Эпоха революции и гражданской войны в нашем кино отображена достойно — и эпически, и романтически, и даже в ключе героических комедий. Л вот первым годам мирного строительства, тому времени, которое существует в нашем сознании, как «эпоха НЭПа», по-моему, повезло меньше. Между тем, этот необычайнейший период нашей истории отмечен множеством глубоких и ярких конфликтов, столь притягательных Для искусства. Недаром о нем написано столько талантливых повестей и романов, многие из которых сделались классикой советской литературы.
Взять хотя бы тот же «Сентиментальный роман» Веры Пановой, положенный в основу картины Игоря Масленникова. Он являет собой замечательный художественный документ эпохи; здесь все поразительным образом переплелось: и неистовая красноармейская романтика одних, и комсомольский неподкупный ригоризм других, и сам «угар НЭПа» с его историческими кутежами и роковыми растратами. Всякий роман о любви имеет изначальное право называться «сентиментальным», это определение скорее жанровое, нежели собственное, однако Вера Панова не случайно остановилась на таком названии. Ибо в судьбе Шурки Севастьянова, пламенного комсомольца, наивного якобинца, замахнувшегося на семью, как на главную опору буржуазной идеологии, любовь и впрямь становится половодьем всепобеждающей сентиментальности, всепоглощающего лиризма. Не просто «влечением двух полов», как теоретизировал он с пренебрежительностью юного вульгарного материалиста, но чудом, неслыханной нежностью, безмерным счастьем, от которого опускаются руки, и четкие формулы великих утопистов вылетают из шальной головы. Во всякой любовной драме можно разглядеть драму мировоззрения. Шурка Севастьянов потерпел сердечный крах не только потому, что Зойку, его любимую, увлекли нехитрые нэпманские соблазны, но и оттого, что рациональный, книжный его идеализм не выдержал напора той горячей земной, «живой» жизни, которая переполняла все существо его возлюбленной. Зойка большая, в исполнении Елены Прокловой, по-моему, наиболее живой образ этого несколько стилизованного фильма — окраинная красавица, простодушное дитя своего строгого времени, неожиданно ощутившая пленительную власть своей только что распустившейся, победительной женственности.
Сам же дух того незабвенного трудного времени, и только дух, но и его осязаемая человеческая пластика, его речевая интонация, настоящий революционный пафос замечательно передан Станиславом Любшиным в образе ветерана-красноармейца, начинающего партийного журналиста, убитого кулаками во время самой первой своей командировки.
журналист Анатолий Макаров
«Спутник кинозрителя», март 1977 года
7 комментариев
обсуждение >>