Владимир Зинкевич: «Если бы сценарий «Спайс бойз» прочитал наш минкульт, мне бы никогда не дали разрешение на съемку»

22 октября в прокат выходит фильм Владимира Зинкевича «Спайс Бойз» – белорусский треш-хоррор, основанный на реальных событиях 2014 года. Трое друзей в Гомеле употребили курительную смесь, воздействие которой оказалось слишком сильным. Один из них лишился глаз, другие два по сей день отбывают срок в тюрьме. Мы поговорили с режиссером о пугающем наркохорорре, белорусской цензуре и миссии фильма.


Как вы узнали про эту историю?

У нас было небольшое застолье, и я услышал, как один мой приятель из Минска рассказывает эту историю. Он даже указан в титрах как автор идеи. Меня настолько заинтересовал этот случай, что на следующее утро еще покопался в информации, и потом начал писать сценарий.

На самом деле, история собирательная. Случай, который произошел в 2014 году в Гомеле взят за основу, а вокруг него появляются детали других событий. Например, когда герой думает, что говорит по телефону, а на самом деле держит сигаретную пачку. Я знаю, что в Минске был подобный случай, даже со смертельным исходом, но проняла меня история именно этих трех парней – сложно сказать почему.

Если фильм представляет из себя сборку событий, есть ли в нем вымышленная часть?

Первое убийство, например. Эта грань, которую переходят герои – точка невозврата, которую нам нужно было собственноручно нарисовать. Женские персонажи, которые тоже не имеют ничего общего с реальностью, для меня в таких фильмах обычно нечто вроде штампа: в конце одна девушка обязательно выживет. В фильме они появились неслучайно. В последней сцене героини устраивают самосуд, а я хочу верить, что зло наказуемо. В прокат фильм выйдет без этих кадров – мы подумали, что их могут принять за призыв к насилию. Хотя для нашей страны явление самочинной расправы если не обычное дело, то, по крайней мере, встречающееся.

В конце фильма показан отрывок из разговора с Пашей, который в результате трагедии потерял глаза. Как он отреагировал на экранизацию случившегося?

После суда его приглашали на телевидение и даже предлагали большие деньги. Чуть ли не Малахов лично уговаривал. Но он парень закрытый, журналистов к себе не подпускал, даже публично нигде не появлялся – на всех фотографиях он в капюшоне или с закрытым лицом. Когда я начал работу над фильмом, то отправил целый «спецназ» из своих коллег, которые какое-то время за ним наблюдали, и только потом попытались выйти на контакт. Он нас категорически отправил сами понимаете куда. Только после того, как я где-то неделю общался с близким другом Паши, которого нашел в социальных сетях, и через него уговаривал рассказать хоть что-то, он согласился. На съемках разговора присутствовала мама Паши. Меня там не было – я не испугался, но почему-то чувствовал, что мне там находиться не надо. Вместо меня поехал второй режиссер, так что обстановку на тот момент рассказать не могу. Но уже после съемок мы много разговаривали с Пашей по телефону.


Вы контактировали с двумя другими участниками событий?

С ними я не общался: они сидят в тюрьме, а в Беларуси попасть туда практически невозможно. Но недавно мне передали от одного из них, вроде как от Саши, своеобразный «привет» – просьбу о помощи. Они выполнили все обязательства перед потерпевшим, выплатили моральный ущерб. После этого им обещали пересмотр дела или хотя бы УДО, но ничего не происходит. Они просят привлечь внимание общественности, а вы представляете обстановку в стране сейчас. Никому нет дела до событий шестилетней давности. К тому же я и сам не знаю, есть ли у меня желание им помогать. У меня в группе работает человек, который отбывал срок с Сашей. Он говорит, что вся история очень запутанная. Не факт, что мы когда-нибудь узнаем, что там произошло.

Фильм пугает своей реалистичностью. Как актеры готовились к тому, чтобы сыграть наркотическое воздействие?

Как мне показалось, многие из них не до конца понимали, во что ввязываются. Все шли на проект с расчлененкой, и только после десятой смены поняли, что это не простой экшн. Что касается правдоподобности, кто-то обращался к личному опыту, но по большей части нам помогал интернет, в котором огромное количество роликов с воздействием курительных смесей на человека.
Конечно, я смотрел и «На игле», и «Реквием по мечте», но просто анализировал, а не вдохновлялся. Хотя в «Спайс Бойз» много отсылок: например, собачья шапка героя – референс на русского киллера из третьего сезона «Фарго», который носил волчью шапку.

Какую реакцию фильм вызвал на фестивальных показах?

Я, к сожалению, не присутствовал на многих показах. В Москве, например, были продюсеры. В Беларуси было несколько закрытых показов, на которых присутствовали психиатры и наркологи. Они говорили, что этот фильм нужно показывать в школах, хоть Министерство культуры Беларуси и поставило рейтинг «18+», как и в России. Для меня их комментарий оказался самым дорогим – значит, все снято не просто так.

Столкнулись ли вы с цензурой во время создания фильма?

Я изначально решил, что мы не будем показывать восприятие мира героями под воздействием веществ. Как мне кажется, это именно та граница, за которую зрителю не нужно заходить. Например, когда я посмотрел «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», мне тоже захотелось чемоданчик главного героя. Я понимал, что кого-то может привлечь визуализация наркотического эффекта, поэтому решил обойтись без этого. Если бы сценарий прочитал наш минкульт, мне бы никогда не дали разрешение на съемку. У нас живут по принципу «Лучше сразу запретить, чем потом за это получить». Поэтому все так перестраховываются – наверное, из-за этого у нас нет развития современного кино, потому что люди боятся рисковать.


В чем значимость демонстрации наркотиков с большого экрана?

Я не могу назвать себя человеком высокой морали, поэтому не могу сказать, что все фильмы про запрещенные вещества должны влиять на зрителя только отрицательно. Наоборот, они должны показывать реалистичную картину: может, кому-то будет хорошо, а кто-то не сможет после этого нормально жить. Мне хочется, чтобы перед тем, как принять что-то, люди вспоминали мой фильм и отдавали себе полный отчет. Вполне возможно, что «Спайс Бойз» повлияет на чье-то решение. Здесь же именно вопрос выбора: пробовать или нет. Мне пишут ребята с Урала, которые очень ждут выхода фильма и рассказывают, что наркотики – огромная проблема в их регионе. В Москве такого не встретишь, курительные смеси явно в моду не войдут. Появляются новые наркотики, как синтетический кокаин, например, и это вечная проблема, которая никуда не уйдет. Я думаю, кинематографистам надо больше обращать на нее внимание.

Если взять всю вашу фильмографию, везде есть связь с криминальной жизнью. Откуда такая любовь к преступности?

Все началось с фильма «Бумер»… Ладно, шучу, я и сам не знаю. Мне нравится этот жанр, я вырос в подобной обстановке. Как говорил наш президент: «Я рос среди животных и растений». Большая часть моего круга общения связана с криминальным миром. К тому же, я большой фанат Скорсезе – у него эта тема пронизана каким-то романтизмом. На самом деле, все это очень опасно. Единицы доживают на свободе и умирают своей смертью. Я не хочу романтизировать преступность, но все они – люди со своими историями, которые можно интересно рассказать. У нас криминальное кино вообще развито плохо, эту тему обычно не раскрывают. Может, мне удастся как-то это изменить.

Насколько я знаю, сейчас вы снимаете комедию тоже с криминальным мотивом. Чему она будет посвящена?

Допустим, что это «Ромео и Джульетта», только вместо противостояния семейств здесь противостояние людей по разные стороны закона. Так что я дарю Шекспиру немного беззакония.

«Спайс Бойз» в прокате с 22 октября.