Гражданин Поэт: Прогон года. Пресс-конференция

Вечером 22 мая состоялась премьера документального фильма «Гражданин Поэт: Прогон года». В этот же день днем фильм показали журналистам, а после показа прошла пресс-конференция, на которой присутствовали режиссер Вера Кричевская (в футболке с надписью "свободу политзаключенным"), юрийгагарин Андрей Васильев, глава «Киноклуба» Ольга Паперная. Отсутствие (по уважительным причинам) главных медийных персонажей - Гражданина Михаила Ефремова и Поэта Дмитрия Быкова на встрече с журналистами удивительным образом никак не отразилось на качестве обсуждения. Наоборот, беседа эта оставила впечатление едва ли не большее, чем сам фильм.
Предлагаем выдержки из нее.

О том, как пришла в голову мысль снять фильм про успешный проект «Поэт и Гражданин».
Андрей Васильев (А.В.): Мы с Мишей приехали к Вере подвыпившие, с мешком льда, выданный официантками близлежащего заведения. У Веры нашелся бурбон, после чего мы решили снять за полтора месяца этот фильм. Мы обратились к Вере, потому что она была крестной матерью проекта «Гражданин Поэт».
Вера Кричевская (В.К.): Мы вместе начинали проект на телеканале «Дождь» год назад, он родился из шуток, прибауток и тоже "в пьяном виде". И теперь взялись за фильм. Конечно, за такие сроки документальное кино не снимается. 15 января они пришли, деньги нашлись на следующий день, 4 февраля, в день шествия на Якиманке, был первый съемочный день. А потом мы поехали на гастроли по городам России. За такой срок не получить много хорошего материала. Но у меня не было цели докопаться до внутренней сущности этих людей, я уже была глубоко в материале, я давно знала их. Конечно, нам не хватило всего годового разбега, и снимать надо было сразу. Тогда бы фильм получился богаче.

О протестном настроении.
А.В.: Я рад тому, что получилось кино про нас, а не про протестное движение в России.
В.К.: Я думала, что нужно похоронить проект, что должна быть панихида. У меня не было духоподъемных настроений, пока в Москве происходили протестные события. А на гастролях они возникли. Меня поразили люди, которые приходили на концерты. Я записала большое количество интервью с ними, но решила не включать их в фильм. Благодаря этой публике кино получилось духоподъемным. Главное достижение проекта - ощущение пробуждения общества, что мне и хотелось отразить в фильме.

В.К.: Андрей и Дмитрий спорили о будущем России.
А.В.: Быков считает, что у России есть будущее, а я считаю, что не только будущего, но настоящего и прошлого тоже нет, и вообще это страна, которая по недоразумению существует на Земле.
В.К: Быков – романтик.

О запретах и популярности.
А.В.: Мы бы хотели бы, чтобы нас запретили в Москве, как было с фильмом «Ходорковский», … «Ходорковский» получился дико занудный, но он неожиданно собрал деньги по стране, запрет оказал неоценимую услугу.
В.К.: Стоит повесить ссылку о том, что какой-то сюжет сняли с канала, тут же интерес… Это мощнейший генератор. По сути с Гражданином Поэтом случилось то же самое, его судьба сложилась именно тогда, когда 6-ое по счету стихотворение сняли с эфира «Дождя». Только тогда проект обрел популярность. Инструменты работают ровно наоборот.
А.В.: Мы не относились к этому проекту как к серьезному коммерческому. После того, как его сняли с эфира, разразился очень большой скандал. Только благодаря Наташе Синдеевой… если бы я заплатил денег за промоушен, и то бы не было такого эффекта. Мы не ожидали такой популярности.


О смерти проекта.
А.В.: Мы договорились изначально, что проект будет закончен 5 марта. Формальный повод – выборы. Выдыхания, слава богу, люди не сильно заметили. Хотя интернет очень хорошо показывает, на последних выпусках посещаемость падала, да и нам уже тяжело давались съемки. Нас спасало то, что «дембель» близок, что осталось еще всего несколько проектов. Это очень трудно – «вынь да положь», но в понедельник должен быть номер.


О проблеме выбора тем для сюжетов.
А.В: Трудно попасть в тему. Был случай, как отменили кирзу, Быков сделал стихотворение на «прощание славянки» с перловкой и так далее. Я его зарубил. А потом, слава богу, Михалков выдвинул себя на Оскар. Мы подсуетились, сняли в ту же субботу «Цитадель», это был не плохой номер. Но тут внезапно ЭТИ РЕБЯТА поменялись местами! «Ты будешь Путин, а я – наоборот». И мы понимали, что менять надо «Цитадель», но мы технически не успевали к понедельнику снять новый номер. Я прекрасно понимал, что нас будут чморить, - так оно и получилось. Оправдываться было невозможно. Там главная претензия была: «Эх, вы». Люди были вправе ждать от нас свежей темы, слава богу, она протянула еще неделю. Мы сделали спектакль на следующей неделе – разговор Гамлета с тенью своего отца.
А.В.: Самая сложная тема была, когда убили Буданова. Мы понимали юмора тут никакого быть не может, но не заметить этого события мы не могли, это было бы непрофессионально. Быков написал дико стремное стихотворение, дико стремно Ефремову было его читать, он не хотел в шинели этой… это был вызов, не эстетичекий, а общечеловеческий вызов. Потому что …наши матери нам плюнут в харю. Но я насаждал принцип о том, что нам не надо думать о том, что про нас подумают. Надо думать только о результате, чтобы это было точно и круто, только об этом. После этого эпизода нам не страшно было уже ничего. Как Ефремов говорит, у нас панковский проект. Я для себя берег стихотворение «погиб поэт невольник чести», и, если бы я умер, они бы сняли.

О зрителях.
В.К.: Самое неожиданное в этом проекте – это публика. Важнее этого ничего не было.
А.В.: 40 концертов умножить примерно на 2 тыс. человек – столько людей к нам пришло, да в интернете 2 млн. просмотров, не считая перепостов. Почему смотрели? Сначала у людей была мотивация: надо посмотреть, а вдруг это последний концерт, и их посадят…

В целом реакция была одинаковая, что в Лондоне, что в Киеве, что в Самаре. Реакция адекватная везде – в Сочи, в Казани. Это я говорю сейчас как Михаил Ефремов. Я, Михаил Ефремов, заново очаровался в российском народе. Я не мог предположить, что они будут ходить и слушать стихи.
В.К.: Хотя в каждом городе были люди, которые боялись попасть в камеру в связи с тем, что они госслужащие. Которые подходили и просили не показывать их. Кроме Питера, где абсолютно «конкретная» аудитория.
А.В.: Для многих приход на наш концерт – это уже была акция протеста.


О прокатной судьбе картины и ближайших планах «Киноклуба».
Ольга Паперная (О.П.): У нас сейчас 35 копий расписано, посмотрим на результаты первого уикенда, какой будет «сарафан». Может быть допечатаем еще 5 копий. Есть кинотеатры, которые готовы взять еще одну копию, вторым экраном. Изначально мы ставили себе планку в 50 копий, получилось 35, я думаю, это оптимальное количество для такого фильма. Что касается географии проката, то мы в первую очередь шли по географии концертов, где уже сформирована аудитория. Потенциал у фильма шире, чем у концертов. Да и кинотеатры отнеслись к нам хорошо.

Ранее Киноклуб прокатывал фильм «Ходорковский», мы продолжаем диалог со зрителем все в том же правовом поле. В наших планах два фильма – «Туморроу» Андрея Грязева про группу Война, которая подавала даже в суд на Андрея. Сложный и интересный контекст вокруг этого фильма. И фильм «Поцелуй Путина» (Putin’s kiss). Права на него мы получили, а прокатное удостоверение….. ну, мы еще поработаем над названием. Надеюсь, что эту стену мы преодолеем, разрушим. У нас есть кинотеатры, с которыми мы работаем стабильно. С «Ходорковским» мы прошли этот сложный путь.
В.К.: Поворот зрителя к документальному кино случается в сложные времена. И я видела «Туморроу», это и есть настоящее документальное кино. Это шедевр, а наш фильм все-таки больше публицистика.
А.В: Роль киноклуба огромна. Возвращается в прокат документальное кино, ведь этого у нас вообще не было! У нас нет такой культуры. Док всегда делается в стол. И то, что киноклуб осуществляет такой опыт, это уже классно.

О спешке при создании картины.
В.К: Мне показалось, что тот материал, который получился, фиксирует время, и его нужно показывать реактивно, очень быстро. Сейчас даже глянец без политики никому не интересен. Я была бы рада, если бы получилось показать фильм к инаугурации. Но мы не успели, перенесли. Я не думаю, что фильм должен был лежать.
А.В.: Это же вопрос шоу-биизнеса. Зрителей можно привлечь, пока есть хвост воспоминаний о проекте. Можно сказать, что это были конъюнктурные соображения.


О представлении фильма на иностранных фестивалях.
В.К: Иностранцам невозможно донести смысл, перевести стихи, можно сделать версию и заставить поверить иностранного зрителя о то, что это уникальный филологический трюк. Но в том виде, каком он есть, фильм не может участвовать нигде. Тем более, что это больше публицистика, а не документальное кино. Я это понимаю лучше, чем кто бы то ни было.

О Прохорове.
В.К.: В фильме бы не было всего эпизода с Прохоровым, если бы он полежал. В тот момент мне казалось важным, чтобы он что-то прокомментировал, сегодня это минус проекта.
А.В.: …и не получила бы денег
В.К.: Да нет же, он и не просил интервью, и не хотел. Мне даже пришлось нажать, чтобы у нас состоялась встреча на камеру. Надо отдать ему должное, что эта сторона, которая давала деньги, ни разу не позвонила и не поинтересовалась судьбой денег!
Обидно, что я брала интервью у политика-Прохорова, а получилось, что… у просто Прохорова. Слава богу, Васильев сказал, что, наверное, он путинский проект, это нам прозвучало как оправдание.
А.В.: В фильме есть такой эпизод, где я спрашиваю Прохорова, не обижается ли он, что мы про него так мало сочиняем и мало уделяем ему внимания. Прохоров встал и говорит: "Да нет, мне достаточно". Обиды ни у кого нет. Наверное, большая воля у него, что он не обижался. Ладно, «Дядя Степа», вот стих «Пышечка», тот более жесткий.


О деньгах и этике.
А.В.: Я бы не взял деньги государственные или окологосударственные. Это не брезгливость, просто эти деньги обязательно обернутся диктатом, а проект в условиях любого диктата, кроме моего, обернется крахом. Мы не поссорились даже с «Дождем», правда, обиды не было, просто проект в обстановке даже внутренней цензуры не может существовать.

О свободных СМИ в интернете.
А.В: Я апологет бумажной прессы, и относился «через губу» к интернету, а теперь понимаю, какая это сила, там могут быть свободные СМИ, однако, там другая проблема – там непрофессионально все. Интернету не хватает профессионализма. Откуда он там возьмется, в интернете мало платят денег. Кто туда пойдет работать? Человек там может делать что-то только для удовольствия, …а это уже непрофессионально.

О финале фильма.
В.К.: Фильм заканчивается забавной фразой Андрея, это сделано намерено, и с подсказки самого Васильева. Он говорит о том, что еще не заработал на квартиру в Лондоне. Смысл в том, что, раз он еще не заработал, значит ничего не умерло. Пока Андрей может зарабатывать на протесте, он будет. Значит не позже сентября что-то будет новое, новый проект.

"Гражданин Поэт: Прогон года" в прокате с 24 мая