«Слава»

Сказ о том, как хоккейный эксперт Варикозов теле-Фетисову поражался


Как-то под вечер телекритик Варикозов, напевая под нос «В хоккей играют настоящие мужчины», решил насладиться мини-сериалом Первого канала под панибратским названием «Слава», который рассказывает не об улыбчивом кутюрье Славе Зайцеве, не о поэте-символисте Вячеславе Ивановиче Иванове и даже не о любимом Штирлице наших широт - Вячеславе Тихонове. «Слава» - это про легендарного хоккеиста Фетисова, человека с богатой биографией - на сезон точно хватит. «Четыре серии - это они, конечно, поскупились», - ворчал Варикозов, наливая чай в блюдце и аккуратно нарезая дольками лимон. А «Слава» в это время вышел на лед. То есть в эфир.


Там мальчик привязал себя к водоразборной колонке и катался на коньках, размахивая тающей на глазах клюшкой. На него накричала озабоченная безопасностью колонки женщина, и Слава - а это был именно он - отправился домой, где его ждали новая пара коньков и искрящаяся от любви к хоккею нулёвая клюшка. Уже через пятнадцать минут экранного времени - возможно, именно этой самой клюшкой - он отдаст феерический пас в финале против сборной Чехословакии на Чемпионате мира 1978 года: по-футбольному навесит (!) партнеру по команде, тот на лету схватит шайбу рукой (!), бросит себе на ход, а потом отдаст результативную передачу.


Умеренно пожилой телекритик Варикозов, помнивший тот матч буквально по минутам, от удивления подавился и выплюнул лимон прямо в экран. Но чудеса на этом не закончились. Под неутомимые раскаты однотипной музыки («Эк наяривает», - подумал Варикозов, - «у него оплата что ли поминутная?») несгибаемый Фетисов (Евгений Пронин) успел посидеть в пивной, преодолел выпадение позвоночного диска, неудачно влюбился, встретил будущую жену Ладу (Любава Грешнова), которая уже была замужем, но не за ним, выиграл кучу титулов, подрался в ресторане с бандитами, потерял в аварии брата, уехал в США прославлять советских парней, излечил жену от бесплодия (видимо, сексом) и так далее, и тому подобное.


К четвертой серии, когда уже немолодой Фетисов (не изменившийся ни на морщинку Пронин) вернулся из НХЛ с двумя Кубками Стэнли в кармане на родину, пережившую нашествие малиновых пиджаков, Варикозов, разнервничавшись, уже пил водку, грозил сухоньким кулачком гипсовому бюсту Ленина и вовсю цитировал последний фильм Никиты Сергеевича Михалкова: «Как это случилось? Как это произошло? Да как это можно при живом-то Вячеславе Александровиче!» Неровной и не слишком спортивной походкой он направился в коридор, где продолжал размышлять вслух: «Почему американский менеджер так плохо говорит по-английски? Очень плёхо. Из рук вон просто. Артисты изъясняются какими-то пословицами. Слезы выдавливают постоянно. То у Славы все хорошо, то еще лучше, то мрак, чернота и гэбня его бьет ногами у трофейного автомобиля».


Стареющий на глазах мужчина вышел из квартиры и по лестнице начал спускаться вниз. Инстинктивно шел в магазин, где никогда не обманут и всегда продадут то, что просишь. «И что им неймется-то. Ну сняли «Легенду №17». Талантливое кино. Не без вопросов, но хотя бы талантливое. А тут? Очень плохие сцены на льду. Сценария вообще нет. Набор эпизодов. Да вот в документальном кино… В документальном! И то интереснее все было. Видел одну фильму на Московском кинофестивале. «Красная армия» называется. И звучит-то как, даром что американцы сняли. А тут – «Слава». Кино про кореша какое-то». Тут старик Варикозов остановился, и замер, и будто бы что-то понял. «Про кореша! Ну конечно же!» - радостно закричал он на весь подъезд. – «Продюсер Пиманов же, человек и закон, друг Вячеслава Александровича. Сам для кинотеатра снимал - про овечек и фермерское хозяйство что-то, а про друга спродюсировал телесериал, и к сценарию приложился. Это ж по книге снято, по «Овертайму». Ну теперь все ясно».


Варикозов заковылял в магазин, подбадривая себя: «Куплю-ка еще маленькую. Выпью за великого спортсмена».