«Одной левой»: Рука физрука

Ромком о волшебных конечностях Дмитрия Нагиева


Отпетый бабник и вроде как не бездарный скульптор-художник Макс (Дмитрий Нагиев), чей талант, правда, за фигурой сделанного на заказ козла тяжело разглядеть, решает закадрить подвернувшуюся под руку защитницу животных Софи (актерский дебют певицы Полины Гагариной). Девушка даёт ему от ворот поворот, но тут вмешивает случай: пока раздосадованный Макс бредет к машине, какой-то лихач сбивает девушку с ног. Скульптор пытается оказать ей первую помощь, но получает разряд тока, после чего оказывается в мусорном баке. Девушка же впадает в кому, в то время как её сознание перемещается в правую руку Макса и превращает его жизнь в ад.

Пока оружие массового поражения (то есть третий сезон «Физрука», который условно можно охарактеризовать как «Восхождение лысого рыцаря») ждёт своего часа, поклонникам сериала и Дмитрия Нагиева приходится развлекать себя всеми доступными способами. И подвернувшийся в прокате ромком Армена Ананикяна и Виталия Рейнгеверца как раз из этой категории.


Конечно, «Одной левой» не «Физрук», хотя тут, помимо Нагиева, также появляется Ян «Хромуля» Цапник (впрочем, без него нынче, кажется, не обходится ни один фильм). Чтобы назвать это кино удачной комедией надо потерять всякий стыд, но нельзя не признать, что Нагиев на своих плечах может вытянуть любой, даже самый тухлый материал.

В «Одной левой» он, как и доктор Стрейнджлав, вступает в сложные и противоречивые отношения с собственной рукой. Рука будит его в полседьмого утра под песню группы «ВИА Гра» «У меня появился другой» (жаль, что не «Во мне поселился чужой»), больно бьёт между ног, вынуждает сидеть на «кроличьей» диете, учит быть джентльменом, заставляет красить ногти на пальцах, в конце концов.


В какой-то другой, параллельной реальности из всего этого получился бы грандиозный хоррор про любовь наподобие «Антихриста» Ларса фон Триера. Но поскольку «Одной левой» существует в пространстве современного русского мейнстрима, все сценарные и режиссёрские находки (как, например, танец с рукой, навевающий воспоминания о великой сцене из «Привидения» с Патриком Суйэзи), нивелируются железобетонностью придуманного текста. И одного Нагиева, играющего тут конечностью, как Матьё Амальрик веком в «Скафандре и бабочке», оказывается мало, чтобы уложить зрителя на лопатки одной левой.