Метель (1964)

Это по- вашему. У Пушкина в письме "pжет и бьется"

Обоснуйте.

Он же не бухгалтерские отчёты писал. Мог и "ошибиться".
"Бабушка надвое сказала: либо сын, либо дочь". Чего тут предполагать, когда, наконец, выясняется, что двое влюблённых, которые и не чаяли быть вместе, оказывается уже муж и жена?

Есть такая версия, что в "Повестях Белкина" Пушкин очень тонко пародировал сентиментальные и романтические произведения той эпохи, а в "Гробовщике" даже готическую прозу. Так что финал "Метели" в принципе должен быть счастливым. Хотя какие-то умники, по слухам, уже придумали, что в финальной сцене Бурмин бросился к ногам Марьи Гавриловны и помер от счастья. Разрыв сердца-с. :)

У Пушкина, по-моему, "ржёт и бесится". Ржал, очевидно, от "Барышни" и от "Гробовщика". И бесился от того же. Чего тут гадать-то?
Поетнёв не их круга.

Пушкин сказкой называл сказку, а повестью - повесть.

..Потому, что на самом деле мы не знаем финала. Опять только предположения.

Да. Именно, это предположения Ariana Vs и,как мне представляется, не обоснованные.
И еще есть немало интересных загадок в повести.
Пушкин писал Плетневу 9 декабpя 1830 года: «Написал я пpозою 5 повестей, от котоpых Баpатынский pжет и бьется». Отчего ржал и бился Баратынский - до сих поp не известно)).
Кажется, Кюхельбекер ржал тоже.)
Эта история стала не только импульсом к написанию "Метели".
Есть предположение, что ключ к разгадке повести находится как раз в этом действительно pеальном пpоисшествии, которое блестяще спаpодиpовано и очень сложно pассказано.
Многие знания относительно всех пяти повестей , в т.ч. и "Метели" - они лишь у посвященных, коими и были Баратынский, Плетнев, Кюхельбекер и другие этого круга люди )

Это повесть - сказка. Стоит ли серьёзно относиться к написанному в ней?
Это почему?

Мне тоже это непонятно. Это только предположения Ariana Vs (пост 349).

Нет, без обращения к тексту А. Пушкина здесь не обойтись.)
У Пушкина: "Он уговорил Владимира остаться у него отобедать, и уверил его, что за другими двумя свидетелями дело не станет. В самом деле, тотчас после обеда явились землемер Шмит в усах и шпорах и сын капитан-исправника, мальчик лет шестнадцати, недавно поступивший в уланы."
У Пушкина ни слова о том, что ели-пили отставной корнет и поручик.
А землемер и сын капитана-исправника вообще не сидели с ними за одним столом. Явились после обеда и выразили готовность участвовать в реализации дерзкого плана.
Однако нельзя не обратить внимание на написанное в предисловии издателем А. Пушкиным: Иван Петрович вел жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств; никогда не случалось его видеть его навеселе, что в краю их за неслыханное чудо почесться может.
Так что соседи теоретически и могли быть подшофе, но это сомнительно. Все-таки предстояло участие в серьезном деле.
А Владимир был безусловно трезв, он поступал продуманно и сделал все максимально надежно для М.Г. Но не для себя, как оказалось.
"Уже давно смеркалось. Он отправил своего надежного Терешку в Ненарадово с своею тройкою и с подробным, обстоятельным наказом, а для себя велел заложить маленькие сани в одну лошадь, и один без кучера отправился в Жадрино, куда часа через два должна была приехать и Марья Гавриловна. Дорога была ему знакома, а езды всего двадцать минут".
Дальше известно: вмешался рок в образе метели. Или мятели, как, утверждают некоторые исследователи, было написано рукою Пушкина в прижизненном издании. Но об этом позже.
Надо сказать, что Владимир и М. Г. готовились к побегу тщательно. "Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто". [/i]
Откуда вообще взялись якобы пьяные донельзя персонажи повести? Такое не вытекает из текста повести.
Так почему же никто не признал чужого? Уже писала Арина о слабом освещении помещения церкви, о стрессе участников тайного венчания. А. Пушкин не отвечает на этот вопрос, обходит.
Возможно потому, что "Повести Белкина "- повести как бы не Пушкина, а Белкина, для которого это был первый опыт. А кроме того, "В самом деле, в рукописи г. Белкина над каждой повестию рукою автора надписано: слышано мною от такой-то особы (чин или звание и заглавные буквы имени и фамилии). Выписываем для любопытных изыскателей: «Смотритель» рассказан был ему титулярным советником А. Г. Н., «Выстрел» подполковником И. Л. П., «Гробовщик» приказчиком Б. В., «Метель» и «Барышня» девицею К. И. Т. (Прим. А. С. Пушкина.)
Возможно девица К.И.Т. не придала значения деталям это ужасного происшествия или умолчала о них? Загадок немало в этой повести.
Да, собственно, и финал только кажется счастливым. По сути, завершения "истории любви" в повести нет.

Неужели корнет так и не протрезвел? Пьяному (до умопомрачения, что даже не узнавал никого, значит, явно не стоял на ногах) прилично ли быть свидетелем? Допустил бы это священник?
Горничная все-таки поговорила с "Владимиром": ...другая терла ей виски. «Слава богу, — сказала эта, — насилу вы приехали. Чуть было вы барышню не уморили
Венчание - длительный процесс. Наверное, когда венец держали у жениха над головой, он должен быть без головного убора. Неужели за весь процесс венчания никто (как бы пьян он ни был) так и не увидел, что жених не тот? К тому же горничная не была пьяна и наверняка находилась в церкви.
И что же - невеста так ни разу и не взглянула на того, с кем венчается?

В реальной истории – истории бегства из дома молодой графини Строгановой и тайном венчании со штаб-ротмистром Ферзеном, вызвавшей скандал в свете и ставшей, по мнению ряда пушкинистов, толчком к написанию «Метели», никаких обознатушек-перепрятушек не было. Дело вообще происходило летом.

Ферзен просил руки О.Строгановой, но получил отказ, после чего был устроен побег девицы из дома и тайное венчание. Свидетелями выступили сослуживцы Ферзена.
Венчание, разумеется, было законным и отменить его никто не имел права. Мать О.Строгановой сделала то, что в этой ситуации было единственно разумным шагом и, насколько возможно, минимизировало репутационные потери - благословила брак задним числом.
Пушкин иронично обыграл это в своем тексте:
«Владимир Николаевич в каждом письме умолял ее предаться ему, венчаться тайно, скрываться несколько времени, броситься потом к ногам родителей, которые конечно будут тронуты наконец героическим постоянством и несчастием любовников и скажут им непременно: «Дети! придите в наши объятия».

У Пушкина в повести свидетелями выступили не друзья Владимира, а соседи: отставной корнет, землемер и мальчик 16-ти лет. Не думаю, что с землемером и мальчиком Владимир был хорошо знаком. Ну, а об отставном корнете сказано, что они с Владимиром, договорившись, сразу приступили к обеду - явно намек на возлияния. В результате чего и блуждания Владимира становятся понятнее, и «невнимательность» корнета.
Что до Марьи Гавриловны, то она пребывала в перманентном полуобморочном состоянии, горничная суетилась вокруг нее, т.е. ей тоже было не до разглядывания мужчин.

К тому же у Пушкина сказано, что церковь была освещена всего парой свечек. Представьте – деревянная церковь, метель, от двух свечек на сквозняке тени прыгают так, что ничего толком не разглядеть. Это в фильме показано чуть ли не парадное электрическое освещение. Хотя в фильме и Марья Гавриловна, впечатление такое, находится не в полуобмороке, а просто периодически банально засыпает.

И потом, в таких случаях обычно срабатывает еще и инерция восприятия. Присутствующие знают, что в назначенное время к церкви должен подъехать жених. И когда именно в это время, в это место подъезжает мужчина в санях, его, разумеется, принимают за жениха. Кому еще глубокой ночью, в метель, взбредет в голову ехать в церковь?

К тому же Владимир и Бурмин, судя по всему, должны иметь некоторое внешнее сходство - один рост, похожие фигуры (похожие настолько, чтобы можно было их спутать в верхней одежде).
Выбор таких непохожих друг на друга актеров на роли Владимира и Бурмина – это, на мой взгляд, еще один режиссерский просчет, свидетельствующий, что В.Басов Пушкинскую повесть не понял, не прочувствовал.
Если бы, скажем, вместо вульгарного Видова с блондинистыми кудрями был приглашен актер, имеющий некоторое сходство с Г.Мартынюком – ну, к примеру, А.Голобородько, думаю, вопрос о том, почему приключилась путаница, у зрителей не возник бы.
Ну, а имя – да, возможно, и Бурмина звали Владимиром, у Пушкина в тексте дана только фамилия.

Кстати, и влюбленность Марьи Гавриловны, три года отвергавшей всех поклонников, в этом случае становится понятной – и мужской типаж тот же, и имя то же…

Оно в любом случае незаконно, так как в записи о венчании в церковной метрической книге указываются не только фамилии, имена и отчества жениха и невесты, но и их звание (т. е. сословный статус, а для военного еще и чин), возраст, родители (в данном случае отец невесты, для жениха как служащего офицера этот пункт мог быть опущен) и вероисповедание. А до того в книге брачных обысков должна быть сделана запись о неимении препятствий к браку (а таким препятствием могло быть отсутствие согласия родителей), в чем расписываются как сами брачующиеся, так и поручители с обеих сторон.

Меня в повести заинтересовали две вещи: как же это ни свидетели (друзья, между прочим, Владимира), ни девушка Марьи Гавриловны (которая явно не первый день состояла при барышне) не увидели, что жених не тот? И второе - как звали Бурмина? "Венчается раб Божий Владимир рабе Божьей Марии"... А если Бурмин не Владимир? Является ли тогда венчание законным?

В этой ситуации для "драмы" требуется наличие злой воли сразу двух "хозяев положения", но это положение могло со временем измениться, прояви герои настойчивость и терпение или хотя бы одно из этих качеств.
Обычно в таких случаях будущую невесту не продавали, а просто давали ей вольную., что не исключало материальной компенсации со стороны заинтересованных лиц.
Карандышев - обычный чиновник с некоторыми амбициями, бедный он только в глазах Огудаловой. По своему положению он, конечно, выше того круга, который я имел в виду.
Судьба Дуняши могла быть устроена или благодаря инициативе и энергии Минского, или просто по счастливому стечению обстоятельств - например, влюбленности в нее кого-то из прежних знакомых, включая не только приятелей, но и поставщиков, подрядчиков, мастеров, соседей-квартирантов и т. д.
Минский наверняка дал бы такую рекомендацию своей бывшей пассии, не дожидаясь, пока та окажется на улице. К тому же в большом городе всегда можно найти и менее привередливых хозяев, с радостью готовых взять красивую и воспитанную служанку или даже компаньонку.

По крайней мере, тема метели, блуждания человека в поисках пути, на мой взгляд главная для всего цикла.
С одной стороны тема внутренних "бесов" человека - пороков и страстей, сбивающих его с пути проходит, практически, через все повести. А другая сквозная тема - человек, как игрушка судьбы. Причем, эта тема объединяет не только "ПБ", а вообще все вещи той Болдинской осени, начиная (как я здесь уже писала) с "Бесов":

Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин…
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!

«Эй, пошел, ямщик!..» — «Нет мочи:
Коням, барин, тяжело;
Вьюга мне слипает очи;
Все дороги занесло;
Хоть убей, следа не видно;
Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.

В "Метели" говорится , практически, о том же, только в прозе. И это вовсе не "про погоду и природу", а "про философию" - про жизнь и судьбу. ))