Ренат Давлетьяров: «С кастингом мы попали в точку, интуиция нас не подвела»

Президент Гильдии продюсеров России, Вице-Президент международной ассоциации продюсерских гильдий ФИАПФ от Европы, генеральный продюсер Международного фестиваля современного концептуального кино «2-in-1», продюсер и режиссер Ренат Давлетьяров о своем новом фильме «Стальная бабочка», фестивалях, Билли Уайлдере, идеальном сценарии, российском законодательстве и нежелании обнажать социальные язвы.

На «Стальной бабочке» вы выступаете одновременно в качестве режиссера и продюсера, такое совмещение - это нормально?

В этом качестве я выступаю уже на второй картине, и оба раза я оказывался в режиссерском кресле в результате череды сложных внешних обстоятельств. Картину «Моя безумная семья» начинал другой режиссер, но в процессе работы мы поняли, что он не сможет продолжить. Поскольку проект был очень ответственным, партнеры решили доверить эту миссию мне, и это был мой первый опыт. На «Стальной бабочке» все сложилось примерно также, но здесь прежде, чем я стал режиссером картины, мы успели попробовать поработать подряд с двумя молодыми дарованиями. Все фильмы, которые снимает наша студия, проходят через меня. Если ты не работаешь в жанре авторского кинематографа, такое активное участие продюсера - это нормально. Нет смысла вторгаться в работу Сокурова, но если кино рассчитано на зрителя, то это необходимо. В «Стальной бабочке» сначала появился сценарий, потом провели почти весь кастинг, потом появился первый режиссер - способный парень, но взгляды на сценарий у нас разошлись. Он предлагал, например, радикально все переделать и заняться расследованием, кто же там душил девочек. Я не собирался снимать очередную серию «ментов», мне это было неинтересно. Мне в сценарии понравилась история любви людей разных возрастов, из разных социальных слоев, мне было интересно это развить и посмотреть, что получится. Второй молодой режиссер вроде бы все понимал, кивал, но первые же несколько дней съемок показали, что картина разваливается. Поэтому было принято решение, чтобы работал я, причем без гонорара (смеется). Вот так всё и началось.

Если говорить о вас как о режиссере, а не как о продюсере, то можно наблюдать сильные жанровые перекосы: от семейной комедии до детективного триллера…

Это выглядит странно только с точки зрения российского восприятия кино. Вы знаете, Билли Уайлдер, мог снимать и «Бульвар Сансет», и «Некоторые любят погорячее», и «Свидетель обвинения», и никому в голову не приходило обращать внимание на такой жанровый разброс. У меня только один критерий выбора: если меня трогает история, я снимаю кино. Так было с «Юленькой», «Любовью-Морковью», «Иронией любви» и другими моими продюсерскими проектами. Ни актуальность, ни конъюнктура, ничего не важно. Вот сейчас мы закончили снимать фильм «Однажды», это вообще такое ретро-воспоминание о 70-х годах. Это не всеядность, просто, прежде всего, меня интересует история.

Как вы находите сценарии? Как вы нашли сценарий «Бабочки»?

Нельзя сказать, что я ищу сценарии, мне приходит со стороны в неделю два-три сценария, и все просто физически невозможно успеть прочитать, даже если бы я не спал 24 часа в сутки. Как правило, все идет от идеи. Мой партнер, Саша Котелевский принес мне синопсис «Стальной бабочки», и поначалу я им не заинтересовался. Потом пришел сценарист Юрий Коротков и стал рассказывать мне историю про Ханина и Чуму. Меня что-то зацепило, и я сказал: «Давайте напишем».


Многие продюсеры говорят, что хотели бы найти хорошую новогоднюю историю, потому что ее можно очень удачно продать и даже не один раз. Есть ли у вас мечта, о чем бы вы хотели снять кино больше всего?

Не знаю. Мы сейчас снимаем комедию, действие которой происходит под Новый Год. Она называется «Невидимки». Нам пришла в голову идея, что невидимок на самом деле много, просто мы не замечаем их деятельности. Например, как можно было украсть секрет атомной бомбы? Как могли наши обыграть голландцев в четвертьфинале чемпионата Европы по футболу? И мы придумали, что среди нас живут невидимки: веселые, добродушные, бесшабашные. Осталось придумать, как они превратились в невидимок, но это дело техники. Вот такая новогодняя история. Собственно, Новый год - это не тема. Про Новый год снимать не хочется. Конечно, фактура веселая: конфетти, елка, все красиво, но все равно если есть история, то неважно - хоть 7 ноября, хоть 1 мая, хоть День жестянщика. Самая редкая птица на нашем кинонебосклоне - это хорошая история, хороший сюжет. Все же видят, как увеличилось количество ремейков. Есть дефицит сюжетов. Поэтому появляются фильмы-аттракционы типа «Трансформеров», например. При отсутствии идеи берут формой, зрелищем, аттракционом. Это тоже способ увлечь зрителя.

В «Стальной бабочке» все отмечают актерский дуэт Даши Мельниковой и Анатолия Белого. Почему вы выбрали именно их?

У меня нет точного ответа, почему. Интуитивно. В кастинге на роль Чумы участвовало 240 девочек. Даша появилась, когда сценарий был готов еще только вчерне. На пробах я ее не узнал, поскольку просмотром молодежных ситкомов не увлекаюсь. Она сидела на полу в черной шапочке, и мне сразу понравилась. Мне показалось, что в ней что-то есть. Потом десятерых финалисток кастинга привели на большие пробы. Были споры: девочка из ситкома, медийное лицо, бла-бла-бла. Мне все говорили, что будет очень сложно изменить восприятие Даши зрителями. Потом были их совместные пробы с Анатолием Белым. Толя сказал, что очень хочет играть, но только вот эта девочка ему не очень нравится. На что я ему ответил: «Толя, это были твои пробы, она уже утверждена». Забегая вперед, скажу, что через неделю после начала съемок Белый был в восторге от Даши. Последним прибежал запыхавшийся Юрий Коротков: «Ты сошел с ума?! Какая она Чума?!» Через месяц на съемках Коротков признался: «Да, я был не прав». То, что картина сложилась, получилось во многом за счет совершенно неожиданной Дашки. Я считаю, что с кастингом мы попали в точку, интуиция нас не подвела.

Не было соблазна взять настоящую девочку из детдома?

Нет, я не верю в чудеса. Кино и правда жизни - это разные вещи.

Раз мы заговорили о паре, все-таки в фильме ключевыми являются отношения взрослого мужчины и девочки-подростка. Какие-то ориентиры сразу в голову приходят - «Леон», «Лолита», кто-то говорит даже о последнем фильме Финчера.


Когда я готовился к картине, никаких ориентиров в голове не держал. Потом уже стали говорить - «Никита», «Лолита». Что касается Финчера, это очень забавная история. На прошлый Новый год я уехал отдыхать, и мне звонит Даша и спрашивает загадочно: «Ты видел «Девушку с татуировкой дракона»? Я говорю: «Нет». А картина вышла только 2 января. Она говорит: «Да? Странно. Там такая история, девочка расследование ведет. Давай посмотрим, когда ты вернешься». Я возвращаюсь, мы идем с ней в кино, и я понимаю, что в «Стальной бабочке» есть просто идентичные эпизоды. Причем, надо сказать, что в сценарии у нас этих эпизодов не было. Например, в сценарии был момент, когда героиня берет сигарету из рук главного героя. Мы нашли на плейбеке, как я кричу ей: «Стоп-стоп, не бери сигарету!». И Даша отказывается и отвечает: «Я бросила». У Финчера похожий эпизод, когда окровавленный Крейг с девушкой сидят, он протягивает ей сигарету, и она говорит: «Я бросила». В другом эпизоде идет дождь, пасмурная погода, Чума собирает шмотки в черный пакет, и кидает его в мусорный бак правой рукой. У Финчера тоже ночь, идет дождь, и героиня выбрасывает в мусорный бак куртку, тоже правой рукой. Таких эпизодов насчитали семь или восемь. Вплоть до совпадения ракурсов. Даша решила, что у меня огромные связи, и что каким-то образом за полгода до выхода я посмотрел фильм Финчера и ограбил его, позаимствовав у него кадры (смеется). Но, кстати, совпадают еще и сцены, прописанные в сценарии. Предположить, что сценаристы могли поехать заранее в Голливуд и посмотреть фильм - это нереально.

Но в итоге, они там переспали у Финчера, а у вас - нет.

Я, конечно, не ханжа, и я говорю сейчас не про Мельникову и Белого, а про Чуму и Ханина: ей 15-16, а ему 40 лет. Нравоучения в этом нет, но такие вещи я бы не смог сделать. И не смог бы сделать так, чтобы она в конце концов пошла и кого-то убила. Я, конечно же, не пытаюсь сравнивать, но вспоминаю, как у Феллини в «Ночах Кабирии» показана судьба проститутки. Ее ограбили, отняли у нее все, она без денег, без жилья, но это еще не конец. Приезжают какие-то ребята, с мотоциклом, с гитарой, поют, говорят: «Девушка, успокойся», и она идет и улыбается в конце. Вот это мне по душе. Безысходность показать проще простого, но мне это противно.

Кажется, что финал у фильма открытый. Непонятно, куда она ушла, поскакала…

Я долго думал над персонажем. Несмотря на то, что в ней просыпается женщина, она все равно еще ребенок, и как всякий ребенок, она все познает эмпирическим путем. Интересно, если оторвать мушке крылышко, больно ей будет или нет? Именно таким путем она познает мир, совершая трогательные и жестокие поступки. Она искренне может влюбиться, а может глумиться над людьми, как над Костиком, например. Дети именно так и устроены: пять минут назад он рыдал, а теперь смеется и рассказывает другу что-то.

Ханин и Чума - они внесоциальные элементы. Она - детдомовец, он - мент, общество не очень их принимает. Единственный, условно нормальный представитель среднего класса Костик (прим. ред.: герой Олега Фёдорова), и он оказывается таким безвольным рохлей, мишенью для стёба.

Он и есть никакой. С нашей точки зрения невозможно рассказать всю биографию героя. Вы видите только внешнюю часть, а я вот что думаю: шел он один раз из школы, подвалила к нему банда, что бы ограбить или избить, но почему-то Чума его пожалела, так они познакомились. Она-то девочка не наивная, уличная, она осознает свою власть над ним, а для него она - некий вольный ветер, залетевший в его мещанское гнездо. Мне кажется именно так все должно прочитаться.


Вопрос в другом, в структуре нашего социума. Внесоциальные элементы рулят, а «нормальные» находятся где-то на обочине.

В «Анне Карениной» тоже жизнь крестьян не показана, а показана жизнь высшего света. У меня нет задачи обнажать социальные язвы и указывать на них обществу, меня привлекает только история, а наша история происходит в таком вот мире. И она диктует многое: кастинг, натуру. Я отказался от новостроек, мы выбрали Измайловский парк. Новостройки снимать неинтересно. Нам это не подходило, хотя по идее все должно было происходить там. У меня была одна идея, которая, к сожалению, не воплотилась в жизнь - снять один эпизод в центре. Чума просыпается на Пушкинской рано утром, без пятнадцати шесть, на лавочке, подходит к магазину «Тиффани», рассматривает драгоценности и грызет корку хлеба. Накануне мы пересмотрели «Завтрак у Тиффани», просчитали с оператором все ракурсы. Я приехал на площадку, выхожу - у всех тревожные лица. Оператор меня приобнимает и говорит: «Камеры нет. Потерялся механик с камерой».

Про вас ходят слухи, что вы очень эмоциональны на съемочной площадке и чуть ли не бьете актеров, так ли это?

Бить я актеров не могу, но стулья, столы, рации ломаются часто. Но зато я отходчивый.

Удивительно, что вы называете фильм, прокатываемый 350-тью копиями - малотиражкой, а для многих это довольно серьезная цифра, и при этом делаете элитарный, концептуальный фестиваль 2-in-1 (прим. ред.: Ренат Давлетьяров - генеральный продюсер фестиваля 2-in-1), Как вам удается это совмещать?

Про меня думают, что я люблю один мейнстрим, мне это вообще смешно слушать от людей, которые смотрят фестивальное кино. Почему нельзя смотреть и Братьев Коэн, и Земекиса, Звягинцева, и Спилберга? Кино прекрасно во всем своем многообразии. Деньги на кино зарабатывать очень сложно. Индустрия, конечно, не может развиваться без того, что называется искусство. Но это кино экспериментально, и оно не может быть развлечением для всего земного шара. Это лабораторные работы. Если мейнстрим - это ракета, то никого не интересует, какая на этой ракете стоит плата, как она работает, сними ее и покажи - она заинтересует, может быть, только трех человек в мире. То же самое: не может поисковое артхаусное кино являться развлечением для всех людей, не будет этого никогда. Миллионы будут смотреть «Аватар», или «Кубанские казаки», или «Унесенные ветром», и так будет всегда. Мне кажется смешным противопоставление, мол - вот это кино, а «Аватары» - не кино. Это какое-то черное сектантство. Но эти люди смешны в своей угрюмой ограниченности. В то же время это не значит, что у меня стоит запиленный диск «Аватара», который я смотрю 20 раз в месяц.
А фестиваль у нас такой, потому что я раньше работал на Московским международном кинофестивале, в управлении которым доминирует имперский стиль – во всем пафос, дорожки, оркестр. Потом я занялся кинопроизводством (и занимаюсь им уже более 10 лет), и задумался о другом кинофестивале. В 90-е годы было бессмысленно его делать, потому что не было аудитории для таких фильмов. А потом аудитория появилась, и когда Иван Дыховичный пришел с предложением, я подумал, что да, клево: у меня есть команда, у него есть люди, которые готовы спонсировать. И пусть на первый фестиваль придет 1000 человек, но фестиваль будет. Да, у нас компактный камерный кинофестиваль, и мы сознательно не стремимся к его глобализации. Он должен быть негламурным, антипафосным, свободным. Отбор фильмов я делегировал программному директору Алексею Медведеву и стараюсь не вмешиваться в его работу. Прошло уже шесть лет с того момента, когда «Интерфест» впервые провел в Москве фестиваль независимого кино и, судя по многочисленным отзывам СМИ и блоггеров, идея была правильной.



Есть ли такая картина на прошедшем фестивале, которую вы посмотрели, и которая вам очень понравилась. Например, «Охота».

«Охота» - да. Я, честно говоря, в этом году на фестивале был виртуально. Я вернулся в Москву со съемок 8 октября, и программу не смотрел, хотя и был информирован обо всем. Мне что-то понравилось, что-то не понравилось. Но я стараюсь не комментировать, потому что не хочется задевать никого. Кое-что мне категорически не нравится, а другие люди воспринимают с восторгом.

Вы следите за фестивалем «Завтра»? Или это уже отошедшая в прошлое история?

Нет, не слежу. Что сейчас представляет из себя «Завтра»? Это новый фестиваль, который начался с нуля на ровном месте. Тот фестиваль, который я сейчас делаю, и который теперь называется «2-in-1» назывался раньше «Завтра». Но название в итоге осталось за спонсором, давшим средства на основание этого кинофорума. У нашей компании остались названия программ и номинаций, призы, фирменный стиль: не поменялось практически ничего. Но самое главное, что не поменялась команда, начиная с меня, гендиректора фестиваля, программного директора и арт-директора, и заканчивая людьми, которые занимаются доставкой копий. Не хватает только Вани. А что касается новых фестивалей, за всеми я следить не успеваю, да мне и неинтересно. Каждый может найти себе место под солнцем - фильмов в год выпускается 4 тысячи. Можно сделать еще 20 фестивалей.

Вы способны на самоиронию? Можете признаться себе: «Ренат, ты снял плохое кино».

Кино слишком тяжело дается, чтобы относиться к нему несерьезно. Но в процессе создания, да и после, когда уже виден результат… вы когда-нибудь слышали, чтобы я сказал: «Какую замечательную картину мы сняли!»? Картина собрала десятки миллионов долларов в прокате, чем похвастаться могут единицы, а я нигде не заявляю, что мои картины, снятые за миллион-полтора, собрали 50 миллионов долларов в нашей стране. Но не могу сказать, что внутренне я этим не горжусь. Это все от лукавого, когда говорят: «Мы не хотим успеха». Все этого хотят, но не у всех получается. Я не считаю, что высшим достижением кинематографа в нашей стране является «Любовь-Морковь». Я отношусь к этому фильму иронично, как к экранизации анекдотов. Но если люди смотрели это и продолжают смотреть… Почему нет?

Будет ли 4, 5 часть?

Нет, конечно. Устали. Я и вторую-то не особо хотел снимать, и третью тем более. Там было три разных режиссера, три разных оператора, два сценариста. Но все устали. Если сам устаешь, это обязательно передастся дальше. Когда работаешь с азартом, это обязательно перейдет на экран. А когда просто хочется денег, ничего не получится.


Продюсер - тот, кто производит фильмы и зарабатывает деньги. То есть, грубо говоря, в стране таких 5 человек. Но при этом вы - глава Гильдии Продюсеров России.

Не только, я еще вице-президент FIAPF (Мировой Ассоциации Продюсеров).

В России в организации несколько сотен человек. То есть получается, что организация не работает по тем западным канонам, по которым должна бы. Как вы оцениваете деятельность этой организации и вообще, зачем она нам нужна. Вот у нас есть восемь студий, которые получают деньги от правительства, зачем еще Гильдия?

Во-первых, я считаю, что без государственной поддержки Российский кинематограф был бы невозможен. По нескольким причинам. Во-первых, в 1992 году была констатирована смерть российского кинематографа, физическая смерть, не было ничего: ни техники, ни кинотеатров. Была нулевая отметка, с которой мы начали развиваться. И почти во всей Европе закончился национальный кинематограф, кроме Франции. Но там кино поддерживается на государственном уровне. Например, существует запрет на показ кино по телевидению в определенные дни, работает система налогообложения и так далее - мощнейшая инфраструктура, поддерживающая национальное кино. Во-вторых, государственная программа поддержки кино является компенсацией отсутствия работающего законодательства в области кино. 30 миллионов рублей я расцениваю как небольшую компенсацию моих потерь от интернет- и видеопиратства. А что касается Гильдии продюсеров, она организована в 90-х годах для того, чтобы лоббировать интересы сообщества в законодательных органах. Любая индустрия должна лоббировать свои интересы. Закон, по которому сейчас живет кинематограф, написан в 1996 году. Он целиком, от начала до конца, написан в Гильдии Продюсеров. Сейчас происходит большая работа, мы нанимаем крупные юридические, аналитические компании, которые работают над предложениями по изменению законодательства. Этих людей мы нанимаем на те взносы, которые платят члены Гильдии. Не могу сказать, что меня эта работа вдохновляет, и что я спал и видел себя в этой должности, но меня пойти туда, как царя Бориса уговорили. Попросили мои уважаемые коллеги, и я согласился, потом после первого срока хотел уйти, потому что я физически ничего не успеваю: я снимаю, продюсирую, преподаю во ВГИКе. Но я остался и стараюсь работать. Мы участвуем в составе рабочих групп в Правительстве, в Минкульте, в Госдуме, и пытаемся с разной степенью успешности донести наше общее мнение. Вот как-то докатился до общественной работы.

Какие реальные шаги нужно предпринять, чтобы эта компенсация не понадобилась бы, и в какие сроки можно было бы это все организовать? Теоретически, в идеальной вселенной.

Я очень доволен тем, как сейчас государство взаимодействует с кинематографическими организациями. Но я абсолютно убежден, что нужно принимать ещё более серьезные меры, потому что, во-первых, нет уголовного законодательства, а во-вторых, нет механизма его применения. Должно быть прописано, что распространителю пиратского контента положено до 6 лет тюрьмы, а потребителю - до 2 лет тюрьмы. Существует доктрина, что общество не имеет финансовой возможности приобщаться к культуре. Человечество за тысячи лет накопило колоссальные культурные богатства. Пожалуйста, читайте Пушкина, Данте, смотрите на картины Да Винчи и скульптуры Микеланджело. Но почему моя «Любовь-Морковь», на которую у меня есть все авторские права, должна распространяться бесплатно? Говорили, что нет технической возможности контролировать провайдеров, но как только возникли политические мотивы, выяснилось, что такая возможность есть. Вот сейчас уже хищные сайты приготовились качать «Стальную бабочку». Пока ее нет, но вот-вот появится. Или, например, история с электронными билетами. С точным подсчетом тех билетов, которые реально продаются. Существует программа развития региональных сетей кинотеатров. У нас сейчас 3 тысячи залов, нам надо хотя бы 7-8 тысяч. Государство предполагает сейчас возрождение такой сети. Кинотеатров нам не хватает. Все это сейчас происходит, это крайне важно, и это только первые шаги, там есть еще масса вопросов.

Сейчас появляется большое количество интернет-кинотеатров, считаете ли вы их панацеей и спасением от торрентов и интернет-пиратства?

Деньги там, конечно, смешные. Пока у них не тот масштаб, чтобы полноценно сопротивляться торрентам. Но альтернатива должна появляться обязательно. При этом у нас огромный прокатный потенциал, мы уже четвертый-пятый рынок в мире. Представьте себе, на каком месте мы могли бы оказаться, если бы не несли такие потери. Мы можем прекратить этот бардак. Сейчас, когда видны признаки политической воли, возможно навести порядок в киноиндустрии, тогда наша кинематография будет самодостаточной.

Ссылки по теме:
Рецензия на фильма «Стальная бабочка».
Дарья Мельникова: «Мне дали нож, мне дали обстоятельства: ночь, дождь, любовь».
«Стальная бабочка» презентована в Москве.
Опер и Чума против маньяка.
23 «Кинотавр». Пресс-конференция.
Премьеры недели в картинках Vol.2.
Рецензия на фильма «Любовь-морковь 3».