Евгений Ткачук: «В каждом фильме есть та или иная часть меня, проецируемая на экран»

На протяжении своей карьеры Евгений Ткачук продолжает браться за непохожие друг на друга роли, снимаясь как у именитых режиссеров, так и у дебютантов. Этой весной с его участием вышли три разножанровых проекта – легкая комедия «Родители строгого режима», напряженный триллер с двойным дном «Казнь» и трогательная драма «Дышите свободно», где Сергей Бодров-старший рассуждает о жизни, любви и лечении заикающихся людей. Последняя картина вышла в прокат 12 мая, и к ее премьере мы поговорили с артистом о феномене заикания, автобиографичных историях и русском менталитете.


Для Сергея Бодрова «Дышите свободно» — очень личная работа, поскольку он сам лечился от заикания. Вы в каком-то смысле сыграли альтер эго режиссера?

Мне кажется, это общий срез проблематики, которая раскрывается через жизнь и восприятие главного героя. Сложно говорить о конкретных отражениях Сергея Владимировича, я бы не стал связывать моего персонажа с ним.

Консультировались ли вы с кем-то насчет заикания во время работы над ролью? И приходилось ли так разговаривать в обычной жизни, чтобы вжиться в образ?

Заикание – очень заразная вещь, сложно было от него избавиться после съемок, потому что ты попадаешь в процесс иного мышления. Сама подготовка заключалась в большом количестве разговоров с Сергеем Владимировичем по поводу сценария и исследования феномена заикания. Я для себя вывел формулу, что это глубинный процесс души. При каждой попытке высказывания заикающийся человек натыкается на непреодолимый барьер нужности этого высказывания, и у него внутри возникает мощная конфликтная энергия – конфликт не в смысле борьба, а именно в отношениях и связях в мире. Это меня потрясло. Раньше мои представления о заикании были довольно поверхностными. Я очень благодарен Сергею Владимировичу, что мы с ним поговорили через эту работу о таких тонких и глубоких вещах. Сам фильм я еще не видел, но мне всегда интереснее процесс, чем результат. А процесс был феноменальный – особого характера, свойства, взгляда и эмоциональной заряженности.

Получается, заикающийся человек куда больше задумывается о необходимости своих высказываний?

Попробую описать пошагово: когда обычный человек пытается что-то сказать, он, грубо говоря, открывает себя, чтобы его поняли, а дальше момент вербалити – ты открываешь рот и говоришь. А когда заикающийся понимает, что он хочет или ему нужно высказаться, у него появляется напряжение, причем сначала не телесное, а душевное, потому что наступает время открыться. От этого возникает небольшой спазм в теле и некая маленькая судорога. Так происходит заикание. Столько душевых сил тратится, и видно, что у заикающегося человека в этот момент открывается душа – он переживает о каждом движении и слове, хочет, чтобы его поняли. Это постоянная внутренняя работа.


В открывающей сцене врач в исполнении Полины Агуреевой внушением заставляет заикающихся героев ненадолго заговорить почти что свободно. Это действительно возможно?

Да, это доказанный факт, но эффект непродолжительный. С помощью внушения можно сбросить напряжение говорящего, но, когда он снова попадает в свою среду, проблема возвращается. По сути процесс вылечивания от заикания мизерный.

У вас получился чудесный дуэт с Полиной Пушкарук, с который вы до этого вместе снимались в «Тихом Доне». Как вам работалось на этом проекте?

На «Тихом Доне» мы пересекались только в массовых сценах, так что «Дышите свободно» стал первым фильмом, где мы поработали как партнеры. Полина – удивительная и совсем не похожая на большинство артисток современности. Она – глубокий исследователь с особым мировоззрением. Когда мы встретились на одной из первых репетиций, Полина ходила и заикалась. И я подумал, неужели я не замечал этого раньше? Оказалось, она просто репетировала и специально заикалась в обычной жизни. Провела меня!

В фильме есть сцены, где герои бегают на улице около клиники, и там все время стоят лошади. Это как-то связано с вашим конно-драматическим театром «ВелесО»?

Нет. Я думаю, что Сергей Владимирович дополнил картину конями как символом идеального дыхания, потому что глубоко и правильно дышат только животные. Мы слишком погрязли в своих мыслях и не даем себе возможности спокойно дышать. И надо сказать, что он просто очень любит лошадей. На этой теме мы и сошлись. Однажды он позвонил мне по телефону, представился и сказал, что рад появлению такого театра и ему нравится тот путь, который я выбрал. Я, конечно, обалдел, что мне сам позвонил Бодров. Потом он несколько раз приезжал в театр на репетиции и прогоны. В своем творчестве он достаточно глубоко исследовал этих животных – у него есть замечательный фильм «Бегущий свободным» про лошадей и их жизнь. Очень глубокая и близкая мне работа, которую мы с ним много обсуждали. За время нашего знакомства Сергей Владимирович предлагал мне поучаствовать в его проектах. У меня не всегда получалось, но «Дышите свободно» я не мог пропустить, потому что это большое и трогательное автобиографичное исследование.


Еще одной премьерой этой весны был полнометражный дебют Ладо Кватании «Казнь» – на мой взгляд, одна из ярких и сильных работ года. Как вы попали в этот проект? Видели ли клипы, которые снимал Ладо до прихода в киноиндустрию?

С его творчеством как клипмейкера я познакомился только после утверждения на роль. А до этого было большое количество проб, на которые я приезжал, как на работу. Сам подход Ладо Кватании – исключительно скрупулезный, доскональный и дотошный до такой степени, что в какой-то момент невозможно дышать, насколько все должно быть в точности, как он это видит (смеется). И это действительно не похоже на сознание молодого режиссера-дебютанта. Сразу было понятно, что он выдающийся мастер. В работе с ним было очень интересно. Ладо хорошо чувствует ритм, нужность и выразительность кадра. И я думаю, в этом его основная сильная сторона как режиссера. Потому что зачастую для сегодняшних постановщиков важна история, но они не видят ее картинками, которые только при определенном раскладе будут работать. У Ладо была подробно расписана каждая сцена. Сам сценарий оказалось непросто читать, потому что он написан в этом принципе лоскутного одеяла, где сцена начинается в одном времени, а заканчивается в другом, повествование перескакивает из одного года в другой. Иногда было сложно разобраться, что и за чем следует, поэтому для артистов Ладо попросил переписать сценарий по хронологии.

То есть в этом случае артистам было лучше не отходить от четкого режиссерского видения?

Можно предлагать что-то от себя, и вполне вероятно, что к твоим словам прислушаются, но в этом фильме есть концепт куда больший, чем отдельная роль, и при изменении персонажей потом что-то пришлось бы переделывать. Как любил говорить Ладо: «Было хорошо, но мы это переснимем».

В одном из интервью вы говорили, что никогда не будете играть маньяков и насильников, потому что их невозможно оправдать. В «Казни» ваш герой – не маньяк, но достаточно сложносочиненный персонаж, бывший сотрудник милиции, который в какой-то момент решает стать выше закона. Но получается, что, убив дракона, он и сам рискует им стать. Что, по-вашему, его ломает?

Тут разные факторы сошлись один ко одному. Это дисконект в понимании своей работы и отношении системы к ней. Для чего вообще нужна системе твоя работа? Думаю, любой осознанный человек в какой-то момент серьезно задается этим вопросом. Кроме того, у него есть личная проблема, когда дорогой человек попадает в ситуацию, которую он не смог разрешить, и сдался. И плюс это нереализованные амбиции мужчины, пришедшего работать следователем, чтобы вершить реальное правосудие.


Любое кино о прошлом, так или иначе связываешь с настоящими, видишь пересечения. Что, как вам кажется, эта история, которая разворачивается на протяжение десятилетия перед распадом СССР, говорит о нас сегодняшних и о стране, в которой мы живем?

Как ни крути, прошло время, поменялся строй, но какие-то черты русского менталитета остались неизменными. Глобальное неуважение к себе, своему народу и возникающее от этого попустительство на всех уровнях системы, к сожалению, никуда не делись. Как и тогда, мы стремимся побольше получать и поменьше делать.

Возвращаясь к «Дышите свободно» – понятно, что для режиссера история, которую он снимает, всегда по-своему «болит», но она не всегда связана с его биографией. Так как у вас есть свой театр, была ли у вас потребность поставить какой-то спектакль с максимально личным сюжетом? Или, может, в этом плане хватает актерства.

Обычно, если история во мне никак не отзывается, я не буду за нее браться. Поэтому все, над чем я работаю, так или иначе отражает мое мировосприятие. В каждом фильме есть та или иная часть меня, проецируемая на экран.

В театре «ВелесО», наверное, основная постановка, которую я очень люблю, – это спектакль «Кругом возможно бог» по поэме Введенского. Это история про человека-творца, который в какой-то момент теряет смысл в творчестве и обращается к Богу, чтобы обрести его вновь. Сейчас мы ведем разговоры о материале «Бременские музыканты», в культурном коде которого заключена мысль, отражающая философию нашего театра.

«Дышите свободно» с кинотеатрах с 12 мая.