Сорок первый (1926)

Я, в общем, не очень люблю немое кино (если это не фильмы Чаплина и Гриффита). Но этот фильм в целом понравился. Не кажется архаичным. Выглядит довольно достоверно, и операторская работа хорошая по тем временам. Хотя история получилась несколько спрямлённой, и образ поручика упростили. Не видно в нём петербургского интеллигента, уставшего от войны и мечтающего из неё вырваться. Видна в первую очередь "белая контра". Он здесь и в плен не сдаётся сам, а люди из каравана его обезоруживают. И не так он хорош собой на экране, как Стриженов. Непонятно тогда, почему Марютка именно в него влюбилась. А крупный план Ады Войцик в финальной сцене очень хорош. Столько боли в её лице, не всякая актриса так сыграет!

Спасибо Вам за интересный пост.
Из письма Лавренёва, между прочим, следует, что цензура в советском кино того времени была пустяшной и формальной, легко проходимой. По сути, одна инстанция - репертком, где все свои. Угостить их хорошим вкусным обедом в Астории/Славянском базаре, и можно запускать сценарий.
Тем самым подтверждается известный факт: тогда, в центре внимания власть имущих были, прежде всего, литература и театр. Всё остальное, в том числе и киношка - по боку.
Прошло всего 10 лет, и ситуация резко изменилась. Цензурно-идеологические приоритеты выстроились в таком порядке:
1. Литература
2. Кино
Эти две позиции - с большим отрывом от остальных.
3. Театр
4. Музыка
5. Изо-искусства
6. Архитектура.
С этой точки зрения, Протазанов и Чухрай работали в абсолютно разных условиях.

Значит Лавренёву этот фильм не понравился...
Интересно, а что он думал о второй экранизации? Наверно лучшего мнения был, всё-таки она ближе к оригиналу.

Копия письма Б. Лавренева (опубликовано в «Вечерняя Красная газета» 22 марта 1927, страница 5)

Письмо в редакцию.
Уважаемый т. редактор!

Прошу не отказать поместить мое письмо:
Ряд благожелательных и даже восторженных рецензий о фильме «Сорок первый» вынуждает меня к настоящему выступлению, ибо на плакатах, выпущенных «Межрабпомом», красуется моя фамилия в качестве «автора» сценария, в то время, как фильм не только извращает основную сущность замысла моих повести и сценария, но и кинематографически нелеп и беспомощен.
Сценарий «Сорок первого» был продан мною «Межрабпому» в июне 1926 г. и в июне же прошел ГПП с самыми незначительными изменениями. По договору я был обязан сделать все переделки, каковые нашло бы нужными худбюро «Межрабпома», в течении двухнедельного срока. Но до момента выпуска фильма я не имел от «Межрабпома» никаких предложений переделать, или изменить сценарий.
Поэтому, отправляясь смотреть фильм, я был убежден, что он построен по моему сценарию, ибо об этом гласили плакаты.
Но, посмотрев картину, я должен категорически заявить, что этого сценария я не писал и не мог написать.
Острая тема повести – любовь классовых врагов заставляла меня особо осторожно отнестись к ее кинематографическому претворению.
В порядке предварительной проработки сценария был выдвинут и отвергнут целый ряд положений, пока не удалось найти прием, состоявший в том, что всякий романтический эпизод сближения Марютки с поручиком обращался в политическую пикировку и наоборот.
Все эти эпизоды были основаны на игре вещами (шашки, спички и т.п.) т. е. достаточно кинематографичны. И вся эта тонкая и рассчитанная игра, результатом которой, абсолютно неизбежным, является сближение двух людей, оторванных от всего мира, в фильме совершенно отсутствует.
По проходящему на экране зритель принимает Марютку просто, как шальную бабу с разыгравшиеся физиологией, которой все равно – поручик – так поручик, лишь бы не скучно.
По моей повести и по моему сценарию одной из психологических предпосылок романа Марютки и поручика является контраст между грубым приставанием к девушке мадьяра Гучи и изысканно деликатным, хотя и деланным отношением к ней Говорухи-Отрока.
В фильме весь эпизод с Гучей отсутствует и абсолютно непонятно, почему Марютка предпочла поручика любому из своих товарищей партизан.
В результате такого обращения с авторским замыслом и материалом на экране не прекрасная девушка с большой и искренней страстью, а этакая назоиливая внеклассовая проститутка.
Очевидно, с точки зрения спецов от идеологии, кромсавших фильм, это и есть политически выдержанная линия.
Я же предоставляю позорную честь этого изобретения всецело комчванствующим «идеологам».
Батальное начало картины, сведенное мною по его незначительности к 20 кадрам, размазано в «битву русских с кабардинцами», никому не нужную.
Даже надписи, стоившие мне не мало труда, за исключением немногих, выброшены и заменены другими, стиль которых заставляет предполагать, что их творил чеховский Епиходов.
Бессмысленен измененный конец картины, когда Марютка на вопрос высадившегося офицера об убитом Говорухе отвечает: «Это сорок первый».
Офицер не знает Марютки, не знает о ее счете и ответ звучит пусто и глупо.
Вся вторая часть фильма скомкана и обращена в идиотскую мамалыгу.
Я не знаю, кто больше постарался над уродованием фильма – режиссер или «идеологи».
По имеющимся у меня частным свединиям, вина т. Протозанова отнюдь не велика.
У нас стало очевидной истиной, на которую печалуются все кино-организации, - что писатели не хотят работать для кино.
При таком положении вещей, когда с замыслом писателя абсолютно не желают считаться сперва режиссер, а потом «идеологи», - ни один уважающий себя писатель в кино работать не станет.
Я был бы очень рад передать вопрос на любой компетентный третейский суд для сравнения моего сценария и фильма, ибо я утверждаю, что благодаря работе режиссера и «идеологов» фильм стал контр-революционном не в мелком и опошленном значении этого слова, а в его первоначальной глубине.
А честь этого превращения я предоставляю делить между собой реперткому и Межрабпому.
Мое же имя на плакатах прошу не читать.

Борис Лавренев

Что самое интересное, красные бойцы в фильме как будто вышли из жизни, от махновцев и не отличишь, да и труп убитого офицера очень реалистичен. Прекрасная постановка и сыграно замечательно, хотя звука ещё нет...

И Марютка в исполнении Войцик мне больше понравилась чем интеллигентная Извицкая.

Из двух экранизаций "Сорок первого" Лавренева мне больше всего нравится именно версия Протозанова. Она, возможно, чем-то и уступает фильму Чухраю, но зато есть в ней возвышающий "революционный дух" чуждый Григорию Наумовичу.

В данной экранизации, выразительно показан процесс подачи сигнала для привлечения внимания людей на корабле: крупным планом показано заряжание винтовки обоймой из пяти патронов, затем Говоруха, в кадре, четыре раза стреляет в воздух и бросает винтовку с последним патроном. Поэтому, вопросы о Марюткином предупредительном выстреле или расстреле людей в лодке, не возникает у зрителя.
Опять же, в отличии от литературного источника, финальная сцена смягчена - Говоруха остался телесно невредим.

Андрей, я рада что тебе эта экранизация понравилась. И Ада Войцик тоже.

Прекрасный фильм. Такие пейзажи, персонажи и ракурсы, что глаз не оторвать, тем более, что текст почитывать надо (хотя и ознакомлен, но вот слово "чорт" и ещё что-то, не доводилось часто видеть).
Интересно с тенями поиграли: отряд переходит через пустыню в виде теней на песке - люди как тени/призраки; Говоруха обнимает Марютку, а его тень тянется её задушить.
Штабные белые на жаб похожи, а фронтовые подтянутые, лихие.
Быт туркменов, я так понял, снимался в естественных условиях и теперь является документальным отпечатком времени. Интересные ружья у местных - длиннющие, красиво украшенные. Женщины не кажут лиц посторонним.
По главным персонажам:
Говоруха-Отрок (Иван Коваль-Самборский): разлихой, возможно красивый, но объёмные усы его простят и старят.
Евсюков (Иван Штраух): живой, при этом естественный, тоже синеглазенький.
Марютка (Ада Войцик): боюсь описывать, попробую так - "рубаха баба" и благодаря рубахе истинно женщина. Лихой боец и романтическая натура в одном лице.