Вдова Сергея Бодрова дала первое интервью за 15 лет

А это значит, что не будет реализована его мечта — сделать всемирную сеть поиска людей. Он уже почти соединил концы с концами, там оставалось доработать только. У него была абсолютная статистика того, сколько людей теряется во всем мире, было представление, как их искать. Он был болен этой идеей. Мы собирались расширить географию «Жди меня». С нами были согласны работать страны Балтии, мы сделали телемосты из Риги, Лондона и Китая с компанией CCTV. И, представляете, во время этого телемоста с Китаем искали родственников Григория Кулешенко, нашего летчика, который во время китайско-японской войны совершил подвиг, защищая границы Китая, и у них считается национальным героем: ему поставили памятник, у которого принимают в пионеры. И оказалось, что это дедушка Кушнерева. А он мне никогда не рассказывал. Вне работы он был очень застенчивым и мягким человеком

Недаром про «Жди меня» один журналист написал когда-то: нация объединяется по понедельникам — такой популярностью и такой социальной значимостью обладала эта программа. Это все вместе: любовь к людям, кропотливый труд, бессонные ночи и преданность делу. Кто поверит, если я скажу, что Кушнерев собственноручно отвечал на письма, которые приходили в «Жди меня»? Иногда меня это даже выбешивало. Ну представьте, он мне говорит: «Светка, там женщина написала одна, спрашивает, какую музыку ты положила в таком-то эфире. Ты можешь написать ей название, а лучше даже прислать трек?» Я говорю: «Серег, ты чего, обалдел, что ли? Я чего, буду сейчас все эфиры перелопачивать и каждому, кто захочет, музыку присылать? Я же монтирую, у меня работа есть». Он так голову поднял, посмотрел на меня и говорит: «Свет, это надо сделать». Он отвечал на письма, на жалобы. Это еще со времен «Взгляда» у них с Бодровым была такая идея. Это же уважение к зрителю! Это же Кушнерев придумал эту идею, когда «Взгляд» помогал потерявшимся людям встречаться в ГУМе у фонтана.

Помню, в ночь известного урагана 1998 года я осталась у мамы на даче, а Бодров с Кушнеревым — в Валентиновке. И, когда полетели все эти деревья, меня такой ужас охватил! Я была беременна нашей старшей дочерью Олей и думаю: «Господи, наверное, Сережа там переживает за меня!» А мобильные тогда не везде ловили. Я еле дождалась утра, чтобы доехать до ближайшей точки, где была связь. Звоню Кушнереву: «Серега, ты передай, чтобы Бодров не переживал, у нас все нормально». Он говорит: «А чего случилось-то?» Я: «Так. А у вас был ураган?» — «Ураган? Какой ураган? Ну, у нас свет отключали ненадолго. Мы как раз за компьютером сидели, придумывали там кое-что. И еще думаем: какого черта свет выключили! Ну, свечку зажгли». Только он трубку положил, выходит на крыльцо — а у него там вековая елка лежит. В десяти сантиметрах от дома упала! А они сидели там в своих идеях и ничего не заметили!
В общем, и они вдвоем, и мы втроем сидели в Валентиновке у Кушнерева и говорили до бесконечности о проектах, о планах — обо всем! И наш с Серегой роман неотделим от этих разговоров. Именно на этом фоне и именно с подачи Кушнерева мы с Сережей решили, что свяжем свою жизнь надолго. А с Кушнеревым с этих самых дней мы были друзьями. Самыми близкими, наверное, друзьями. До самого последнего дня его жизни — 27 февраля 2017 года

На самом деле, и с Кушнеревым, и с Бодровым мы познакомились одновременно в 1997 году. Мне как одному из лучших работников телекомпании ВИD пообещали отпуск в любой точке мира, где захочу. Я выбрала Ниццу. А потом они Ниццу зажали и говорят: «Взгляд» едет на Кубу, они будут работать, а ты — отдыхать. В общем, садясь в самолет, я ненавидела «Взгляд» и всех этих людей, с которыми мне придется почему-то провести свой отпуск. Ну и я им не понравилась. Кушнерев потом вспоминал: «Фифа какая-то в очках вся из себя». Но вдруг каким-то образом в самолете мы с Кушнеревым разговорились. Разумеется, про телевидение. Я, конечно, про своих «Акул пера», что хочу менять формат, что-то добавлять. Он все больше слушал. Потом он мне рассказал, что подумал: ну да, вроде не дура, можно и поговорить. А лучший друг Кушнерева — Бодров, у них общий «Взгляд», бессонные ночи, которые они в спорах и разговорах проводили на даче Кушнерева в Валентиновке. И в самолете они рядом сидели. Но, к несчастью, во время полета пилотам сообщили, что у Кушнерева в Москве умер отец, очень известный московский нейрохирург. И Сережа вынужден был первым же рейсом улететь обратно в Москву. А Бодров остался.
И вот там, на Кубе, мы вдруг как начали с ним разговаривать… Я почему-то прекрасно помню этот момент: мы зацепились в домике Хемингуэя друг за друга. И дальше говорили, говорили, не переставая: о себе, обо мне, о нем.