Восточный коридор (1966)

Вот на этом вечере мне и удалось посмотреть этот фильм. Неужели уже два года прошло? Кажется, будто вчера.

!Не соглашусь, что малохудожественный. Задел. Да, действительность, показанная в нём, несладкая.

Всё-таки где снимался фильм? Когда я увидела фотографии Мирского замка, мне показались знакомыми его башни.
Но вот мы съездили сейчас в Белоруссию, были и в Мире, но там никто не слышал, чтобы Адомайтис снимался у них в замке и как фильм называется... И якобы в таком виде, как представлены "декорации" фильма, - высокие башни, вверху из которых виден прямоугольник неба, - Мирский замок не был.
Загадка просто!

Мне довелось увидеть этот фильм, и он произвел на меня потрясающее впечатление. Я его до сих пор помню! Так показать жестокость войны и величие жертв...

Мне посчастливилось посмотреть «Восточный коридор» в конце 60-х. Был юн, жаден до хорошего, обожал кино, и в поисках «Теней забытых предков» мог обегать полгорода. Следил за новинками и читал, представьте себе, журнал «Искусство кино». Не помню как попал на «Восточный коридор», но в отличие от Машерова ни за что не вышел бы с просмотра этого фильма и в наши дни. Кто-то тут подсовывает Виноградову Вайду и Янчо, а я хочу сказать, что так снимали в 60-е! Это был киноязык того времени! Аскольдов ли, Хуциев, Тарковский, Виноградов… Кинематограф решал новые творческие задачи, таланты не зарывали, а выявляли! Не случайно упомянут фильм «Кто вернётся – долюбит», почти нехудожественный, насквозь пронизанный тем временем, новым выражением образа и мысли на экране. Таков и «Восточный коридор». Но начиналась брежневская эпоха и киноязык этот, особенно военной тематики, подрезали основательно. А следом загремел на полку Алексей Герман, и дальше больше. Так вот тогда, в те годы, такие фильмы как «Восточный коридор» необходимы были как воздух! В затхлой атмосфере идеологии и «правильного» освещения исторического материала. Идеологии нет, а фильмы эти есть, слава Богу!

С критической статьёй, приведённой как пример официальной критики, вполне можно согласиться. Вычурность, нарочитый эстетизм как самоцель. И вполне понятны чувства Машерова и, видимо, многих других людей: многие воевавшие были ещё живы, раны войны только-только зажили, и тут некие эстетствующие босяки от искусства упражняются в своих экспериментах на памяти о самом страшном и святом для этих людей. Их живые судьбы взяты просто в качестве декораций, реквизита для упражнений неких мнящих себя художниками. Ну неужели для своих экскрементов нельзя выбирать, коли уж неймётся, что-то менее болезнееное и что не было бы ковырянием пальцами в ранах? А то ещё и откровенной ложью.

Менее всего то поколение хотело видеть своё изображение на экране как истеричек или пациентов дурдома. Безусловно, бывали разные ситуации, были разные люди, со своими стрессами, срывами, напряжением. Но они победили и богемные истерические персонажи в той войне победить не могли. Более чем уверен, что бывшие подпольщики и партизаны не узнали себя на экране и поэтому были возмущены искажением образа.

И никакие авангардные эксперименты не могут оправдать такого обращения с памятью живых и мёртвых. Изобразительные средства — это именно средства, средства выполнения поставленной задачи, выражения смысла. И они хороши ровно настолько, насколько работают на решение этой задачи. И сами по себе не имеют ни малейшего значения, как не имеет значения сам по себе рояль, дрель, молоток, кинокамера или даже игра гамм на этом рояле или методичка с упражнениями по примерам мастеров без конечной цели и смысла.

А смысла особо мы и не видим, что хотел сказать автор — остаётся этакой шифровкой. Хотя большое подозрение, что король-то голый, и весь шифр — не более чем голое платье короля, пустышка. Но даже если это так, и мы, малые сии, скудны умишком и не в состоянии постичь тонкой игры знаками. Но верно ли утвердившееся в последние минимум полвека представление, будто подлинное искусство — это искусство тайнописи и шифровки? И чем изощрённей код и чем более узкий круг посвящён в знаки этого кода — тем выше достижение. Но ведь это не более чем лелеяние своего эго, повод потешить самолюбие чувством избранности и сопричастности, как авторов, так и зрителя.

Поэтому, увы, нужно признать что картина действительно неудачная.

Интересно после какого именно эпизода фильма Пётр Машеров покинул просмотровый зал?

21 марта 2012 года в московском Доме кино состоялся вечер памяти выдающегося режиссера Валентина Виноградова («Письма к живым», «Восточный коридор», «Жди меня, Анна» и др.).
Вечер вел известный киновед Александр Шпагин, несколько лет назад заново открывший для зрителей шедевр Валентина Виноградова – «Восточный коридор» (1968).

На вечере выступили: режиссер Андрей Кудиненко («Оккупация. Мистерии». «Масакра»), поставивший в 1998 году монтажный фильм «Сны Валентина Виноградова» (этот фильм был также показан на вечере), исполнительница главной женской роли в фильме «Восточный коридор» Валентина Асланова, киновед Александр Федоров (автор статьи о В.Н.Виноградове в журнале «Вопросы культурологии», 2011, № 6), редактор и киновед Ольга Палатникова, работавшая в 1980-е -1990-е годы вместе с В.Н.Виноградовым над дубляжем таких фильмов, как «Чествование» и «Ближний круг». В завершение вечера состоялся показ притчи Валентина Виноградова «Восточный коридор».

В Википедии появилась точная дата кончины режиссера Валентина Виноградова - 15 июля 2011.

Подробнее о творчестве Валентина Виноградова (1933-2011) и его фильме "Восточный коридор" можно прочесть в статье:
Гершензон О. Неизвестный Виноградов // Искусство кино. 2011. № 7. С.136-144 http://edu.of.ru/attach/17/132678.pdf

В середине 60-х я, студент Симферопольского строительного техникума любил бывать в кинотеатре "Спартак", где работал Клуб любителей кино. Перед сеансом выступал киновед или просто опытный специалист и рассказывал о "сложных" картинах. Смотрел там и "Восточный коридор". Содержание не запомнилось, но помню, что фильм очень понравился. Так что прокат у фильма был, но весьма ограниченный. Среди друхих фильмов в рамках клуба помню "Короткие встречи", "Красные поляны", английскую "Тигровую бухту".

Эскизы Е. Игнатьева по многим фильмам до сих пор поражают своей точностью, заложенным в них точным ощущением пространства, времени, динамическими возможностями. Его эскизы к разным фильмам (« Восточный коридор », «Жди меня, Анна», «Люди на болоте», «Чужая вотчина»), а порой даже к неосуществленным («Зимняя практика») являются самодостаточной художественной ценностью.
Судьба сводила его с разными людьми. Он как–то сделал запись: «Я испытываю чувство удовольствия, работая бок о бок с сильными, самостоятельными, творческими личностями». Одной из таких личностей был режиссер Валентин Виноградов , «Валя». Он снял с ним две картины — « Восточный коридор », «Жди меня, Анна». Третья — «Олеся» (по А. Куприну) так и осталась неосуществленной. Именно в работе с В. Виноградовым окончательно оформились творческие принципы Е. Игнатьева. Ему импонировали абсолютная преданность искусству, особое чутье на подчеркнуто–изысканную образность, доходящую порой до красивых стилистических виньеток. В. Виноградов — один из немногих режиссеров в белорусском кино, кто высоко ценил изобразительную культуру, кто мог не просто повторять, а создавать свой киноязык. На «Беларусьфильме», пожалуй, не было столь амбициозно стильного, вызывающе красивого кино, как « Восточный коридор ». Это было настоящее искусство изображения — изящного, тонкого, как графический ажур. Этот фильм был раскритикован, режиссера обвинили в непрофессионализме, картину назвали «пагубным произведением». Прошли годы, а «Восточный коридор» продолжает жить своей самостоятельной жизнью, проносясь в памяти черно–белыми аккордами, как клавиши роскошного фортепиано. В одном из эпизодов Е. Игнатьеву необходимо было, для более точного заполнения, оживления пространства, свесить сверху металлические рельсы. Эта деталь работала, как образ холода и отчуждения, в то же время как нечто такое, что делало среду более ощутимой

(фрагмент из статьи Л.Саенковой «О художнике на все ВРЕМЕНА, или Нет объяснения у чуда»)

Федоров А.В. Структурный анализ медиатекста: стереотипы советского кинематографического образа войны и фильм В. Виноградова «Восточный коридор» (1966) // Вопросы культурологии. 2011. № 6.

http://www.panor.ru/journals/culturolog/archive/index.php?ELEMENT_ID=42093

УДК 930.85
В статье анализируются стереотипы советского кинематографического образа войны и его неканоническая трактовка в фильме В. Виноградова «Восточный коридор» (1966). В структурном анализе этого медиатекста раскрываются его идеология, фабула, репрезентативность, этика, особенности жанровой модификации, иконография.
Ключевые слова: структурный, идеологический, анализ, военная тема на экране, кинематограф, киноискусство, стереотипы, восточный коридор.

Безусловно положительную оценку могу поставить только операторской работе Юрия Марухина и музыке Микаэла Таривердиева и Эдуарда Хагагортяна. Но в целом фильм не понравился, показался слишком невнятным и фрагментарным по драматургии и претенциозным, вычурным по режиссуре. Авангардизм ради авангардизма. Похоже, что Виноградов очень внимательно смотрел и Вайду, и Янчо, а кое-что заимствовал и у раннего Тарковского времен "Иванова детства". Во всяком случае, подобная стилистика в военном фильме мне не близка, больше нравятся белорусские военные фильмы в более реалистическом стиле - "Руины стреляют", "Через кладбище", дилогия "Война под крышами" и "Сыновья уходят в бой".

Кау я уже упоминал раньше, между очевидна связь (тематическая, жанровая, стилистическая) между "Восточным коридором" (1966) и фильмами чешской "новой волны" 1960-х.
Да и реакция советской кинокритики была похожей.
Вот что писал, например, о фильме Я.Немеца «Алмазы ночи» (1964) профессор ВГИКа С.В.Комаров:

Молодой режиссор Я. Немец, продолжая развивать тенденции, наметившиеся в фильме «Эшелон на рая», в основу ко¬торого были положены новеллы писателя А, Люстига (одно¬го из активных пропагандистов философии Кафки), дважды обращается к произведениям этого писателя: в начале в своей дипломной работе «Кусок хлеба», а затем — и художествен¬ном фильме «Алмазы ночи» (1964).
Влияние, которое оказал Л. Люстиг на творчество Я. Нем¬ца, совершенно очевидно. В изобразительном решении «Алма¬зов ночи» ирреальный мир Кафки нашел свое воплощение с большой впечатляющей силой. Операторы Я.Кучера и М.Ондржичек вложили в эту работу свой посильный вклад.
Двое юношей, бежавших из железнодорожного эшелона, направляемого фашистами в лагерь смерти, проходят на пути к свободе по таким кругам кафкинского ада, которые самого Кафки получились бы менее впечатляющими. Кажется, что усилия юношей тщетны, они представляют собой подобие жалких насекомых, барахтающихся в беспросветной темноте окружающего мира. И поразительное решение этого фильма стало дли режиссера самоцелью и уводило зрителей в сторо¬ну от антифашистской темы.
Фильм Я. Немца получил широкое признание у критиков капиталистических стран и ряд наград на международных фестивалях, но и там раздавились трезвые голоса, выражаю¬щие свое удивление по поводу создания этого фильма в одной из социалистических стран. В венской газете «Арбайтер цайтунг» о фильме «Алмазы ночи» можно было прочитать: «Мы найдем здесь эффекты, характерные дли Бунюэля, равно как и атмосферу, свойственную произведениям Кафки. Поражает нас то, что с фрейдистскими символами психоло¬гии подсознательного мы встречаемся о фильме, выпущен¬ном в одной из стран Востока Европы».
В газете «Саарбрюкен цайтунг» говорилось: «… световые блики в лесу, сны. переживаемые наяву и навеянные Кафкой, голод, ужасы, мрачные лица, запертые двери. Мы не всегда можем с уверенностью определить, что все это значит. Ужас эстетизирован».

Цитируется по изданию:
Комаров С.В. Киноискусство Чехословацкой социалитической республики» (1945-1970). М.: Изд-во ВГИК, 1974. С.62.

Спасибо за ответ.

Вы меня не ругаете, но и я как-то с Вами и не спорю :)
я хорошо понимаю Машерова и понимаю "обычного зрителя" - ну, эстетически это довольно сложное зрелище. Моя фраза про партизан как раз и говорит о том, что, ну, зритель имеет моральное право это кино не любить.
С другой стороны меня, как человека у которого сколько-то там родственников погибли именно в качестве евреев, эстетизм соответствующей сцены (и ее укорененность в немецком экспрессионизме) ничуть не задевает, а как раз представляется довольно адекватным и уважительным
Зрители, то есть, разные