В российский прокат 30 января выходит фильм «Танец с саблями» – история создания знаменитого шедевра композитора Арама Хачатуряна. Картину снял режиссер Юсуп Разыков, постоянный участник фестиваля «Кинотавр», известный своими авторскими лентами «Стыд», «Турецкое седло» и недавним «Керосином», получившим премию критиков «Белый слон» за лучший сценарий. Мы поговорили с режиссером о том, как он решился на масштабную историю о музыкальном гении эпохи, чем его привлекла судьба Хачатуряна, а также о том, как он нашел исполнителя главной роли и смог гармонично совместить в своей картине искусство музыки и кино.
Вы снимали, в основном, такие камерные в хорошем смысле слова фильмы, на которых же, как правило, сами выступали продюсером. Как вы решились на такой большой проект, причем с большой продюсерской командой во главе с Рубеном Дишдишяном?
История героя – Арама Ильича Хачатуряна – меня всегда интересовала и продолжает интересовать. Некоторое время назад я решил принять участие в конкурсе, который как раз проводила компания Рубена Дишдишяна «Марс Медиа», – на создание сценария об известном человеке в истории нашей страны. Я выбрал Хачатуряна и началась работа. Изначально задумывался телесериал из четырёх серий. Но всё кончилось тем, что «Танец с саблями» превратился в международный проект для создания полнометражного фильма.
У вас в фильме много внимания уделяется именно теме отношений художника и власти.
Для меня была важнее другая тема, культурологическая – как рождается произведение, как из пустоты, «из ничего» возникает музыка… Мне был важен механизм творчества, что должен пережить, накопить художник, чтобы за очень короткое время создать произведение и при этом выразиться настолько ярко, что это произведение весь мир признаёт шедевром, образцом. И это для меня было самым главным, а все остальное – правительство, власть, – это все очень внешняя история. Многие века художник, композитор работал нанятым, придворным творцом. Я не говорю о цензуре или произведениях, призванных обслуживать действующую власть. Я о том, что уже никто не помнит тех, кто приказывал, заказывал, а произведения живут. Капелла Медичи во Флоренции, Сикстинская капелла, работы Андрея Рублёва – все они созданы именно так…. Красота служит не конкретным людям. Это очень плебейское отношение к миру искусства…
Если говорить про механизм творчества, пытались ли вы изучать какие-то современные примеры, трансформацию процесса творчества, так сказать. Потому что все упомянутые вами истории – это все же понятные исторические референсы. Сейчас, на ваш взгляд, творчество может существовать в таком режиме, или с течением времени подход к нему изменился?
Это никого не интересует! Вопрос в том, как воспринимает результаты творчества публика. Для нее фильмы – это чисто жанровая история, и те работы, которые выходят в широкий прокат, это доказывают. Жанровая история не подразумевает размышлений, это игра – победная или проигрышная. Зритель в нее играет, ведет с собой детей. И это самая обидная вещь. Условия существования проката не обязывают вас ни воспитывать, ни ставить перед вами вопросы, и, конечно, после просмотра никаких выводов вы не должны делать, а должны только съесть свой попкорн. Причем я понимаю, что эти картины сделаны достаточно качественно, как и попкорн. То есть ты не отравишься, но и не станешь умнее. Если ты хочешь смотреть кино, надо быть готовым его смотреть.
У вас в «Танце с саблями» важную роль играет актерский ансамбль, который отмечается в США, например, отдельной наградой, а у нас в принципе нет такой номинации ни на одной из премий.
Я всегда стараюсь работать со своими друзьями, которые перетекают у меня из одного фильма в другой. Почти как, простите за это сравнение, у Тарантино, у Скорсезе – у них же всегда один и тот же состав, и меня это завораживает. Они четко осваивают актеров и в каждом фильме привносят в них что-то новое. Я стараюсь делать так же. Готовясь к съёмкам «Танца с саблями», я точно знал, что очень хочу снимать Сашу Кузнецова, потому что для меня он был невероятным артистом! Пластичным, умным, тонким…. Жаль, что, к сожалению, он так рано ушел.
У него, наверное, последняя роль как раз в «Танце с саблями», причем очень сильная.
Говорят, лучшая его роль, насыщенная, драматичная. Мне было очень приятно, что он серьезно отнесся к этому делу. Он мне звонил по ночам, мы встречались, говорили о том, что такое его роль.
Да, несмотря на то, что он играет чиновника Пушкова, он у вас не просто «гэбист в штатском», который просто постоянно ходит где-то сбоку, как это часто бывает в подобных картинах.
А он и есть чиновник! Но и в свою очередь именно утраченный талант – ведь он тоже когда-то хотел стать музыкантом. И то, что он оказался, наверное, лучшим редактором для Хачатуряна, по крайней мере для меня было важно. И это случилось из-за его творческого бессилия, что гораздо круче, чем просто зависть, власть, деньги, женщины, ревность…. Эти причины совсем не интересны, поэтому мы и старались от них избавиться, это такой политический бытовизм. А я хотел сделать кино про дарование, которое либо окончательно утрачено, либо его никогда не было. И его тоска и его ненависть, это тоска и ненависть бездаря!
Он выдающийся актер, один из главных артистов театра Петра Фоменко, причем самых любимых зрителями. Но это я узнал, только когда мы начинали работу над фильмом, он был мне не известен – я плохой театрал. Кабанян – абсолютно особая артистическая форма, и под него нужно делать особое кино, не суетливое, не болтливое. Амбарцум очень приятный в общении человек, очень ответственный, классный, но, когда мы начали с ним общаться, я вдруг увидел, что он не знает, что делать. А еще он гениально молчит в кадре! Про Амбарцума я говорю так: «Он совершенно ничего не делает для того, чтобы завоевать вас, но, если вы хотите идти за ним - это ваша история».
Насколько режиссерски вам было сложно работать с музыкальной частью картины, поскольку многие ждут от фильма про композитора обилия музыки, а у вас тут она очень тонко вплетена в драматургию и в полную мощь уже звучит, пожалуй, только ближе к финалу.
Это вопрос не сложности, а меры вкуса. При работе я знал, что у меня будет только две темы, которые не очень многие понимают, потому что, в общем-то, не обязаны. Во–первых, это ткань Второй симфонии, которую Хачатурян писал в тот период, во-вторых, непосредственно музыка из «Гаянэ», которая у меня звучит три раза – «Колыбельная», «Танец розовых девушек» и собственно «Танец с саблями». А все остальное время заполняет именно поиск музыки, той самой Второй симфонии с Колоколом, которая вынужденно соперничает с «Гаянэ», работу над которой и он, и вся труппа считали законченной. Но она каждый раз возобновлялась, отрывала его от того, что он считал главным в то время. В том числе и неожиданный приказ написать ещё один танец в «Гаянэ». Им и стал знаменитый впоследствии «Танец с саблями», который он написал за восемь часов!
Стоит ли, на ваш взгляд, смотреть «Танец с саблями», так сказать, знатокам творчества, людям, которые любят в кино находить неточности в биографии известных людей и исторических событий, показанных на экране?
Пусть смотрят все! Я взялся за «Танец с саблями» только потому, что очень люблю Хачатуряна, знаю очень много людей, которые его любят, и мне было очень интересно понять, кто этот человек, создающий и помогающий чувствовать по-настоящему прекрасную музыку.
2 комментария
обсуждение >>