Илья Ермолов: «Ничто не имеет смысла, если это сделано не по любви»

На минувшем ММКФ состоялся премьерный показ семейного фильма «Маленький воин» о юном сумоисте, мечтающем попасть на чемпионат мира в Токио. Там мальчик надеется найти своего отца, променявшего родных на жизнь в стране восходящего солнца. Это дебютный полнометражный фильм Ильи Ермолова, который около двух лет назад оставил актерскую карьеру ради режиссуры, — и не прогадал. Расспросили его о зрительском кино, любимых картинах и отношении к критике.


С каким бэкграундом ты приехал в Москву?

Мой дедушка был военным, поэтому наша семья колесила по миру. Я родился в Латвии, потом уехал на Чукотку, а оттуда – в Брест. Так, к десяти годам я сменил три страны, а к двадцати – столько же профессий. Может, даже больше. Работать начал с 14 лет. Что я только не делал: был грузчиком, официантом, занимался литьем пластмассы и производством карнизов, а на школьный выпускной приехал со смены на заводе по ремонту двигателей для комбайнов.

Как в этом круговороте событий появилось кино?

В 17 лет моим любимым фильмом был «Бумер», примерно в этот момент я и решил, что нужно ехать в Москву, в мир кино. Правда, первый раз никуда не поступил и вернулся в Брест, где заочно доучился на преподавателя истории до пятого курса. Там же я впервые оказался в театре – в качестве осветителя. Проработал им год, накопил на чемодан, костюм и билет в Москву. Прошел сразу в два актерских вуза и выбрал Щепкинское училище.

Помимо работы осветителем, тебя еще что-то с театром связывало?

Да, но недолго. После первого курса я решил попасть в «Сатирикон» к Райкину и МТЮЗ. Меня взяли в оба. Выбрал второй, но через пару недель понял, что это не мое, потому что увидел там людей, которым уже ничего не нужно. Одна группа успешных и востребованных просто приходила в театр, а другая – обслуживала их, скажем так. И в целом актерская история в кино – очень маленькая зона ответственности. Стало ясно, что надо двигаться дальше. Последний раз я снимался в хорроре «Приворот. Черное венчание» два года назад. Но я очень благодарен своему актерскому опыту. Со всеми его ошибками это часть пути.

Когда у тебя появилась тяга к режиссуре?

Все, что касается кино, я уже лет десять юзаю со страшной силой. На последних курсах Щепки был сложный период, меня ломал этот город, его энергия. Я один ходил в кино на два-три сеанса подряд. Кинотеатр стал своего рода константой. В один момент я зашел проверить клубную карту в «Пять звезд на Новокузнецкой» и оказалось, что у меня около 150 посещений в год только одного кинотеатра, а я еще регулярно бывал в других. Помню, по одному билету проходил на несколько сеансов. В какой-то момент я дико насмотрелся фильмов, и это должно было во что-то вылиться. Кажется, ничем другим, кроме режиссуры, заниматься и не мог. Это мой способ создавать свои миры.

То есть выбор между актерской и режиссерской профессией ты уже сделал?

Режиссерская история мне намного ближе, так как с первого захода в эту профессию я почувствовал невероятный кайф. В актерстве я всегда любил себя, а в режиссуре – процесс, само кино, команду. Режиссура – это про себя через других. Безусловно, если мне предложат интересную роль, я соглашусь, но сам не хочу двигаться в этом направлении.

Сейчас ты смотришь кино в таком же объеме, как пять лет назад?

Стараюсь. Причем я продолжаю смотреть фильмы именно на большом экране. Как только в Москве после пандемии открылся первый кинотеатр под открытым небом, я сразу поехал туда и под дождем смотрел проходной норвежский фильм. Кино для меня – вещь обыденная. Я могу с утра посмотреть «Никто», за ним Антониони, «Короля Льва», а вечером – «Трансформеров».

Какие фильмы на тебя повлияли больше всего?

Это было как раз то время, когда я больше всего ходил в кино. В 2014-м вышли «Одержимость», «Бёрдмэн», «Дикие истории». Во время учебы влияли более артовые фильмы: «Человек-слон» Линча, «Дорога» Феллини, «Проверка на дорогах» Германа.

В этом году начал вести список просмотренного, записываю только то, что в меня попадает. Из последнего – южнокорейский «Избави нас от лукавого», «Рыцари справедливости», «Гнев человеческий», «Душа», а из русского понравились «Серебряные коньки».


Как ты пришел в проект «Маленький воин»?

В 2018 году на свои деньги я снял короткометражку «Худрук». Ее заметили, и у меня даже был выбор, с кем запускать дебютный полный метр. На «Маленьком воине» изначально я должен был быть режиссером второго юнита и помогать в работе с актерами, но обстоятельства сложились иначе.

В чем главный посыл этой истории для тебя?

В ней есть важная мотивационная составляющая. Как в жизни, так и в творчестве тема мотивации для меня очень важна. Когда человек совершает какие-то поступки и становится над обстоятельствами, он может вдохновлять других. Мне кажется, что для подростков — ровесников наших героев — это абсолютно мотивирующее кино. В нем есть заряд, что нужно верить и идти за своей мечтой. Песня Антохи МС «Выше» тоже задала определенный тон и стала лейтмотивом фильма. Вообще в кино есть две темы, которые всегда заставляют меня плакать, – это тема отцов и детей и сильного мотивирующего поступка.

Почему в сценарии появилась тема пандемии, если съемки стартовали за год до нее?

История с пандемией остановила съемки, а дети росли и менялись в лицах. Оригинальный сценарий предполагал несколько съемочных дней в Японии, что было невозможно. Так появилась идея рассказать про «здесь и сейчас». И, судя по реакции зрителей на премьерном показе, многие шутки про пандемию действительно отозвались у аудитории.

В фильме сыграли Артем Быстров, Николай Шрайбер, Ян Цапник, Максим Лагашкин. Как удалось собрать такой каст?

Времени было мало – где-то помогли личные знакомства, к кому-то приезжал и убеждал, что он должен сняться у меня. Например, прекрасный Женя Харитонов появился у нас в небольшой роли охранника с инициалами «Лев. Т». Помнишь, в «Истории одного назначения» Авдотьи Смирновой он играл Льва Толстого? Я вообще люблю такие говорящие детали. Например, в кабинете директора, которого сыграл Ян Цапник, висит портрет футбольного тренера Юргена Клоппа. Наш директор такой же позитивный и компанейский, потому и прощает главного героя.

Насколько ты погрузился в тему сумо?

Насколько успел. Ездил к ребятам на тренировки, смотрел и сам участвовал. Это оказалось намного глубже, чем то, что можно ухватить из интернета. Сумо – крутой вид боевого искусства, очень престижный и востребованный у себя на родине в Японии. Я даже нашел своих любимых бойцов и некоторые элементы их поединка использовал для финального боя наших героев. Хотя изначально сумо казалось мне максимально не кинематографичным.


В Минкульте ежегодно поддерживают семейные фильмы для подростков, но они не гремят в прокате. С чем ты связываешь эту ситуацию?

Фильмы выходят, но денег на продвижение не остается. Мы получаем поддержку Минкульта на сам продакшн. Потом несем готовый фильм прокатчику, а он не хочет его показывать, потому что детское кино ничего не заработает. Получается замкнутый круг.

«Маленький воин» – на сто процентов зрительская история. Тебе хочется двигаться именно в этом направлении?

Да, мне нравится рассказывать эмоциональные истории, понятные широкой аудитории. Мне как режиссеру неинтересна авторская драма в чистом виде. Я изначально хотел заниматься зрительским кино с авторским почерком. Конечно, можно делать фильмы, которые понравятся условной «тусовке». Но ведь на самом деле почти все хотят снимать большое зрительское кино. Но не все могут. И по большому счету это разделение на кино для «всех» и «не для всех» – просто снобизм. Я и сам был снобом, но сейчас, надеюсь, начал иначе воспринимать людей и мир вокруг.

Что изменило твою картину мира?

В первую очередь, рождение сына и то, что я принимал участие в родах. Мне нравится, что я успел побывать в разных шкурах: был очень беден, был голоден, ночевал в Москве на улице. Я брался за любую работу. Как актер неплохо жил, снимаясь в сериалах, но покинул эту зону комфорта. В какой-то момент осознанно остался без работы. И сейчас убежден – если есть силы, сценарий жизни надо ломать.

То есть ты готов к тому объему критики, которая обычно сваливается на режиссеров, занимающихся мейнстримом?

Да я буду только рад, если мне начнут писать комментарии в фейсбуке, если речь идет о конструктивной критике. Надо понимать, что кино – это своего рода способность проявить эмпатию. И это нормально, что одним нравится, а другим – нет. Всем советским комедиографам в свое время доставалось от критиков, а в итоге их работы продолжают жить. В мире еще не сняли ни одного фильма, который зашел бы всем. Но не существует людей, которые изначально хотят снять плохое кино. Раньше я смотрел все выпуски BadComedian, но сейчас понимаю, что его обзоры строятся на отрицании и ненависти, мне это не близко. Думаю, всё должно строиться на любви.

В работе тебе максимально не близок концепт режиссера-демиурга?

Однозначно. Ничто не имеет смысла, если это сделано не по любви. Мы не только кино снимаем, мы жизнь живем. Если у меня на площадке кому-то будет плохо, я снимать не смогу. Искусство не стоит того, что бы кто-то страдал из-за него.


Премьера фильма «Маленький воин» — в июне.