Жизнь стоит того, чтобы жить. Но сколько это стоит? Почему «Игра в кальмара» так популярна

На Netflix уже несколько недель удерживает первую строчку по популярности дорама «Игра в кальмара» — южнокорейский триллер о чудовищном классовом неравенстве. Алексей Филиппов присоединился к мировому помешательству, чтобы разобраться: это действительно главное шоу года или просто лакмусовая бумажка уровня пандемического отчаяния.


Кто хочет стать миллиардером?

456 человек в одинаковых спортивных костюмах приятного зеленого цвета набились как сельди в помещение — помесь спортивного зала и барака с многоэтажными кроватями. Собравшимся предстоит провести здесь несколько дней. Предположительно — семь: по количеству игр.

Все они встретили таинственного незнакомца с лицом из рекламного буклета (Кон Ю из «Поезда в Пусан»), который предложил им сыграть в «сотки» с использованием красного и синего конверта (Matrix has you). Победил — получаешь 100 000 вон (примерно шесть тысяч рублей), проиграл — должен столько же. Есть, правда, выход: можно расплатиться пощечиной. Тут бы и заподозрить подвох, но гладкий тип подходил не абы к кому, а только к тем, у кого уже такие долги, что даже 100 тысяч за 100 тысяч пощечин — уже радость.

Следом он вручает жертве визитку с квадратом, треугольником и кружком, предлагая позвонить по номеру, напечатанному с обратной стороны, и записаться на «одну игру». И вот они здесь — в неизвестной точке планеты, в одинаковой форме, с порядковыми номерами на спине и груди (как заключенные или спортсмены), готовы к летальным модификациям детских игр. Каждая смерть — плюс 100 миллионов вон (~ шесть миллионов рублей) в исполинскую прозрачную свинью-копилку, которая горит золотым свечением под потолком.


За порядком следят люди в красном. Их лица скрыты масками, на которых изображен символ-ранг: «кружки» молча надзирают, наказывают и выполняют основную работу, «треугольники» руководят отрядами и могут отдавать команды, «квадраты» — еще выше рангом, могут говорить без разрешения начальства. Над всеми — ведущий в черной маске, напоминающей о моде фараонов.

Идущие на смерть приветствуют тебя

Один из отчаявшихся — Сон Ки Хун (Ли Чжон Джэ из «Служанки»), 47-летний разведенный шофер, который живет у (и во многом за счет) пожилой матери, надеется резко разбогатеть благодаря ставкам на спорт, но пока только задолжал баснословные суммы банку и ганпхэ (корейская мафия), а также чуть не забыл про день рождения дочери. Ей десять лет, его подарок — ужин в забегаловке и пистолет-зажигалка, который приходится оставить себе (мама заругает). В общем, бесперспективняк.

Смотреть онлайн: «Избави нас от лукавого» с Ли Чжон Джэ
Смотреть онлайн: «Легенда синего моря» с Пак Хэ Су

Другие важные герои — старик с раковой опухолью, номер 001 (О Ён Су из «Весна, лето, осень, зима… и снова весна»), решивший развлечься напоследок; 067, беженка из Северной Кореи Кан Сэ Бёк (дебют модели Чон Хо Ён), которой нужны деньги для спасения матери и содержания младшего брата; 218, Чхо Сан Воо (Пак Хэ Су из «Легенды синего моря»), одноклассник Сона, поступивший в Сеульский университет и ставший инвестиционным брокером, но проворовавшийся и разыскиваемый полицией; 199, пакистанец Али (Анупам Трипатхи), работающий на заводе и уже полгода не видевший зарплаты (а нужно содержать жену и новорожденного сына); 101, циничный бандит Чан Док Су (Хо Сон Тхэ из «Криминального города»), крупно задолжавший босу и тайваньскому казино; 212, мать-одиночка (возможно, в кавычках) Хан Ми Нё (Ким Джу Рён из «Воспоминаний об убийстве»), талантливая в адаптации к экстремальным ситуация.


Игровой момент

Итак, смертельное соревнование с солидным призовым фондом, оценивающим человеческую жизнь в 100 миллионов. Семь дней, семь игр, взятых из единого корейского детства (на самом деле нет). Первая — самая геноцидная — переводится как «Тише едешь — дальше будешь»: исполинская кукла все быстрее произносит скороговорку, отвернувшись к дереву. Как только фраза заканчивается, она осматривает поле за спиной, и если кто-то из игроков пошевелился — его настигает пуля снайпера.

С каждым коном игровая механика становится все заковыристее, но в целом — правила просты и, по словам создателя шоу Хван Дон Хёка, не должны отвлекать зрителей от драмы и развития характеров.

Интересный факт: на английский первая игра переводится как «Красный свет, зеленый свет» (Red light, Green light), что объясняет цветовую дифференциацию костюмов (точнее, они розовые и бирюзовые в честь школьной униформы 70-х). Промежуточного желтого тут нет: пан или пропал.

«Игра в кальмара» — название объяснят в стильной открывающей сцене — распространенная в Корее игра, где группе «нападающих» нужно проникнуть в фигуру, напоминающую голову моллюска. Они прыгают на одной ноге, защитники, расположившиеся внутри фигуры, всячески мешают их передвижению. Если один из игроков сможет пробежать «кальмара» поперек в специальном месте — он становится «тайным инспектором» и получает дар хождения на двух ногах. Далее начинается штурм.


Хван Дон Хёк объясняет выбор игры тем, что она всегда заканчивалась травмами или ушибами. В нее обычно играли напоследок, когда уже пора расходиться по домам.

Архитектура и феномен шоу

Премьера дорамы «Игра в кальмара» состоялась 17 сентября — и поначалу сериал пользовался популярностью только в Южной Корее, но вскоре — благодаря видео в Тик-Токе и прочему сарафанному радио, захватил внимание зрителей (и первые места по просмотрам за неделю) в десятках других стран (в том числе в России, США, Великобритании).

Эффект «Игры» описывают самыми разными цифрами — от взрывного роста — на 7800%! — продаж белых слипонов Vans, в которых ходят участники смертоносного соревнования, до не менее феноменального увеличения подписчиков в Инстаграме у Чон Хо Ён: на сегодняшний день у нее 18 миллионов фоловеров, а до премьеры было 400 тысяч. На сайте Кино-Театр.ру страница сериала тоже наиболее просматриваемая за последние недели. Не менее популярны хэллоуиновские наряды и прочая атрибутика с символами шоу (сочетание квадрата, круга и треугольника, напоминающее о клавишах PlayStation, оказалось одинаково удобно для мерча и мемов).

Читать Пылающие паразиты Пусана: 10 отличных фильмов из Южной Кореи

Режиссер и сценарист Хван Дон Хёк, придумавший концепцию сериала еще в 2008 году, конечно, не ожидал такой популярности. Никто не хотел брать его сценарий, а Netflix проявил интерес только в 2019 году, когда начал увеличивать объемы неанглоязычного контента. Будет ли второй сезон — вопрос открытый: как бы того ни хотелось Netflix, вряд ли Хван Дон Хёк быстро вернется к работе — первый сезон принес ему такой стресс, что он лишился шести (!) зубов. Впрочем, если «самостоятельный и одиночный» фильм «Джокер» ожидает сиквел, то «Игра…» тем более продолжится.


Универсальность vs уникальность

Разумеется, когда «Игра в кальмара» стала звучать из каждого утюга — как быстро привязывающаяся считалочка «Тише едешь — дальше будешь» в мелодично-механическом исполнении на корейском, — все ценители кино и сериалов начали задаваться вопросом, почему же шоу так выстрелило. Даже учитывая, что Netflix считает за «просмотр» каждую сессию длиннее двух минут, будь то фильм или один эпизод, а потом грубо это все суммирует, взлет популярности слипонов и Чон Хо Ён говорит о реальном успехе, а не эффекте электронного голосования (на Евровидении или интернет-премиях, разумеется).

Бог все видит: как реалити шоу влияли на кино и действительность
Шлем ужаса: почему «Пила» все еще снимается?

Аналогий и правда море: от классического фильма «Королевская битва» (2000), где школьники убивают друг друга под надзором Такеши Китано, воплощая дикий соревновательный дух японской школы, до «Голодных игр» (2012), от «Пилы» (2004) до культовых манги и аниме «Кайдзи» (2000, 2007, 2011), от уже подзабытой «Страшной воли богов» (2014) Такаси Миике, где тоже нелегкая стравливала школьников, до прошлогодней премьеры Netflix «Алиса в Пограничье». В России тоже был бум игр на выживание: одноименный сериал, «Колл-центр», обновившиеся реалити-шоу «Последний герой» и «Форт Боярд» (теперь — с Сергеем Буруновым).


Что касается насилия — и тут игра не совершает новаций: поклонники южнокорейского экстрима — от «Олдбоя» (2003) до «Я видел дьявола» (2010) — узнают отдельные приемы, сцены и даже артистов.

Уникальность механики «Кальмара» в том, что детские игры, даже если они модернизированы в карательных целях, или значительно отличаются от культурных практик других стран — они легки в освоении. Например, в европейском кино наиболее ярко запечатлена французская версия игры со стеклянными шариками: их по очереди катают в ямку, а победитель получает все. Как быстро триумф сменяется разочарованием можно посмотреть в «Амели» (2001), где шарики брызгают из карманов мальчишки-победителя.

Простак Сон Ки Хун — тоже фигура, что называется, узнаваемая: он и наследник чаплиновского Бродяги, ребенка улиц и Великой Депрессии, и, с некоторых ракурсов, побратим Балбеса в исполнении Юрия Никулина, который не унывает, но и не побеждает. Вдобавок разнообразие второстепепнных персонажей охватывает сравнительно широкий зрительский спектр, а сопутствующая смертельной игре машинерия поддерживает баланс между кристальной ясностью и градусом загадок и интриг. Помимо, собственно, битвы за призовой фонд есть детективная линия с участием полицейского Хван Чжун Хо (Ви Ха Джун), а также некоторые другие.


Хищные вещи века

Обилие тем, которые охватывает Хван Дон Хёк тоже располагает к узнаванию и эмпатии. В Южной Корее один из высочайших показателей кредитования и, соотвественно, задолженностей по ним, проблемы с игроманией — от скачек до автоматов. Как и в Японии, это общество с высокой конкуренцией: со школьной скамьи — и до гробовой доски. Выскочить из колеи проблематично, что и демонстрирует отчаяние участников «шоу». Последовательность игр демонстрирует эволюцию жестокой соревновательной системы: от забега к спасительной зоне за спиной куклы, подобного спринту новорожденных черепашек к морю, до командных и индивидуальных противостояний, проверяющих участников на гуманизм и совестливость.

Смотреть онлайн: «Паразиты»
Хороший, плохой, долбанутый: кто такой Пон Джун Хо

Можно предположить, что триумф Пон Джун Хо в Каннах и на «Оскаре» двухгодиной давности тоже подготовил почву для «Игры в кальмара»: тема экономического расслоения, мягко говоря, не прорывная, гремела в 2019-м.Собственно, «Паразиты» и «Джокер» стали наиболее яркими проводниками классовой ярости. На фоне пандемии, которая усугубила пропасть в доходах и привела к росту безработицы и смертности, предложенный сценарий опять же выглядит актуальным. В список аналогий можно добавить хорроры того же 2019-го — «Охота» и «Платформа», где богатые наблюдают за гладиаторскими поединками бедных.


Биографии симпатичных, но схематичных персонажей также выводят на разговор о домашнем насилии (молодая кореянка убила отца, который зарезал ее мать), закрытии и нищете заводских предприятий, торговле органами, трудностях мигрантов, одиночестве и полицейской беспомощности.

Однако они скорее декоративные элементы — наподобие эффектных костюмов и эшеровских лабиринтов вырвиглазных цветов (дизайн лестниц остроумно сравнивают с «Чарли и шоколадной фабрикой»). Хван Дон Хёк разрывается между мыслями о несправедливом распределении капитала в Корее/мире (есть американский след) и констатацией о жестокой природе человека, готовом эксплуатировать ближнего. В одном из финальных монологов напрямую проговаривается мысль, что очень богатые люди, как и очень бедные, не получают удовольствие от жизни (пускай их рутина несколько, кхм, отличается).


Что в черном ящике?

На бумаге «Игра в кальмара» выглядит чуть ли не запрограммированным хитом: эффектным, остросюжетным, актуальным. Однако на практике не все так гладко.


Рассуждая о природе и ужасах насилия, Хван Дон Хёк как будто начинает им упиваться. Если поначалу ручная камера дает испуганный взгляд участников, трясясь у них за спинами во время игр и пауз, то последние эпизоды сняты с хирургической симметрией. Размеренный, даже мучительный темп повествования, направленный на создание саспенса и драматизма, может быть воспринят как ненужные длинноты — в особенности, когда он значительно падает в последней трети (программный монолог о черной душе человечества произносится в темпе умирания, которое начинается еще до соответствующей сцены).

Конструкция, которая окружает примитивную «русскую рулетку», скорее, наращивает хронометраж, чем добавляет оттенков. Неизвестность страшнее обнаженной тайны, в особенности — когда погоня за полицейским превращается в фарс, а прибытие VIP-зрителей приводит к дешевому нарушению первоначальных правил.

Драматургически Хван Дон Хёк вторит создателям проекта, уходя от детской многозначительности — к попыткам потуже затянуть гайки и «неожиданно» вывести из строя кого-нибудь из основных персонажей. Именно в неумолимости и бесхитростности ритуалов, которые общество практикует с детства, заключался подлинный ужас «Игры в кальмара». Как будто Молох пробуждается через игру в условные «классики» — и только наращивает свое влияние на человеческую жизнь посредством экономическим и социальных факторов.


Наконец, формат «они пьют и едят нашу смерть» уходит от разговора о сложных механизмах и причинах экономического дисбаланса. Усиливающийся акцент на том, что, в общем, собравшиеся и сами как люди не очень, отдает риторикой «сами виноваты», даром, что в начале говорится о закрытых заводах, мошенничестве и прочих препонах на пути возвращения к нормальной жизни.

Было бы занятно увидеть во втором сезоне — если/когда он будет — организацию богатеев, которые используют ресурс, чтобы бороться с проведением «Игры в кальмара». Не с целью реабилитации олигархов и предпринимателей (кого ты пытаешься обмануть, Илон Маск?), но ради баланса. «Играть интереснее, чем смотреть», — говорит «главный злодей». Если звезды загораются — значит, это кому-нибудь нужно. Если открывается кредитная линия — кто-то должен ее погасить.

Смотрите сериал «Игра в кальмара» на Netflix с 17 сентября.