В прокат выходит «Ледокол» - фильм-катастрофа о зажатом во льдах Антарктики корабле, снятый по реальной истории, произошедшей в 1985 году на ледоколе «Михаил Сомов». Режиссером стал Николай Хомерики, который начинал с картин, выходивших весьма ограниченным количеством копий. Мы поймали Николая сразу после премьеры и расспросили, почему он пошел в народ, с какими трудностями столкнулся при этом и откуда у советских полярников собака такой редкой породы.
Каково было осуществлять переход из режиссера авторского кино в режиссера зрительского кино с прилагающимися большими бюджетами и ответственностью?
Ну это был постепенный процесс. Первый заход в зрительское кино у меня был после фильма
977 - это был фильм «
Беляев».
Но он же вроде не вышел?
Не вышел. Это был фильм-призрак. Там возникли проблемы с финансированием, полфильма отсняли и на этом закончилась история. Потом я снял сериал «
Синдром дракона» - тоже вполне зрительский. Еще до «Ледокола» снял сериал «
Тайны города ЭH» В общем-то, всегда хотелось в попробовать себя в разных жанрах и формах. Доносить, может быть, приблизительно то же самое, но разными путями.
А как вы определяете для себя понятие «зрительское кино»?
Когда я снимал фестивальное кино, то там я меньше всего думал о том, сколько его людей посмотрят. Это было чистое самовыражение. Думаешь, в первую очередь, о том, чтобы тебе самому и таким же умным людям, как ты, было интересно.
Вы хотите сказать, что снимаете авторское кино для себя? Я как-то брала интервью у Жоры Крыжовникова, и речь у нас зашла о фестивальном кино, так вот, по его мнению, люди, которые снимают сложные авторские фильмы типа «Бубен, барабан» - они не думают о зрителе вообще.
К сожалению, я не смотрел «
Бубен, барабан», но про себя могу сказать, что я думал о зрителе, но не думал о широкой аудитории. Только о тех, который в состоянии меня услышать.
Даже если это будет пара человек?
Да.
И это нормально?
Ну да, это нормально. Многие художники и композиторы это делают.
И всем им, наверняка, хочется чтоб их услышали и увидели, и желательно, чтоб это еще и нравилось.
Конечно, хочется. Иногда возникает дилемма: как сделать так, чтобы привлечь аудиторию побольше, и при этом не изменить себе. Потому что вкусы у широкого зрителя отличаются от моих собственных.
А на какие компромиссы вам пришлось идти непосредственно на производстве «Ледокола»?
Компромиссы? Ну я бы не назвал это «компромиссами». Трудности. Когда изначально ставишь такую интересную задачу - сделать кино для массового зрителя, то дальше ты ищешь пути к осуществлению этой задачи. Если это работа с актером, то она должна быть чуть-чуть ярче, чем я обычно делаю. При этом нельзя переборщить, иначе будет плохо. И во всем остальном точно так же - ищется та грань, где это было бы все равно твое, был бы слышен твой голос, но чтобы это было увлекательно и для людей. В этом была самая большая сложность, с которой, не знаю, справился я или нет - решать зрителям.
Один мой коллега заметил, что в последнее время высокобюджетное отечественное кино пытается походить не только на зарубежные блокбастеры, но еще и на советское кино. К этим западным амбициям примешалась ностальгия, все это вылилось в попытки возродить образы диалоги из «старого - доброго» советского кинематографа. Не заметили такой тенденции?
Могу сказать лишь про «Ледокол» - тут изначально была история про 1985 год, и никуда ты не уйдешь от того, что в 85 году люди говорили определенным образом, и существовала определенная система взаимоотношений…
Да, но к 85 году уже все начало разваливаться, и люди в Союзе немного иначе себя вели, чем, скажем, в 50-60-х.
С одной стороны, надо было сделать так, чтобы это как-то соответствовало духу времени, с другой стороны, какого-то стопроцентного реализма добиться задачи не было. Если бы я делал жесткий фильм про то, как все на самом деле было, и как там люди разговаривали - это точно был бы далеко не зрительский фильм. При этом, опять же, для того, чтобы фильм был интересен аудитории, конечно, какие-то общемировые жанровые методы и тенденции надо было применить. Вот и получается такой симбиоз советско-голливудского кино. Просто проект такой. Следующий у меня проект - современный триллер, там все по-другому будет, разумеется.
Что за проект?
По роману Сергея Минаева «Селфи» - о том как у известного писателя и телеведущего (
Константин Хабенский), появляется двойник.
Я заметила, что порода собаки, из-за которой начались все проблемы у капитана Петрова - толлер. Очень редкая порода, в России появилась в 2007 году. И в 85 году, мне кажется, у советского полярника никак не могло быть толлера. Почему вы выбрали эту собаку, а не модные в те времена породы?
Ну насчет того, могла она быть у полярника или нет - не уверен. Не было задачи придерживаться фактов. К тому же , надо было найти не просто собаку, но классную собаку, которая будет все эти трюки с прыжками в воду выполнять. И у нее на всякий случай должен был быть дублер - мало ли что с ней случится во время съемок. Лично я хотел, чтобы была дворняга. Но случись что - и дворняге мы не смогли бы найти абсолютно идентичную замену. Поэтому взяли породистого пса. Да, про собаку у меня еще никто не спрашивал…
Мне показалось, что жанр вашего фильма колеблется и никак не может определиться. Хотя там есть все данные для мощного угрюмого триллера. Почему вы решили не уходить в чистый жанр?
Я, конечно, понимаю, что эту историю можно было снять гораздо жестче. Фильм «
Выживший» можно было сделать… А вам как больше нравится? Когда все в чистом жанре?
Я понимаю, что в случае с «Ледоколом» было сложно: очень много людей в кадре, что-то надо еще пытаться про них рассказать, а хронометраж не позволяет останавливаться на каждом. Но я, например, искренне считаю, что история с женами лишняя, без них легко можно было обойтись.
Я не знаю ни одного фильма такого рода, где не было бы женщин на берегу.
Вы могли бы быть первым, кто снимет такой фильм.
Ну, с точки зрения зрительского кино должны быть женские персонажи.
Ориентировались ли вы на какую-то подобную литературу или кино, чтобы как-то передать это настроение людей, запертых во льдах?
Все, что я читал и смотрел, было документального характера, в основном. Реальные истории, которые там происходили. И из всех этих историй выбиралось что-то, что подходило под градус той истории, которую нам надо было снять. У меня был более жесткий вариант сценария. Но диалог с продюсером показал неочевидность того, что такой вариант будет выигрышным.
А что там за вариант?
А я уже не помню. Просто помню, что там было пожестче: по атмосфере, по состоянию. Если говорить о реальности, то там люди в тулупах сидели по каютам. Еда у них была, потому что у них был провиант из Австралии, но было холодно, отопление было минимальное - то ли у нуля, то ли минус даже. Из-за радио-молчания усугублялось тяжелое положение. Люди не выходили из кают, сидели или лежали в тулупах и смотрели в одну точку. И вот если б я в таком духе фильм снял, то, сами понимаете…
До того как в кино пришли, кем хотели быть?
В школе мечтал быть актером, но, слава богу, меня миновала чаша сия. При всей любви к актерской профессии, это занятие на любителя.
Почему?
Ну потому, что ты очень зависим от того, что тебе предлагают. Для чего вообще искусство существует? Для самовыражения. А актеру в кино очень трудно самовыражаться, потому что тебе то сериалы предлагают, то не те роли. Представьте себе - ты попадаешь в один процент поступивших в театральный, потом в один процент чего-то добившихся профессионалов. И даже когда ты известный хороший актер, и все тебя знают, тебе, насколько мне известно, очень сложно вылезти из какого-то амплуа. Хочется играть одно, а предлагают другое.
А с режиссерами разве не та же проблема? Хочется снимать одно, а просят другое.
Режиссер как-то все-таки руководит всем процессом. Что бы я не снимал, оно получается все равно моим. Все зависит от режиссера, умеет ли он управлять и направлять материал и процесс в свое русло. Когда я выбираю сценарий, я сразу ищу, есть ли там место для того, что мне интересно. Например, в случае с «Ледоколом» мне были интересны взаимоотношения людей, замкнутых во льдах, и как развиваются их характеры перед лицом возможной смерти. Если видишь, что там есть пространство, куда ты можешь вложить что-то свое - соглашаешься. Если понятно, что такого пространства для тебя нет - то не соглашаешься.
1 комментарий
обсуждение >>