Если драматическую ситуацию вывернуть наизнанку, она может превратиться в водевиль. Скажем, такой мотив, насчитывающий многовековую историю: солдат, вернувшийся с поля сражения, находит среди своих детей одного «лишнего»... А если наоборот? Если этого «лишнего» грудничка приносит с собой сам служивый, бережно прикрывая его полой серой шинели? Тогда соотношение сил соответственно меняется. Теперь лютует жена, учиняя между проклятиями и зуботычинами дотошный розыск: кто? чей? откуда?.. А муж только смотрит потерянно да стыдливо опускает глаза под взглядами ехидных односельчан. Добавьте еще, что виной всему — чистое недоразумение, случай, совпадение досадливых обстоятельств,— и готово: водевильная интонация становится неизбежной, не так ли?
Оказывается, нет, не так. Режиссеры А. Вехотко и Н. Трощенко очень дорожат вещественной достоверностью происходящего. Они стремятся рассмотреть данный, вполне частный случай на широчайшем фоне нашей деревни первого послевоенного года. Чего стоит, например, вся первая сцена, пролог к последующим событиям. Небольшая узловая станция районного масштаба — здесь и танцуют, плачут, и встречаются, и с веселым лицом поют грустные, страшные по смыслу частушки. Веселье победы и боль потерь, многолетняя усталость и мгновенная, без инерции сердечность, встречи, встречи, встречи, память о тех, кому достались только проводы...
Такой зачин, пожалуй, впору эпопее.
Предыдущая работа Вехотко и Трощенко показала с лучшей стороны их лирическое дарование. Она называлась — «О тех, кого помню и люблю». Книги, говорят, имеют свою судьбу, как и люди. Фильмы, конечно, тоже обладают индивидуальной, почти человеческой судьбой. Вовсе не шедевр, не событие вселенского масштаба, фильм «О тех, кого помню и люблю» все же, на мой взгляд, привлек меньше внимания, нежели заслуживал. Быть может, тому причина, что он оказался в тени картины Ростоцкого «А зори здесь тихие…», невольно повторив некоторые ее мотивы и ситуации. В результате соседство с многокрасочным двухсерийным полотном потеснило скромную, черно-белую, очень сдержанную по интонациям ленту молодых режиссеров...
Кто знает, не отсюда ли стремление их в следующей работе расширить палитру использованных средств? Открытая эксцентриада вырастающая на обстоятельствах истинно драматических, смешные диалоги и тяжелые, инфернальные паузы по временам. Всё это, став общей формулой, ключом постановки, выдает заведомое стремление воплотить на экране структуру, близкую жанру трагифарса.
Таковы были намерения.
Зрителю самому судить, насколько они осуществились. Что до меня, то я давний поклонник Людмилы Зайцевой и Георгия Буркова, и, признаюсь, с истинным удовольствием следил за их актерским дуэтом.
Виктор Демин
«Спутник кинозрителя», август 1977 года
Стр. 2
2 комментария
обсуждение >>