Игорь Волошин: «Этот фильм не похож ни на что»

В прокат выходит «Скорый “Москва - Россия”» - комедия о том, кому на Руси жить хорошо. Мы поговорили с режиссером Игорем Волошиным о Майкле Мэдсене, русских комедиях, ранних фильмах Тарантино, бас-гитаре «Урал» и возможном сиквеле.


«Я решил, что нашу героиню-американку должно в пути что-то сильно нахлобучить, чтобы ей этот поезд пришлось нагонять, - описывает рождение одного из сюжетных поворотов режиссер Игорь Волошин, то активно жестикулируя, то сосредоточенно щурясь. - Моя идея состояла в том, чтобы герои двигались в жанре роад-муви. Маленькие истории, которые дал Серега (Светлаков - прим. автора) были «упакованы» в поезд, дальше пошли уже фантазии на тему нашей любви к кино - мои, Дениса Родимина и так далее. Это такой микс сказочной комедии».


Мы сидим с Волошиным в темном номере отеля Ritz-Carlton. Шторы завешены, в углу сиротливо стоит плакат «Скорого “Москва - Россия”». На низком стеклянном столике - две бутылки воды Evian. Кресла у нас тоже одинаковые - с пузатой, но жесткой обивкой, в которой сыну турецкоподданного было бы не стыдно искать бриллианты. В лицо режиссеру бьет выставленный телевизионщиками свет, сами труженики камеры и микрофона бродят где-то неподалеку.


Волошин, в чьей прошлой картине с емким названием «Бедуин» крупным планом показывали, как делают обрезание младенцу, выглядит как персонаж из никому неизвестного фильма 90-х. Серо-голубые глаза, прическа а-ля Джим Джармуш с привкусом русского рока, черная кожаная куртка прикрывает белую футболку. На каждой руке по кольцу: на правой - с черепом, на левой - с какой-то звездой. Не хватает черных очков (вообще они в гардеробе Волошина есть) и гитары (про советскую басуху своего детства он неожиданно вспомнит под занавес интервью).


Пока же Волошин с удивительным интересом отвечает на, пожалуй, самый популярный вопрос о фильме: как, мол, снова пересеклись их дороги с Сергеем Светлаковым (первый раз они работали как раз на «Бедуине»). В «Скором» тот не просто сыграл главную роль, но и поучаствовал в написании сценария, и спродюсировал ленту.

«У нас была такая успешная высота поднята на «Бедуине», в первую очередь международная: проехали кучу фестивалей, получили кучу призов, решили, что надо дальше делать что-то вместе. – Начинает издалека Волошин. - Мы с Александром Орловым, моим партнером и инвестором, с которым организовали компанию Bulldozerfilms, решили обратиться к Сереге с предложением сделать фильм вместе - и он его принял, став полным соавтором картины. Наши фантазии были обработаны Денисом Родиминым - сценаристом картин «Бумер», «Духless» и прочих хитов проката. Мы с Денисом сотрудничаем не первый раз. Это был такой командный вариант.
Сама идея с поездом - Серегина: он принес несколько скетчей, мы с Родиминым какую-то часть отсеяли, какую-то приняли в работу - и нанизали все эти маленькие элементы на жизнь героев, на сквозное действие. Когда у тебя есть только фишечки и истории, это может превратиться в ситком, а фильм - он глубже и не может быть скетчеобразным. Но у нас фильм не про поезд все-таки получился (действие в нем составляет 20% фильма), а потом начинается другая безумная жизнь, потому что мы поняли: фильм в поезде - это будет скучно. А я все-таки режиссер движения и люблю экшн».


Тут я употребляю в одном предложении слова «Горько!» и «Тарантино». На первое Волошин реагирует прохладно, на второе - с явным воодушевлением. Говорит, что с комедией Жоры Крыжовникова у них общий только Светлаков. С самоучкой из видеопроката попадание более меткое.

«Мэдсен отвечает за «тарантиновщину», - говорит Игорь. - Если бы это был не Мэдсен, - что было невозможно, потому что я хотел снять этого чувака, - это был бы Сэмюэл Л. Джексон или Джон Траволта. Грубо говоря, актеры из тех первых тарантиновских хитов, которые отчасти сформировали киносознания того зрителя, что сейчас ходит в кино».

Тут, правда, есть один нюанс: Траволта и особенно Джексон еще не настолько вышли в тираж, чтобы, как Мэдсен, пуститься во все тяжкие (посмотрите фильмографию актера за последние лет десять - и все поймете). Про Мэдсена еще ходит байка, что во время съемок он настолько вошел в образ, что отказывался сниматься, так как героиня Левиевой влюбилась в персонажа Светлакова, а он не мог понять, почему.


Дух «Горько!» продолжает маячить где-то на горизонте: Волошин на излете мысли заявляет, что вообще не назвал бы «Скорый» комедией, потому что в комедиях снимают ребят из Comedy Club и «КВН», а тут дорогое кино, не хоум видео.

«Это скорее голливудское кино, - неожиданно говорит Волошин и без паузы продолжает. - В плане жанра, бодрости, саундтрека и присутствия Мэдсена. Не только Мэдсена, но и Маргариты Левиевой».

Левиева - американская актриса, родившаяся в Петербурге, но ходившая в среднюю школу уже в Нью-Джерси, - играет в фильме условно саму себя: американскую актрису с русскими корнями, которая приехала на родину сниматься в кино (правда, о летчицах времен Великой Отечественной войны). Волошин с улыбкой обещает, что Маргарита Левиева станет народной любимицей, как только фильм выйдет в прокат, и вновь вспоминает, что не признал в ней русскую девушку, когда смотрел фильм «Бабник» с Эштоном Катчером.


Спрашиваю, был ли новый проект неким вызовом или режиссер давно хотел поработать над чем-то подобным, ведь прошлые фильмы Волошина - короткая пауза - были заточены под более узкую аудиторию. Оказалось, что «Скорый» вообще был кладезью нового опыта: режиссер сам продюсировал картину, сам занимался продвижением, сам общался с дистрибьюторами. Он терпеливо объясняет особенности кинопроката в России:

«Картины, которые кажутся сейчас для более узкой аудитории, - они вообще не для узкой. Просто каждый раз продюсер или инвестор устраивает старт на крупнейшем фестивале (скажем, на Берлинском) - и на этом все останавливается. Для меня важен "движ" в картине, поэтому мои фильмы не похожи на снотворное - и, соответственно, любой фильм можно донести до зрителя. Но для этого нужны силы, нервы и еще масса обстоятельств». «Для меня в первую очередь как для автора, для художника важна свобода - я делаю то, что мне нравится. И не делаю то, что не нравится. принципиально, - озвучивает Волошин режиссерское кредо. - Поэтому я сделал со своим партнером компанию Bulldozerfilms. И мы начали этот фильм с написания истории с тем, с кем мы хотим, - и довели его до конца».


С созданием фильма связана еще одна интересная история: Волошин сначала не планировал его снимать, более того - был совсем другой сценарий.
«Когда моя братва наехала и сказала «Давай, Игорян, снимай», я сказал, что перепишу сценарий, - вспоминает Волошин. - И тут произошел перелом, потому что я придумал новый тип героя. Наш герой мечтает набрать миллион просмотров. Это его девиз. Просыпаясь, он думает: «Хочу снять видео, выложить его и получить миллион просмотров». Все, он больше ничем не живет. Это чудак, который живет придурковатой навязчивой идеей, делает на спор всякие глупости и накапливает в Интернете просмотры. Особый беспредел они устраивают по выходным, сжигая волосы на животе. У нашего героя два прозвища – «Манагер Серега» и “Гори волосяка”».

Чувствуется, что второе словосочетание ему отчего-то нравится.


Тут Волошин будто немного переключается и, чуть опережая следующий вопрос, начинает рассказывать о влиянии Интернета на то, что показано в фильме:
«Этот фильм не похож ни на что. Это фильм о совмещении двух реальностей - Интернета и кино. И наш герой живет в мире Интернета и выводит эту территорию на полотно, которое зритель наблюдает в кинотеатре».

Максим Голополосов, известный как Макс +100500, появился в фильме не просто как узнаваемый видеообзорщик.
«Это мой приятель, - объясняет Волошин. - Я ему сказал: «Понимаешь, ты войдешь в фильм. Я хочу написать для тебя роль, потому что мы должны поженить две территории, где находится современный человек». Макс сказал: «Йоу, давай сделаем». И он появляется не просто как персонаж - он выполняет функцию моста, который держит всю историю».


Время подходит к концу, но тут Игорь входит в раж и лишние пару минут рассказывает о музыке, в фильме и вообще: «Что касается саундтрека - это классный вопрос. Саундтрек у нас ядерный!»

Я упоминаю группу Edward Sharp & Magnethic Zeroes, две песни которой играют в начале фильма. Волошин радостно кивает, но вспоминает историю, как они уламывали Dido в первый раз в жизни продать права на использование песни для кино (в сцене, где герои Светлакова и Левиевой в первый раз целуются). Решающим аргументом стал черновой монтаж этой сцены.

«Их настолько вштырило, что они отдали нам права на свой трек, - улыбаясь сообщает он, забыв о том, что время уже вышло. - Я ставлю ту музыку в монтаж, которая мне нравится, которую я люблю сам. Или же я работаю с архетипом. Например, музыка двадцатилетней давности, которая сегодня работает уже как арт-объект, у нее и звучание другое. На какие-то вещи я сделал ремикс, какие-то оставлял в изначальном варианте, с немного тупым звуком… Гитара «Урал» была такая - я играл на ней в школе, очень классная вещь. На ней играли нью-йоркские андерграундные музыканты. Они тащились до недавнего времени от этих звуков. Они есть в библиотеке американских звуков для записи, где для записи того или иного альбома есть звуки из гаража «Гражданской обороны». Они брали «Урал» - прокачивали, записывали…»


«Ну вот так вот, короче», - подводит итог Волошин, и мы встаем, потому что следующее интервью у него в соседнем номере. Пока в узком коридорчике толпятся организаторы и телевизионщики, задаю вопрос про сиквел - вопрос, который почему-то задают так же часто, как про Светлакова. Волошин признается, что друзья тоже уже спрашивают, когда будет продолжение, и оно даже планируется. Но второй фильм он уже точно будет только продюсировать.