«Жертвоприношение» Тарковского открывает перед лицом нависшей угрозы то, что теперь принято определять как «третий путь». Не готовность и не уклончивость, а жертва. Нет, этот путь не обещает легкого избавления. Герой фильма доцент университета Александр, реально переживший величайший исторический страх — страх полного уничтожения рода людского в ядерном аду и сжигающий уединенный свой дом, творя посильную жертву во спасение, обречен стать узником психиатрии. Ведь и Спаситель был безумен для людей. Но жертва сохраняет хотя бы одно — жизнь вообще. И поистине великий в открытой и глубочайшей своей простоте финал фильма — об этом. Маленький сын Александра сидит у сухого «японского» дерева, которое ему предстоит поливать, чтобы когда-нибудь оно зацвело. Тихо, обращаясь куда-то поверх всех нас, в одушевленную пустоту, мальчик спрашивает: «В начале было Слово. А почему, папа?»
Тарковский никогда не был вероучителем. И не претендовал на это. Он был выдающимся вероучеником, постижения которого укрепляли и наставляли в пути, не им указанном. В том числе и на пути историческом, где жизнь, естественную жизнь, может спасти только жертва. Историческая жертва.
Поступок доцента Александра может быть приравнен к открытию. Ведь он утверждает ни много ни мало — реальный способ воздействия на историю. Казалось бы, она уже окончательно и безнадежно вышла из повиновения человека: неподвластна в своем глобальном движении каким-либо глобальным попыткам обуздать общий процесс, безжалостно, вулканически опрокидывает всякое стремление найти единый выход для скопившейся негативной энергии. И вдруг неожиданная отзывчивость, покорность и даже кротость в ответ на опыт конкретного «домашним кругом» ограниченного искупления. Искупления свободного, независимого, предпринятого «в одностороннем порядке».
Великий Т. С. Элиот, искавший накануне второй мировой войны спасение в паневропейской культурной альтернативе, был обречен с горечью наблюдать за тем, как легко теснит культуру пробудившееся паневропейское историческое насилие. Безвестный доцент Александр, творя свой малый подвиг, неведомый миру, но обращенный ему поступок останавливает третью мировую войну.
Может быть, фантастика, допуск? Или все же действительное прозрение? Как всегда, в тупике — парадоксальный выход. Выход и для индивидуума, и для группы, и для общества, и для системы, какую бы опасность — слева или справа — она в себе ни таила.
Лев Карахан
«Искусство кино» 1989 год, № 3
3 комментария
обсуждение >>