Александр Прошкин — корифей советского и российского кинематографа, режиссёр фильмов «Холодное лето пятьдесят третьего», «Русский бунт», «Чудо», «Райские кущи». На прошедшем в Казани XII Международном фестивале мусульманского кино он возглавил жюри, а также представил мини-ретроспективу своих последних картин. Кино-Театр.ру поговорил с Александром Анатольевичем о казанском форуме, современном Зилове и о том, как бороться с «идеологией новостроек».
Вы впервые на фестивале — ваши представления о нём совпали с тем, что вы увидели за эту неделю?
Не совпали. Я думал, что это один из обычных дежурных фестивалей, в то время как КМФМК оказался своеобразным, живым и очень человечным, с представительной кинематографией. Поэтому мне было бесконечно любопытно и интересно смотреть здесь кино. Плюс поразил зрительский ажиотаж. Складывается впечатление, что Казань состоит из одних киноманов — все места были заняты, проходы тоже. В общем, неожиданно.
А вам не показалось, что слово «мусульманский» в название фестиваля это скорее культурный маркер, нежели религиозный?
Понимаете, кино не может быть религиозным актом, в принципе. Фильмы на фестивале погружают нас в огромный мусульманский мир — в первую очередь, связанный с его проблемами. Вопросы религии, конечно, там присутствуют, потому что жизнь мусульман подчинена исламу, но она им не ограничена. Поэтому мне, как зрителю, важно было увидеть именно общечеловеческие проблемы.
Ещё в одном комментарии вы заметили, что средний уровень фильмов на КМФМК выше, чем на других фестивалях…
Когда я так говорил, то сравнивал его с российскими фестивалями, но, опять же, не хочется бросать камень в их огород, потому что КМФМК всё-таки международный форум. На нём представлены различные великие кинематографии — скажем, иранская. Плюс Юго-Восточная Азия, где сильно влияние «новой волны» китайского и корейского кинематографа. Это достаточно широкая палитра…
А вы много для себя новых имён открыли?
Конечно. Только, к сожалению, не успеваю их запоминать из-за старческой памяти.
Может быть, поделитесь, какие режиссёры произвели наиболее сильное впечатление?
Боюсь, я не имею права в преддверии закрытия фестиваля об этом говорить. Не могу называть ни имён, ни картины. Это табу! (Ознакомиться с решением жюри и списком победителей можно
здесь - прим. ред.). Однако меня поразил общий уровень. Он довольно высокий. Даже у дебютантов. Даже у кинематографий, которые делают только первые шаги.
Насколько одинаковыми по силе оказались игровая и документальная программа?
Естественно, они абсолютно разные, и иногда «документ» берёт за душу именно тем, что он «документ» — ты забываешь, что это фильм, растворяешься в нём. При этом все документальные фильмы отличаются друг от друга. Есть док, сделанный по следам какого-то события — это одно. Док, рассказывающий об определённой личности, — это другое. А док, который делается на протяжении нескольких лет упорным, подвижническим трудом — это третье. Они все совершенно разные.
Помимо председательствования в жюри вы на фестивале ещё представили мини-ретроспективу собственных фильмов…
Ну это не ретроспектива. Это несколько последних фильмов, которые можно показать на DCP [стандарт хранения данных цифрового кино], потому что остальные все сняты на плёнку.
Один из них оказался косвенно связан с Казанью — в «Райских кущах» сыграла уроженка этого города Чулпан Хаматова.
Моя любимая!
Вы, кстати, сразу решили, что она сыграет жену Зилова, а самого Зилова — Евгений Цыганов?
Да, особых раздумий у меня не было.
А что вас вообще побудило взяться за этот материал, в основе которого переосмысленная кинодраматургом Александром Родионовым пьеса Вампилова «Утиная охота»?
Диалог времён. Потому что мы периодически поворачиваем вспять. Время догоняет нас, и интонации того времени и сегодняшнего могут совпадать.
При этом вы убиваете Зилова и этим, конечно, «Райские кущи» радикально отличаются от вампиловской пьесы, где в конце герой переживал внутреннее перерождение.
Мне кажется, что, как ни странно, но то время [пьеса была написана в 1967 году, а впервые поставлена в 1976-ом] было наполнено ощущением какой-то смутной надежды, ожиданием каких-то перемен. Сейчас же мы впали в такую относительную стабильность. Общество стало конформистским. И для меня это очень драматическое ощущение жизни. Мне кажется, что как только Зилов-Цыганов растоптал любовь и всё пустил под откос, ему уже больше незачем жить, у него нет на это сил и желания. Поэтому мне показалось правильнее сделать такой драматический, даже трагический финал. Плюс в финале герой всё же раскрывается с иной стороны, когда совершает настоящий мужской поступок — спасает своего друга Диму на охоте.
И он делает его смерть не бессмысленной. В этом смысле финал Зилова-Цыганова выглядит даже отчасти хэппи-эндом по сравнению, скажем, с дальнейшее судьбой Зилова Олега Даля, который в «Отпуске в сентябре» не только не пережил внутреннее перерождение, но и не совершил какого бы то ни было подвига. Кстати, вы обмолвились про конформизм, поэтому наверняка не случайно фильм называется не «Утиная охота», а «Райские кущи» — по названию района новостроек в картине?
Да, это такой образ погони за сегодняшним благополучием, престижем, успехом, потому что в каждом городе (не знаю, как в Казани) есть свой район новостроек, куда все стремятся попасть, чтобы засвидетельствовать своё благополучие. Уровень благополучия стал целью жизни.
А как сражаться с этой «идеологией новостроек»?
С новостройками сражаться не надо, нужно просто понять, что жизнь состоит из других ценностей. Необходимо вернуться к истинным ценностям: любви, товариществу, творчеству, дружбе, созиданию. А погоня за успехом всегда приводит к деформации личности, особенно когда это приобретает массовый характер: люди начинают локтями толкать друг друга. Вообще очень много злобы и ярости появилось в последнее время. Мне кажется, надо как-то смягчать нравы.
3 комментария
обсуждение >>