Адъютант его превосходительства (1969)

Вообще то садовник не раб и не крепостной. А просто наёмный рабочий. Который получает жалование за свою работу. И если ему что то не нравится, он может не работать в саду у Юры. А найти себе другую работу.

Про садовника очень доходчиво благородный Кольцов пояснил белокостному Юре, который "в Летний сад гулять ходил" только. Действительно, сад иметь ты хочешь, а садовником - нет. Хочешь, чтобы был садовник в услужении. Но садовник тоже человек и должен жить достойно, оставаться садовником и так же иметь свой сад.

Там весь диалог невелик, но как хорошо он проясняет суть добра и зла. В итоге мальчик сделал верные выводы и пополнил ряды сторонников честного труда, отринув т.н. белую кость, паразитирующую на этом самом труде.

Белые владели Харьковом непрерывно пять с половиной месяцев - по меркам гражданской войны это достаточно долго для прифронтового города.
Возраст самый подходящий для впитывания сильных впечатлений и их осмысления.
А вообще фрагмент очень показательный - воспоминания Шаховской далеко не единственные, где описан восторженный прием харьковчанами добровольцев.
В годы гражданской войны в Харькове жили сразу несколько семей моих родственников (включая прапрапрабабушку), но, к сожалению, никаких письменных свидетельств с оценкой действий белых и красных и настроений жителей до нас не дошло,

Я читала в мемуарах Зинаиды Шаховской "Таков мой век" (Москва, 2006) - о том, как встречали жители Харькова Добровольческую армию.
Но вскоре Красная Армия вновь взяла Харьков и Зинаиде Шаховской с матерью и сестрой пришлось покинуть Россию.
Зинаида Алексеевна Шаховская так подробно описывает пережитое в России с февраля 1917 года. Но у меня возник вопрос - в откуда она (урожденная 1906 г) так все подробно может помнить. В 1919 году ей было 14 лет.

Ничего подобного. По издавна заведенному порядку просто нужно получить разрешение на брак с лицом инославного вероисповедания у епархиального начальства. Сошлюсь на свой опыт: не далее как вчера я просматривал в ЦИАМ два консисторских дела о даче разрешения на такие браки - 1817 г. (брак француженки-католички Полины Даль, сестры моего прапрапрапрадеда) и 1818 г. (брак немца-католика Карла Мая, брата моей прапрапрапрапрабабки). Разница по сравнению с обычными для православных "брачными обысками", учиняемыми в приходе, состояла в том, что православный жених (невеста) обращается с прошением в консисторию, и та назначает особую комиссию из духовных лиц уровня архимандритов и протоиереев, предназначенную для "увещевания" инославного с целью склонить его принять православие. Однако на практике эта цель имелась в виду чисто формально: ограничивались констатацией "непреклонности" католика или лютеранина и его желания остаться в прежней вере, но заручались его обязательством не препятствовать супругу посещать церковь и воспитывать в православии будущих детей.
Среди офицеров русской армии таких браков было огромное количество, и все дети от них, естественно, были православными - по крайней мере, те, что были крещены до издания указа о веротерпимости 17 апреля 1905 г.
Это сказано в законах Российской Империи. Любой иной подход был бы их нарушением и влек за собой наказание для соучастников (родителей и духовных лиц). Венчание в костеле, как и запись в костельной метрической книге, могли быть только "дублирующими" основную церемонию в православном храме и запись в его метрической книге. Такие "дубли" можно обнаружить в архивах, но наряду с ними встречаются и браки, никак не отраженные в документах костелов или кирок, поскольку там церемония не проводилась.
Это чисто спекулятивное утверждение, так как невозможно измерить степень истовости или искренности - в лучшем случае можно опираться на некоторые известные из истории примеры, не претендующие на статистическую репрезентативность.

Всегда православными Могилевские шляхтичи не были, тем более происходящие из старинных родов гербов Starykon и Jastrzembiec (последний восходит аж к Болеславу Храброму).
У меня лично нет сомнений в том, что Владимир Зенонович родился в Петербурге в уже православной семье (трудно поверить, что штабс-капитан Гатчинского полка и участник подавления Польского восстания был католиком). Кто именно принял православие - Зенон Викентьевич или кто-то из его предков - я не знаю (скорее, он сам, поскольку его родной брат носил двойное имя Валериан-Фома, что характерно именно для польских католиков, а не для православных). Когда я писал о «вынужденном» православии В.З. Май-Маевского, я имел в виду историческую память. Выходцы из шляхетских родов, какой бы верой и какой бы правдой они не служили российскому государю и отечеству и в каких бы сомнительных, с точки зрения поляка, операциях они не участвовали (а в подавлении Польского восстания, кроме Май-Маевского-отца участвовал, например, другой потомственный шляхтич Н.М.Пржевальский), они все равно гордились своей польской родословной, с благоговением относились к родовым гербам, и истовыми ревнителями православной веры не были - для большинства из них она была способом сделать гражданскую или военную карьеру в России. Думаю, что известное скептическое отношение В.З. Май-Маевского к православным молебнам было обусловлено не только его тучностью, но и польскими корнями…
P.S. Мой пост был совершенно о другом - странно, что именно это замечание вызвало такой резонанс.

На фото очень похож на Стржельчика. То есть, наоборот. Удивительно точно выбран исполнитель

У вас опять какая-то "эксклюзивная" информация о Май-Маевском. Можно поподробнее о "вынужденном принятии православия"?

Верил, спору нет. Интеллигентен и щепетилен, как Ковалевский у Стржельчика, не был. Вряд ли стал бы принимать близко «дела сердешные Пал Андреича и Танечки». Скорее, отпустил бы какую-нибудь скабрезность в стиле поручика Ржевского. И к торжетвенным молебнам, как всякий шляхтич, вынужденно принявший православие, относился с иронией и скепсисом. С собой не покончил - это враки. Умер не то от тифа, не то от разрыва сердца (если второе ,то это было спровоцировано известным пристрастием). Но живота своего не щадил и в какой-то степени искал смерти. И да, истово верил в торжество Белого дела и в единую неделимую Россию.

" Ну вот! великая беда, // Что выпьет лишнее мужчина"(с).
Это я говорю про Май-Маевского.
За советскими уничижительными интерпретациями ведь потерялся — толковый офицер, честный человек, смело защищавший свою страну и веривший в идею... Уж не менее прочно, чем в свою идею верили какие-нибудь фанатики-коммунисты!
Факт тот, что этому белому генералу легче оказалось умереть (по некоторым версиям — покончить с собой), чем оставить Родину и уйти в эмиграцию.
Те, кто выстраивал в обсуждаемом сериале образ Ковалевского... Они, во всяком случае, очистили известное реальное лицо от грязных карикатур.
... Грабежи со стороны Добровольческой армии? А кто в Гражданскую войну не грабил? "Назови! Нет, я жду!" (с).

Авторы сценария и романа зачем-то отошли от реальной биографии Май-Маевского и, желая, видимо, польстить своему персонажу, оказали ему медвежью услугу, оставшуюся, правда, только на бумаге:
Если военачальник с первых дней войны командует корпусом и никак не продвигается дальше по карьерной линии, то он, скорее всего, не продемонстрировал свои таланты во всем блеске.
Чин Ковалевского (генерал-лейтенант) и его не столь уж преклонный возраст тоже не соответствуют авторской характеристике. Напомню, что сам Май-Маевский начинал войну командиром пехотного полка и действительно смог показать себя блестящим тактиком (во главе корпуса это сделать вообще сложно).
У белых служили три "вечных" корпусных командира: генштабист Экк и два артиллериста - герои русско-японской войны Ирман и Алиев. Из них только Ирман был одно время на строевой должности командира бригады в корпусе Шкуро, остальные занимали административные посты. Все трое были уже стариками под 70 и с трудом ориентировались бы в быстро меняющихся условиях фронта гражданской войны.

Если фраза в целом относилась к конкретному событию, то и все речевые обороты, естественно, относятся к нему же. Харьков - один из крупнейших городов России, да еще с "южным колоритом". Естественно, совсем без грабежей там не обходилось, только роль войск там была минимальной.
А почему он должен был происходить на третий день? Главное, что Щукин ссылался именно на взятие Харькова, а реплика Ковалевского про "закон войны" вообще теряет всякий смысл вне связи с вступлением войск в только что занятый город.

Вообще-то я ссылался на Вашу фразу «Никаких грабежей в Харькове не было». Вы уж извините, НИКАКИХ для меня - значит НИКАКИХ (в период пребывания в городе белых). Тем более что вышеозначенный диалог Ковалевского с Щукиным в фильме происходит явно позднее третьего дня после взятия города.

Вообще-то вы отвечали на мой комментарий по поводу реплики Ковалевского о "трех днях". Естественно, она касалась именно занятия Харькова.

А кто писал про свидетельства грабежей именно при занятии Харькова? Харьковчане действительно встречали «добровольцев», как освободителей после нескольких месяцев «красного террора». Только через пару месяцев «освободители» сами начали вести себя ничем не лучше тех, кого они прогнали. И тому есть разные свидетельства, в том числе воспоминания Шверубовича (сына великого Качалова), который сам, кстати, состоял в Добровольческой.