о нем». И такой голос еще противный. Я уже превратился в атрибут ритуальных услуг».
2 комментария
обсуждение >>