...Сценария не было. Режиссер В. М. Гончаров сказал нам: «Делайте то, что я вам буду говорить». И мы делали. Чтобы точно уложиться в метраж, В. М. Гончаров включил секундомер и сказал: «На благословение даю две минуты». Что тут началось! От страха, что вот-вот могут пройти драгоценные две минуты, мы совсем обезумели и всю сцену провели в таком быстром темпе, что, когда фильм вышел на экраны, невозможно было понять, благословляют нас родители иконой или бьют ею по голове. Позже стали устраивать просмотры отснятого материала: на них могли видеть ошибки, просчеты — так накапливался опыт.
Александра Гончарова
...Гончаров очень просил нас не бывать в Народном доме до генеральной репетиции, пока он совершенно не закончит все подготовительные работы. Он, видимо, решил поразить нас новизной и оригинальностью ожидаемого нами зрелища. Когда мы с оператором Сиверсеном и еще несколькими лицами, причастными к этому делу, в долгожданное утро расселись по приглашению Гончарова в первом ряду партера, занавес взвился. На сцене находились все артисты, занятые в предстоящих съемках. Наш Гончаров, как конферансье, отделился от них, подошел к рампе и громким голосов объявил: сцена такая-то из пиесы (он так произносил это слово) такой-то, исполняют такие-то и такие-то. С лёгким поклоном он отошел вглубь сцены и оттуда, похлопав в ладоши, воскликнул: «Внимание! — мы начинаем».
Перед нашими глазами прошел ряд сцен. Все они представляли собой какую-то цирковую пантомиму в бешено-ускоренном темпе: артисты, загримированные, в прекрасных боярских костюмах, по звучным репликам Гончарова без малейшей запинки подходили, уходили, целовались, плакали и даже умирали с такой поспешностью, будто бы на все это злой судьбой им была отпущена самая незначительная часть времени. С подобной трактовкой Иры согласиться было невозможно, а поэтому и произошло, по выражению Гончарова, первое «нарушение его режиссёрских прерогатив!».
Из расспросов артистов я узнал, что репетиции производились по секундомеру и что нашему режиссеру пришлось много потрудиться, пока вся труппа набрала нужный темп и освоила его.
Съёмки пришлось отложить на некоторое время и приняться за отучивание актёров от усвоенных ими поспешных движений. Василий Михайлович сначала закапризничал и категорически отказался участвовать в этой «дискредитирующей его режиссерское звание» работе, но потом смягчился и, взвалив всю вину на французскую школу, начал разрабатывать ее «русский вариант» Наконец, все трудности так или иначе были преодолены, и мы приступили к съемкам.
Эти съёмки прошли сравнительно гладко. Правда, были некоторые заминки, но к вечеру надо было закончить съемки всех трех картин и освободить сцену для театрального спектакля, и времени для дипломатических переговоров и ссор совсем не оставалось. Главным врагом Гончарова в режиссёрском деле был его темперамент: как только включался свет (кроме обычных огней рампы в нашем распоряжении было еще четыре плохоньких "юпитера") и начинал трещать съёмочный аппарат. Василий Михайлович терял всякое самообладание — он, стоя около аппарата, кричал, размахивал руками, хлопал в ладоши и так остро переживал все происходящее на сцене, что рвался туда — за пределы дозволенного…
Чтобы оградить объектив аппарата от неожиданных вторжений первого режиссёра, оператор настоял на назначении специального человека, которому вменялось в обязанность стоять «начеку» позади режиссёра и по возможности незаметно удерживать его за пиджак. Мероприятие это не вызывало со стороны Гончарова никаких протестов лишь потому, что в моменты самой съёмки он находился как бы в трансе и ничего не замечал вне сцены, в том числе и подергиваний своего, так сказать, «охлодителя». Было бы совершенно несправедливо освещать деятельность Гончарова только с юмористической стороны, наоборот, многие его указания были весьма толковые и принесли большую пользу делу. Так, он распорядился во избежание возможного ухода тогда еще малоопытных исполнителей из поля зрения объектива набить на полу сцены светлые бруски, точно обозначавшие границы действия; он запретил оглядываться на подающих реплики и смотреть в объектив аппарата и т. д. и т. п. Да и самый почин Гончарова с Введенским Народным домом, на сцене которого произошло первое в России знакомство театра с кинематографом, был очень удачен: там мы обрели основное ядро нашей кинотруппы.
Выпуск снятых в Народном доме картин вследствие кустарного оборудования нашей лаборатории затянулся надолго. «Русская свадьба» прошла очень скромно.
А. Ханжонков
2 комментария
обсуждение >>