«Затерянные в космосе»: Этот Netflix сломался, несите новый

Как стриминговый сервис пытается вернуть эпоху видеопроката со всеми его достоинствами и недостатками

13 апреля на Netflix вышел первый сезон «Затерянных в космосе» - научно-фантастического сериала, основанного на популярном одноименном шоу, выходившем с 1965 по 1968 год. Алексей Филиппов посмотрел все десять серий и считает, что за полвека телевизионная драматургия изменилась гораздо сильнее, чем можно подумать по премьере стримингового сервиса, а также выдвигает гипотезу, чего добивается Netflix.


Независимое кино нередко дает представление о масштабах феномена массовой культуры: вот, например, в прославленном фильме Джима Джармуша «Таинственный поезд» 1989 года третья новелла так и называется - «Затерянные в космосе». Там три простых рабочих американца, спрятавшиеся в отеле от полиции, обсуждают классическое космооперу 60-х про отважную семейку Робинсон, отправившуюся к Альфа Центавра. В «Поезде» белобрысый черт американского андерграунда Джармуш исследует как мифы об Америке, так и границы народного под- и самосознания, поэтому все говорят, в основном, про Элвиса, а «Затерянные в космосе» оказываются как бы на втором месте. Величина.

Полвека спустя Lost in space сильно проиграли по очкам родившемуся в 1963-м «Доктору Кто» (удачно возрожденному в начале 2000-х), а также «Стартреку», вышедшему на год позже, но также отражавшему прекраснодушную идею о вселенском взаимопонимании, которую рождали первые успехи в освоении космоса. Гравитационное поле 60-х тут особенно важно: еще в 50-е и уже в 70-е извне ничего хорошего не ожидали, что наглядно иллюстрируют две версии «Вторжения похитителей тел». «Затерянные в космосе» родились в то десятилетие, когда необъятная вселенная казалась такой близкой и родной, что и способствовало рождению телевизионного мыла под лозунгом «Наивно. Супер. Космос».


Робинсоны же - муж, жена, две дочери и младший сынишка, - конечно, олицетворяли лучших обывателей Земли далекого 1997-го. Астронавт, биофизик и их умные дети были готовы отправиться в опасное путешествие на корабле «Юпитер 2» в сопровождении армейского пилота (и передового бочкоподобного робота). И даже зло щурящийся доктор Смит, мечтающий это предприятие саботировать (и по стечению обстоятельств запертый на взлетающем корабле), им не помеха.

Сериал продержался три сезона и пропал из эфира, если не считать прошедшей отдельно раскрашенной версии. Потом о детище Ирвина Аллена - мастера семидесятнических фильмом-катастроф вроде прото-«Титаника» под именем «Приключение “Посейдона”» - вспомнили под занавес XX века. В 1998-м, аккурат через год после мега-успешной катастрофы Джеймса Кэмерона и наступления будущего из оригинального шоу, вышел фильм «Затерянные в космосе» с Уильямом Хертом в роли мудрого профессора Робинсона и Гари Олдманом в привычном амплуа злодея доктора Смита. Снова саботаж без причины, временные парадоксы, канонада ситуаций на грани летального исхода - и неизменно счастливый конец, венчающий панегирик семье как главной вселенской силе.

И вот, еще двадцать лет спустя (неслучившийся ребут начала 2000-х опустим), «Затерянных в космосе» нашли в стриминговом сервисе Netflix. 2046 год, снова «Юпитер 2», снова Робинсоны, снова «курс на Альфа-Центавра», но уже не саботаж, а вторжение роботов-инопланетян, которые устраивают землянам жесткую посадку на неизвестной и недружелюбной планете. Правда, не только Робинсонам - теперь в NASA догадались, что для продуктивной колонизации понадобится больше, чем один корабль, населенный исключительно родственниками.


Семейная специализация тоже слегка изменилась. Формальным лидером экспедиции считается Джон Робинсон (Тоби Стивенс из «Черных парусов») - вечно пропадавший по горячим точкам вояка. Его супруга Морин (Молли Паркер из «Карточного домика») - аэрокосмический инженер, а также, по сути, глава семьи, принявшая решение покинуть перенаселенную Землю и рискнуть будущим детей. Трио младших Робинсонов тоже непростое: афроамериканка Джуди (Тейлор Расселл) - дочь Морин от первого брака, неплохо владеющая медицинскими навыками; рыжеволосая Пенни (Мина Сандуолл) отдувается за подростковую игру гормонов и скептические взгляды; одиннадцатилетний Уилл (Максуэлл Дженкинс) - талантливый, но крайне чувствительный изобретатель, у которого глаза на мокром месте почти всю первую серию, но потом это стремительно проходит (видимо, акклиматизация). Никаких пилотов и передовых земных роботов (что удивительно) в этой комплектации не предвидится.

Создатели шоу Мэтт Сазама и Берк Шарплесс, авторы провально-ревизионистских фильмов «Дракула», «Боги Египта» и «Могучие рейнджеры», очень бережно относятся к канону, хотя и переосмысляют его в духе времени. Доктор Смит обретает фигуру и напряженное лицо Паркер Поузи, чей рот всё время находится на полпути к грустному смайлику. Пилота-авантюриста заменяет контрабандист Дон Уэст (Игнасио Серричио), протащивший на флагманское судно несколько ящиков алкоголя, а после крушения страшно привязавшийся к единственной выжившей курице. Вероятно, эта деталь на первых порах должна выдать в нем неплохого парня, как взъерошенные волосы и перманентная гримаса недовольства, надо полагать, исполняли обязанности дурных вибраций от доктора Смит (как быстро выяснится - это её ненастоящее имя). Впрочем, все десять серий Сазама и Шарплесс будут развлекаться известной игрой «навести тень на плетень», заставляя Смит хаотично пакостить товарищам по несчастью, а потом также немотивированно им помогать.


Тут самое время вспомнить, что космооперы зачастую страшно зависимы от земной конъюнктуры: с 60-ми всё ясно, а вот высокобюджетный кинематограф конца 90-х - начала 2000-х во многом рождался под знаком восторга от технологических возможностей, поэтому космические сюжеты содержали как можно больше поводов продемонстрировать техногенные примочки из будущего, а вместе с ними - и возможности компьютерной графики, которая уже десять лет спустя по эффектности напоминала обклеенный блестками шкаф. Какая же космоопера в 2010-е? Разумеется, убер-правильная. Будто сошедшая с банки фасоли, белоснежная и оптимистичная американская семья с гулкими голосами заменена на группу родственников, которым предстоит не столько придвинуть фронтир, сколько отодвинуть развод. Впроброс поднимается тема о втором браке, а также о мужской чувственности и чувствительности: кажется, юный Уилл эмоционально отдувается сразу за несколько поколений Робинсонов, которые себе этого позволить не могли. Наконец, корабли серии «Юпитер» населены семьями по принципу «инклюзивный райдер» (рассовое и гендерное разнообразие в съемочной группе), где наряду с Робинсонами выделяется японское и индийское семейства. В общем, более-менее копия «Звездного пути», чья новая глава с подзаголовком «Дискавери», доступна за пределами США исключительно на Netflix.

На бумаге новые «Затерянные» кажутся логичным обновлением концепта «Робинзон Крузо с семьей терпит лишения в открытом космосе», который в 1965-м родился в стилистике телевизионного дока - с голосом диктора, статичными кадрами приборных панелей и прочими ракурсами новостной телесъемки. Ребут, само собой, выглядит гораздо богаче - новомодные скафандры, модные блики, угрожающие роботы-пришельцы, не имеющие ничего общего с железными бочками из 60-х. Однако Сазаму и Шарплессу пришла в голову светлая мысль перенять у оригинала и сюжетный строй, а то и усовершенствовать его, превратив Lost in space в утомительный аттракцион на выживание. Буквально каждые пять минут Робинсоны и прочие земляне оказываются в смертельной опасности, потом еще в одной, а иногда счет поводов умереть доходит даже до трех, всё разрешается неизменным хэппи-эндом. Как тебе такое бессмертие, супергероика?


Вместе с тем, «Затерянные» пытаются сделать вид, что они не столько про приключения, сколько про сложные человеческие отношения - явление не менее запутанное, прекрасное и удивительное, чем какое-нибудь созвездие Большой Медведицы или Ориона. Шарплесс и Сазама то ли не решили, какую роль космос играет для современного человека (кроме тропки к запасному аэродрому для погибающей Земли), то ли подумали, что кроме большого зеркала для человечества у холодного беспонтового вакуума других дел нету. Эта полупозиция во много шоу определяет: зашкаливающий наив здесь сочетается с плашкой «13+», попытки игры в психологизм идут прахом, обилие неприятностей не выстраивается в увлекательный сюжет инопланетной «робинзонады», а довольно быстро начинает утомлять. В общем-то, новые «Затерянные в космосе» - это помноженный на пятьдесят «Марсианин» (в плане не столько хронометража, сколько всяких неприятностей) с душеспасительным месседжем «Интерстеллара», верящего в силу любви и семьи. В былые времена, когда будущее из оригинального шоу казалось, пускай уже близким, но еще будущим, кассету с таким пропагандирующим ячейку общества развлечением можно было бы найти на полке «семейное кино», где-нибудь рядом с «Бетховеном» или «Космическим джемом» (и пройти мимо).

В этом как раз и проблема: Netflix не интересует, хороша история или напоминает канонаду бессмысленности, сложенную из случайно вытянутых из шляпы бумажек. Стриминговому титану плевать, что кино о пользе семьи захватило кинотеатры и уже начинает лезть у зрителя из ушей, что на харизме двух актеров (тут - прекрасных Молли Паркер и Тоби Стивенса) сериалы вытягивали на «дореволюционном» телевидении 90-х, где сюжеты состояли из таких же опасно-безопасных смертельных испытаний. В какой-то момент - возможно, с первых шагов на ниве производства собственного контента, а может, после решения выпустить 700 фильмов и сериалов в 2018-м - Netflix, очевидно, задумал возродить принцип видеопроката, где лаконичная бирка на полке подсказывала растерянным посетителям, для какой категории зрителей сие действо.


Казалось бы, не маркетинговая стратегия, а мечта: пока большое кино по инерции тужилось охватить всё и вся, сохранить иллюзию всемирного единства и универсальности, Netflix подбирал к зрителям индивидуальные ключики, находил брошенные студиями амбициозные проекты, заманивал талантливых авторов обещаниями золотых гор, возрождал засохшие поля среднебюджетных жанров, которые, как любая золотая середина, оказались на задворках блокбастеров и экономного инди. Однако в какой-то момент эта стратегия должна была превратиться из святости в коммерцию - и в 2018 году стало очевидно, что стиминговый циклоп льет воду на мельницу сразу двух вредных стереотипов.

Например, что кино - это всего лишь сумма его частей: Спейси + Финчер + политический триллер; дети + 80-е + монстр. Netflix производит шоу для тех, кто уверен: есть фильмы исключительно для любителей гонок, 90-х или комиксов, а для всех остальных - есть исполинская библиотека. Вероятно, раньше в этом перечне шли бы и «фильмы для мальчиков» и «картины для девочек», но сегодня такой просчет сервис себе позволить не может, хотя его стратегия абсолютно равнозначна наклеиванию ярлыков, с которыми давно борются, как с гендерными стереотипами.


Беда, разумеется, не в том, что любители гонок не заслужили фильм или сериал, а в том, что команда Netflix даже и не старается выйти за пределы этого самоограничения. На сервисе появляется все больше посредственных шоу, которые возможно смотреть, только если считать, скажем, что любой фильм или сериал с пароходами или эстетикой нуар априори лучше всех остальных. То есть зачастую рассматривать проекты Netflix как цельные произведения достаточно затруднительно, так как они распадаются на те самые части, по которым и запланирован отбор благодарных зрителей. Вдобавок стриминговая Сцилла прикрывается тем самым «инклюзивным райдером» и прочими прогрессивными тенденциями, чтобы отвлечь разговор от качества шоу - и перевести его к описанию важности проблем, которое оно поднимает (или, чаще всего, пытается затронуть). Так выкрученный до предела феминизм не спас провальный второй сезон «Джессики Джонс» - один из ярчайших примеров, как под месседжем может расплющить хорошее шоу (при этом первый сезон, также феминистский, - один из лучших супергеройских сериалов вообще).

В сущности, Netfix, помимо попытки вернуть всех своих подписчиков на четверть века назад, в эпоху видеопроката (что, может, и мило), невольно обращает внимание на более важную тему. Возможно, примат сюжета уступает место культу верной репрезентации и правильных тем, что на самом деле и неплохо, если бы не одно «но». И старая матрица, которая предлагала измерять киноискусство как текст, и идущая ему на смену «пропаганда» здравого смысла равенства и самоопределения - всего лишь самый удобный путь в оценке киноискусства. Выучить трехактную систему и запомнить слово «мотивация» так же просто, как предъявлять фильмам претензии в неправильном изображении тех или иных героев или посетовать на отсутствие в кадре того или иного гендера, сексуальной ориентации или расы. И то, и другое, разумеется, важно, но не панацея и не индульгенция. Тем более, что эти два вектора еще и связаны: новейшие социально озабоченные произведения обожают раскрывать все карты через текст, игнорируя киногению и собственно киноязык, свойственные исключительно визуальному искусству, в котором работают их авторы. И именно последние премьеры Netflix наглядно демонстрирует, что если фокусироваться только на правильных словах, то всё остальное со свистом улетит через унитаз космического корабля.