Костюмная мелодрама о запретной любви родовитой девушки и богатыря-изгоя — вольная интерпретация базовых фабул старинных сказаний. «Красавица и чудовище по-якутски» — не мудрствуя всуе, нарекли ее местные журналисты. Слезоточивый сюжет изложен, однако, с явной оглядкой на эстетику азиатского трэша — с обильными кровопусканиями, с вкраплением самодостаточных аттракционов насилия. Как в гонконгских или корейских фильмах активного действия, разухабистая жестокость становится здесь противовесом (а может, и противоядием) для вездесущей, всепроникающей сентиментальности.{}
Тенденция очевидна. Успешные театральные режиссеры нового поколения приходят на съемочную площадку. Работа в малобюджетном кино становится для них творческим тренингом, курсом активного погружения в премудрости сопредельного ремесла. Нет случайности в том, что постановщики со сценической выучкой предпочитают работать с непрофессиональными исполнителями, осваивают взаимодействие натуральных типажных фактур. На практике убеждаются: внешняя выразительность не всегда способна восполнить собой недостаток лицедейского опыта и актерской харизмы.
Сергей Анашкин
«Искусство кино», №5, Май 2011
4 комментария
обсуждение >>