Иван Грозный (1944,1945)

Это домыслы, не имеющие никакого отношения к эпохе Иоанна Грозного.

Здесь есть небольшой передерг. Московская компания не была в полном смысле коммерческой организацией. Это такая организация на манер Ост-индской компании. Это такое политико-финансово-военно-политический инструмент британской империи.
И насчет торговли - это очень спорный вопрос, кто кому больше помогает. Продающие продукцию или покупающие продукцию. Британия могла покупать те же товары, в большинстве своем, в той же Швеции. Это бы было ближе и дешевле.

Как говорится, простота хуже воровства...
Московская компания была акционерным обществом (АО). Английские купцы торговали в России ради своей выгоды.
Имперские амбиции Иоанна Грозного ограничивались "Православным миром" и в этом были вполне обоснованы, но совершенно не интересны англичанам...
Тогда в Западной Европе был грандиозный раскол - Реформация. Католики и протестанты испытывали друг к другу такую взаимную личную неприязнь, что кушать не могли. В России считали более выгодным поддерживать протестантов, что сближало Россию и Англию...
"Наша экспансия на Восток не нравилась" одной Османской империи, которая в то время ещё не была "больным человеком Европы" и не имела европейских покровителей...

Рассказ сей долгий. Но в двух словах, все предельно просто. Иван Грозный первый из наших царей, который венчался на царство. По простому это манифест о имперских амбициях. А имперские амбиции - это практика агрессии и захвата. А на это деньги нужны. В то же время в России создается английская Московская компания. Имперские амбиции России оплачиваются британскими деньгами. Чтобы совсем по простому, когда и на кого нападать говорят те, кто платят деньги. И если угодно, то наша экспансия на Восток не всем нравилась и только британцы были не против, за это приходилось воевать и за британские интересы, хотя иногда это совпадало и с нашими интересами.

Из слов г-на Плотникова следует обратное, раз он считает безыдейностью приписывать Ивану убиение сына. О дурном правителе такого не скажут. Да и он ли один? Книжек с апологетикой Ивана IV полно, и почти все, кстати сказать, писаны бог знает кем. Подключился и как бы учёный проф. И. Я. Фроянов, но он в жизни XVI в. не занимался (всё по домонгольскому периоду, и притом весьма сомнительные построения на уровне XVIII в.), а как захотел душегуба воспеть, так надо же.
То-то в Британии удивились бы. И что такое «проект России»?

Очень верно замечено. Последний подобный погром был в 1382 г. А Воротынского, победителя оного Девлета при Молодях, Иван IV замучил (в награду, наверное). Кстати, в результате поражения в бессмысленной Ливонской войне Россия потеряла города близ Балтики (Ям, Копорье, Ивангород, Орешек), а к на Западной границе – Велиж.

А в 1571 году крымский хан Девлет Герай сжёг Москву...
Поклонники Ивана Грозного обходят этот факт презрительным молчанием. Дескать "пушай клевещут"...

Ах, г-н Плотников... Сколько времени потратил, а ведь всё попусту.
Начнём с того, что Поссевино не говорит, будто Иван убил сына, он его смертельно ранил. Поссевино – иезуит, Горсей – представитель протестантской Англии, сговор между ними, мягко говоря, маловероятен. В деталях они отличаются (у Поссевино удар нанесён посохом, у Горсея – жезлом), но суть одна – царь, сам того не желая, всё «помог» сыну отправиться на тот свет. Через 30 с лишним лет спустя об этом писал Иван Тимофеев в своём «Временнике». Можно конечно его объявить платным агентом папской и британской разведок, но за отсутствием хоть каких-то доказательств я бы этого делать не спешил.
Рассуждения про «пагубу идейной отравы» просто смехотворны. Защищать царя, проигравшего 25-летнюю войну, от развязывания которой его предостерегали ещё до её начала, разорившего безо всяких оснований второй город страны (ни Генрих VIII, ни Филипп II, ссылками на которых любят оправдывать профессиональные патриоты этого врага русского народа, такого со своими городами не делали), убивший двоюродного брата (в чём сам потом каялся, говоря, что «Каиново убийство прешед»), а заодно и тысячи других людей отнюдь не в условиях гражданской войны, это у нас «идейно», а называть вещи своими именами – нет? Ну что ж, вольному воля, обслуживать интересы пропаганды не запретишь.

Со Смутой на сносях, или За что Ивана Грозного назначили сыноубийцей
Худо, если друг дурак. Хуже, если умный враг.
Сюжет давно известен. Именно фальшивка иезуита Антонио Поссевино про «убийство Ивана Ивановича Иваном Васильевичем» стала ярчайшим проявлением уже запущенной за 70 лет до – «Оршанской пропаганды». Термин пошел с малозначимого проигрыша московского отряда литвинам при Орше, где русские потери были катастрофически раздуты, что и стало основным приемом пропаганды Запада по отношению к России. То есть гиперболизировать, выдумывать и нагнетать русские «ужасы», ничтожа все ее победы, высоты и лучших правителей. Ну и, напротив, превозносить всех «либерал-предателей» от Курбского с Лжедмитриями до генерала Власова и горбачевско-ельцинской камарильи. Вопрос, действительно, крайне неоднозначный и многосферный. Дело лишь в точке отсчета и в фокусе разбора: искусство, история, пропаганда, право, идеология, мораль, дух…
Да, с этим полотном Репина все очень сложно, начиная с фигуры одного из величайших наших художников, чья репутация, как и Пушкина в случае с «Борисом Годуновым», не избежала пятнышка вольной или невольной «подтасовки» истории.
А чего стоит (в аспекте теперь уже и искусства, и психологии) лицо вымышленного убийцы, которому «пожалованы» имя и личность величайшего русского государя? Если абстрагироваться от самого факта «огульной напраслины», то потрясает мастерство Репина: в этом нарисованном, казалось бы, обычной краской лице с невероятной художественной силой запечатлены, переплетены и взаимовложены… Кошмар злодея и отчаяние отца, человеческое раскаяние и убитая любовь, смертная тоска и вечная мука, бессилие перед совершённым и печать безумия… И еще тьмы и тьмы эмоций и ассоциаций, которые уместить в цельной органике на «паре квадратных дециметров» под силу только единицам за всю историю мировой живописи. В самом деле, попробуйте и убедитесь: вспоминая ее шедевры (итальянцев, испанцев, фламандцев), назовем ли навскидку хотя бы 2-3 творения с той же силой реалистической и, одновременно, инфернальной экспрессии?
В этом-то и досада! Гениальный художник, гениальный сюжет, гениальное решение и…всё это великолепие (перефразируя сатириков) разбивается о вывеску… «штаны». Чужие! Потому как с иезуитского лекала навеянные и пошитые. И вот уже планка недосягаемости по всем (почти всем) пунктам резко «клюет» потому, как попран единственный, но генеральный пункт – ПРАВДА. В этом феномен картины, драма автора и, отсюда, противоречивость их оценок и места в пространстве искусстве и пространстве жизни (что далеко не одно и то же).
Нет спору, в мировое искусство «Грозный убивает своего сына Ивана» вошел царственно на высший пьедестал, что лишь (еще феномен!) отчеркивает масштаб личности пусть и оболганного героя. Ибо при этом странный вывод стучится в череп (не в сердце и ни в душу): «Да, Грозный был грозен и уникален во всем, что подтверждает даже эффект его демонизации, после которой он лично, один, оказывается страшнее и сильнее десятков миллионов… даже по прошествии 5 столетий (пока в ХХ веке у него появился конкурент по имени Сталин).
Тем не менее, в мире искусства пьедестал непрошибаем. Но не в школе. Нельзя на примере пусть и сверхвыдающегося художественного произведения строить урок очернительства родной истории, приучая детей к мысли, что чистое (чистое ли в таком случае оно?) искусство извиняет всё и имеет право, с этой стати, быть лживым и безобразным (анти-эстетика), безответственным и нечестным (фальсификация).
«Чистые искусствоведы-теоретики» почему-то всегда забывают о краеугольном камне – мере Правды (или кривды), определяющей совесть, честь и волю художника/человека в отпущенных (как и недопустимых ни при каких обстоятельствах) пределах! Ведь всё это, начинаясь с малого, закладывается именно в детстве. Но навсегда!
Разумеется, не следует во всём видеть и винить «дьявольские наущения, бредни и фантазии» Репина. С точки зрения зла, его шедевр все-таки вторичен, как, повторим, и пушкинский «Борис Годунов» («Моцарт и Сальери» тоже) или толстовский (А.К.) «Князь Серебряный»...
Во всех этих случаях «поношения и осквернения мертвых» народные (им верил и верит народ, что повышает уровень личной ответственности) художники повелись на заманчивые, по силе «гипнотически-зрелищного» воздействия, кровавые мифы. Поверили объективности предтеч - «исторических авторитетов», – в первую голову, Карамзина. Хотя по отношению к Грозному репинская жуть и анти-эстетизм вреднее, сильнее и кощунственней пушкинского проклятия Годунова и, тем более, «ихнего» Сальери. Репиным (Карамзиным) Грозному как бы инкриминируется собственноручное, из-за вспышки слепой ярости неукротимо дурного характера, убиение сына – единственного дееспособного (!) наследника престола и династии. То есть, длим мысль: гаранта сбережения в целостности «со Смутой на сносях державы».
И это, согласитесь, «покруче злодейства» Годунова, решившегося по умолчанию приговорить к смерти не родного, чужого «мальчика», но с «благородной целью спасения державы» от хаоса сепаратизма.
Другой ключевой момент. Если текст Годунова в пушкинской драме при инсценировке может заиграть самыми разными оттенками и акцентами (зависимо от режиссерской трактовки и таланта актера), то зрительное воздействие картины Репина – неуклонимо-прямое и конкретно-разрушительное. Нездоровое. Особенно, при воздействии на детскую психику, на формирование его совестного «я» и, повторим, его эстетических, нравственных и исторических принципов и представлений.
Помню, как, листая совсем маленьким книжку «Государственная Третьяковская галерея», впечатлился этой картиной – гораздо раньше фильма «Иван Грозный». Лицо «убийцы» меня пугало, гнело, преследовало во сне. И с каждым годом вот этот искусственный диссонанс между масштабом реальной личности и ее произвольным художественным искривлением возрастал. Тем более что масштаб личности, как уже говорилось, виден даже там, где она, так или иначе, демонизировалась.
В фильме Эйзенштейна тенденция не так очевидна, как в произведении Репина, но отпечаток влияния на сознание режиссера и художника налицо и там, и тут. Репин явно был заворожён фигурой персонажа, и влияние «черной магии» остро усугубилось привнесенным безумием, маниакальностью натурщика (безнадежно больного Гаршина).
Еще более диссонанс усилился по прочтении мажорно-хвалебной повести одного детского писателя, который годы спустя из детгизовского лакировщика превратился в штатного очернителя личностей, эпох и страны, в целом. Поясню, о ком и о чем речь.
Уже в классе 8-9-м я читал одну из его повестей «про Кроша», и был сильно удивлен, когда автор вдруг разразился панегириком непревзойденному таланту художника, как бы воскресившего черное «я» царя-«убийцы». Речь шла о той же картине.
Диссонанс (или «некогерентность пропорций», как сказали бы специалисты по манипуляции сознанием) стал мерцательным, как аритмия (очень вредное состояние для сердца). Забыв про нехитрый сюжетец повести, я гадал: «Как же так, вроде бы светлая юношеская книжка, и вдруг некто начинает навязчиво наущать непонятному». А именно – похвальности копаний в мрачных, потаенных уголках души то ли «царя», то ли автора картины, то ли самого автора книги, не на шутку озабоченного, мающегося от бесов собственного раздвоения.
Все разъяснилось буквально лет пять-шесть спустя, когда все «вывихи сознания с эквилибрами психологии» стали предельно понятны.
С середины 1980-х нас стали дозированно подводить к мысли (по умолчанию, конечно), что пришло «время разбрасывать камни». Начав с политических анекдотов, закончили 15-тью булыжниками и даже глыбищами общего дома с аббревиатурой СССР. Камни разлетелись со страшной силой.
И вот где-то посередке этого процесса (1987 год) признанный детский прозаик и храбрый фронтовик Анатолий Рыбаков, всю жизнь вдохновенно сочинявший про «кортик» и про «Кроша», вдруг выложил этакий увесистый кирпич, на поверку оказавшийся динамитом. Назывался взрывпакет опять же вполне невинно – «Дети Арбата». Сейчас эту «взрослую эпопею» («перезрелую тетралогию») мало кто вспомнит. Чего не скажешь о его прежних детских увлечениях: «Кортик», «Бронзовая птица» и «Выстрел».
Вот и интрига! Все знают (не зная, подчас, откуда она) фразу: «Нет человека – нет проблемы». Как же, ее сказал сам товарищ Сталин. Неправильно. Сталину ее приписали в стиле все тех же «царских детоубийств» а-ля Карамзин. И сделал это трогательный детский писатель Рыбаков (Аронов). Прокляв свой «революционный кортик» и плюнув на комсомольца Крашенинникова, Анатолий Наумович, говорят, более всего гордился авторством этой фразы-фальшивки. Арбатского старца ничуть не смутило, что имя его поступку – ложь, наговор. То, от чего он всю жизнь остерегал советских деток.
Тогда, помнится, мне с великим разочарованием подумалось: «Не отсюда ли у Рыбакова (и ему подобных «деток Арбата») такое восхищение перед «версией» Репина, уходящей в «легенду» Карамзина, чьи корни насквозь… иезуитские?
А на деле… Полтысячи лет назад монах Поссевино, этот довереннейший посланник папы Григория 13, «на голубом глазу» запустил самый мерзкий и отвратительный поклёп на православного русского царя. Казалось бы, за что? Ведь царь Иван милостиво принял, стерпел самые «еретические» речи и напоследок щедро вознаградил его за миссию в Москву. Все дело в результате миссии: она оказалась для Поссевино нулевой! Ибо в ответ на римские обольщения Московит остался тверд в Вере, верен законам предков и предан своему народу. Иван Грозный не только отвергнул католический канон, он не позволил построить в Московии ни одной иезуитской семинарии (коллегии), которых на ту пору понатыкали менее прозорливые и принципиальные русские князья и магнаты в Литве, Польше, Белой Руси, на Галичине, Подолии, Львивщине... К чему это привело братьев-славян, сегодня не видит только слепой или ослепленный иезуитством. С «детками Арбата» или «внуками Бандеры» спорить на поле морали и права бессмысленно и бесполезно.
Такому перерождению «братушек» есть сегодняшние определения: переформатирование или перепрограммирование ментальности (характера, духа и самого типа народа). Приемы же стары, испытаны в веках. Во-первых, католизация на основе (иезуитских по умолчанию) коллегий через принятие «римского обычая» со всеми «общечеловеческими», то есть евро-ценностями. Второе: русофобия (она же 575-летняя традиция «Оршанской пропаганды»). Все остальное – «временные тактические частности» манипуляторской методологии.
Иван IV Васильевич Грозный был проклят ими за стойкость в Вере, за защиту заветов отцов – за всё то, благодаря чему стоит и поныне наша Русь. А их, всех этих, падких на подделки и изветы господ (Поссевино, Курбский, Карамзин, Рыбаков) роднила и роднит общая либеральная идейка: на «жареном» и даже «протухшем» факте сотворить сильно-и-долго-действующее «мухоморево». Ядовитая сила зелья такова, что дуреют не только поколения простых людей, но и исполины нации (Пушкин и Репин), чьи заблуждения еще более усиливают пагубу идейной отравы. И охотникам за язовитскими сенсациями нет переводу. В добрые времена их просто отправляли в психушку или за бугор. Но в смутную пору, гнилушки из оршанского болота вешают, порой, на место свечек, светочей и лампад.
Все они по мере сил пакостят России. Разница лишь в том, что Антонио Поссевино был ее идейным, конфессиональным, культурным и геополитическим антагонистом, при этом принципиальным, умным и несгибаемым. Для врага это простимо. На то он и враг.
А вот «нашим» клеветникам оправданий нет. Хотя, конечно, у них завсегда припасены лукавые эвфемизмы и удобные отмазки типа врожденного легковерия и природной простоты: «Ну, обвел меня вражина, батюшка, ну, наивен я, милостивец, прости, не буду больше».
И прощаем (Репину уж точно). Народ-то мы отходчивый, не злопамятливый. Однако же никто не затемнит подлинной сути таких вещей, как подлог, двурушничество, лицемерие, измена. Один наполеоновский чиновник (не Талейран, как полагали) для такого случая приберег убойный приговор: «Это больше чем преступление, это ошибка».
Ошибка, которая хуже преступления!
Так стоит ли «ошибку» великого Репина водить детей, по крайней мере, до достижения ими совершеннолетия? Да и кому водить, если взрослые поводыри растеряли все наши вековые ценности, забыли про подвиги и традиции предков? Какой поводырь, такой ориентир.
Не об этом ли мечтал 536 лет назад «наш друг» из «Дружины Иисуса Сладчайшего» Антонио Поссевино?!

"Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно."
Это сказал англичанин, совсем не намекая конкретно на нашу страну и на наших правителей...
Наш Иван Грозный достаточно "типичный"...
А что касается "создаются и внедряются", так давайте уважать культуру России. "Население" узнало об убийстве Иоанном Грозным своего сына из "Истории государства Российского" Николая Михайловича Карамзина, русского патриота, монархиста, консерватора, придворного историографа.

Наибольшее могущество в 84-ом году – это свежо и ярко!
Достигало такого размаха, что пришлось окорачивать заповедными летами, с последующим-без-малого-трёхсотлетним-вытекающим.

Сейчас модно говорить, что все представители династии были белые и пушистые. Поэтому "монархическими кругами" упорно внушается мысль, что Иван Грозный сына не убивал. В картине показан момент отчаяния Ивана, он в ужасе от того, что ударил сына и тем самым , возможно, способствовал его гибели. Это ведь в народе картину окрестили "Иван Грозный убивает своего сына", Репин картину назвал только именами действующих лиц и датой происшествия. Художник все-таки оставил место для возможных толкований.

Ой-ой-ой, какие эпитеты! Так ведь никто и обратного не доказал, именно - что Иван Грозный своего сына не убивал.

Конечно, то что вандал(хотя это слишком красиво - вандал. Правильнее бы - ублюдок) испортил картину "Иван Грозный и сын его Иван...." - это безобразие. Притом что грозит ему, что тот там, три года не больше. Но может хоть это преступление будет толчком к пересмотру глупейшей , ничем и никем не подтверждённой легенды об убийстве Иваном IV своего сына. Ведь понятно, что все эти легенды о животной злобе наших правителей, при которых наше государство достигало наибольшего могущества, создаются и внедряются в мозги населению не просто так.

Первые документальные свидетельства существования очков относят к 1289 году.

23 февраля 1305 года во Флоренции брат-доминиканец Джордано да Ривалто (итал.) упоминал в проповеди:

« Не прошло и 20 лет с тех пор, как было открыто искусство изготовления очков, призванных улучшить зрение. Это одно из самых лучших и необходимых искусств в мире. Как мало времени прошло с тех пор, как было изобретено новое, никогда не существовавшее искусство. Я видел человека, первым создавшего очки, и я беседовал с ним.

(из вики)