Два капитана (1976)

Ну так разговор-то, который никак не получается закончить, и шёл о детстве. Да, в одном случае вмазал ногой по лицу не единожды, второй раз дал девочке в ухо, и честно себе признался - за то что она девчонка, а не только за украденную ручку. Портрет как он есть.

ТО есть, получается, то самый показательный штрих и без него не понять характер героя? Это всего лишь штрих в одном из этапов взросления. То есть, допустить, что герои меняются и растут по сюжету нельзя?

Так кто прочел и кто забыл? Никто не забыт и ничто не забыто. Да, отважный лётчик Григорьев в детстве ударил за страшную подлость доносчика Ромашова. И что теперь делать? Что вы хотите этим доказать? Что стукачу и преступнику надо памятник воздвигнуть нерукотворный, потому что он не ударил ногой, а просто тихо доносил, тихо уносил пистолет и документы, тихо воровал продукты у блокадников? Но он же не ударил ногой?

Кстати, если почитать воспоминания о С.Я.Клебанове, его характере, отношениях с людьми, то становится совершенно очевидно, что Каверин полностью изменил характер главного героя.
Это если говорить о сбитых самолетах и реальных героях.

Да упаси Бог! Сбитые самолёты и удар ногой в лицо все же разнесены по времени.
А вот Ромашов - как стоял на коленках с мелкотравчатым обыском в детстве, так и остался таким же подлецом. Вот уж кого никак не «обелить». С какой стороны ни подойди.
А что до сюжета якобы перегруженного мелкими штрихами - прочёл и забыл - нет там таких. Каждый эпизод на своём месте. Мелкий/не мелкий. Неизбежный субьективизм повествования по-другому не позволит раскрыть характеры.

кулаками и ногами бить нехорошо. Лучше у тяжело раненого вытащить пистолет и все припасы. И все так тихо. Так культурно. Никто никого не бьёт. И девочка не смотрит. Ибо свидетелей нет. Это главное для культурных людей. Чтоб по тихому. ,'' никто ничего не узнает'' вам же так нравится? Вам нравится дискредитировать героев войны, спрятавшись за ником. Но зато все без свидетелей. Вот как обсуждение старого фильма помогает выявлять кто есть кто. Вы не видите, как Григорьев сбивает самолёты, трудится просто таки из последних сил. Вам не нужно это видеть. Вам нужно ненавидеть героя и превозносить преступника.

Кулаками было бы благороднее. Дал бы хотя бы встать с колен. Но это ладно. Кто как считает. Здесь важнее не то, что огреб Ромашов, а что чувствовали другие участники событий. Если бы все было благородно, девочка разнявшая их, не смотрела бы на Саню брезгливо, не молчали бы ребята на санино «я сейчас все объясню» и самое главное - не чувствовал бы Саня себя «наевшимся червей» в тумане.

Спасибо за цитаты. Согласна с вами.
Не просто так используется прекрасный приём, что Герой явно не врет себе. Читатель при желании почти всегда может понять и оценить мотивы. И вообще, неоднократно косвенно заявленное писателем санино прямодушие делает жанр почти полноценным психологическим романом.

Пишите роман. Кстати особо жалеть никого не приходится. Получил, что заслужил. Кстати в книге никакой не затравленный Николай Антонович жалуется Сане на Ромашку. "Мол скажи , Григорьев, как таких людей земля носит.Раз так, значит сам Николай Антонович благословил брак Кати и Сани.

Вобще-то ко всем утверждениям Лизы могу только процетировать следущее."Больной человек это тот который считает себя больным, а здоровый который считает себя здоровым(А. Л. Мясников- врач высшей категории).
А теперь к Сане. С детства у Сани была способность побеждать плохое. Отца забрали в тюрьму. Но появился Иван Иваныч. И смотрите не возился с ним особо да и некогда было. Дал слова повторять и Саня выучился говорить. Дальше, чтобы по попасть летную школу, Саня каждый день тренировал себя закаливаниями возле открытого окна при минусовой температуре. И попал. И кстати собирался он туда еще до клеветы.Поэтому поиски Татаринова всего лишь прилагаются. А таким некогда болеть или держать на зло на своего же педагога. И никто ничего не искал. Все нашлось само.А если Лиза удивляется как Саня ответил Ромашову пусть почитает Три мушкетера. Там натолкнулся и уже дуэль. Санин ответ был через чур благородным. Есть люди, которые отстаивая честь готовы убить и в наше время.

Э нет Лиза так дело не пойдет. Возьмите третью часть и перечитайте что думал Саня о суициде Марьи Васильевны.Убийца по вашему Саня, а Антоныч невинная овечка.

Нищих духом людей мне всегда жалко. Это просто калеки. Убогие существа копящие деньги. Как Ромашов всегда копил. И брал залог. И стремился к тому, чтоб жрать и пить. Он завидовал Григорьеву, его сильному духу, его мечтам высоким. Уже и разбогател, а все равно завидовал. Потому что не мог этого купить за деньги

К этому приходится добавить еще один потаенный комплекс, который сыграл не последнюю роль в формировании характера Александра Григорьева.
Если вспомнить начало пребывания Сани в школе-коммуне - отношение его к директору, то есть к НА, не отличалось от отношения всех прочих учеников. А оно, это отношение, было общепризнанно уважительным: "Первым лицом в четвертой школе был наш заведующий Николай Антоныч. Он все решал, во все входил, присутствовал на всех собраниях. Старшеклассники ходили к нему на дом "выяснять отношения". Споры... он решал в десять минут, и самые отпетые подчинялись без возражений. Любой школьник - от первого до последнего класса - мог явиться к нему и поговорить о своих делах. "Я скажу Николаю Антонычу", "мне велел Николай Антоныч", "меня послал Николай Антоныч" - то и дело слышалось в нашей школе".
Итак, не подлежит никакому сомнению, что свои обязанности педагога НА исполнял хорошо, и пользовался заслуженным авторитетом среди учеников, в числе которых был и Григорьев. Когда же отношение Григорьева к НА перевернулось на 180 градусов, что послужило толчком для все возрастающей неприязни? А вот что.
Попав в дом Татариновых и сделавшись там постоянным гостем, Саня чувствовал себя не в своей тарелке, главным образом из-за НА: "Слушая его, я как-то начинал чувствовать заплаты на штанах. Да, на мне плохие сапоги, я - маленький, грязный и слишком бледный. Я - это одно, а они, Татариновы, совсем другое. Они богатые, а я бедный. Они умные и ученые, а я дурак. Было над чем подумать!"
Вот отсюда и растут ноги - неся в душе это полуосознанное унизительное чувство, Саня решил "ухлопать всю жизнь" не столько на то, чтобы доказать виновность НА в гибели экспедиции, а на то, чтобы доказать всем, что он - не "что-то другое", а то же самое, а может, и лучше.

К сожалению, не всем дано понять образ МВ. Это просто смешно, считать, что она испугалась каких то угроз. Она уже ничего не боялась, потому что простилась с жизнью. В любви нет белых и чёрных. Формулы нет. Ну об этом я много раз писала,не стоит повторяться.

Увы, этого нигде не написано. Из книги мы узнаем, что И.Л.Татаринов с семьей не жил - в мае 1912 года, за месяц до отбытия в неведомую даль он ненадолго приехал из Петербурга в Энск - проститься с женой и дочкой (Кате было три года). Этот момент - единственный, связанный с отцом, который остался у Кати в памяти - сначала, как отец наклонился над ее кроваткой и посетовал, что ребенок очень бледный, и затем - прощальный ужин в ресторане на вокзале, где Катю больше всего интересовали салфетки, сложенные горками.
В одном из писем капитан писал: "Да, мы шли на риск, мы знали, что идем на риск". Это, в общем-то, понятно, но не уточняется другое - зная об этом риске, на чье попечение капитан оставлял свою семью? Человек он был небогатый, никаких средств, на которые семья могла бы существовать в неопределенный период времени, в запасе у него не было. Очевидно, это бремя автоматически возлагалось на негодяйского кузена, ни на кого больше рассчитывать отважный путешественник не мог. И кузен этот долг таки выполнил, в этой части его упрекнуть не в чем.


По замыслу, именно так и есть. Одни изначально чумазые, а другие - в белых одеждах и неприкасаемые.
Нигде не говорится, что МВ разлюбила НА. Совсем наоборот - она очень беспокоилась о нем, когда ей в руки попали письма, не хотела говорить ему ничего об их содержании. Но Саня своей настойчивостью, угрозами обнародовать всю эту историю и требованием к МВ самой выступить с обвинением в адрес мужа просто загнал ее в угол, и психика не выдержала.