«Носферату»: Икона стиля, гравюра похоти

В международном цифровом прокате воцарился «Носферату» — готический хоррор Роберта Эггерса, который успел прослыть не только мастером ужасов, но и знатоком аутентичных декораций (четыре номинации на «Оскар» — тому подтверждение). Путешествие в Трансильванию и обратно пережил Алексей Филиппов, оценивший связь премьеры с фильмом Мурнау, роль Депп и режиссерские находки.


1830-е, портовый немецкий город Висборг. Молодожены Хуттер, Эллен (Лили-Роуз Депп) и Томас (Николас Холт), ютятся в небольшой квартирке, незримо переполненной их чаяниями и фантазиями. Супруг, трудящийся в риэлторской конторе герра Кнока (Саймон Макберни), мечтает о солидной продаже, которая позволит выбраться из нищеты. Жена, преследуемая кошмарами, будто бы хочет лишь того, чтобы возлюбленный оставался рядом. Его же как на зло ждет коммандировка в Трансильванию: некто Орлок (Билл Скарсгард), граф из древнего европейского рода, желает приобрести в Висборге поместье. Дурные предчувствия не подводят Эллен: предпочитающий сумрак аристократ оказывается вампиром, который привезет в тихий городок не только злато, но и чуму. Впрочем, молодую женщину пугает не черная смерть, и так маячащая во снах.

Смотреть онлайн Классический «Носферату» Мурнау
Сюжет о непрошенном визите древнейшего кровососа в гости к молодоженам прекрасно известен под именем «Дракула», но также существует и в неакредитованной версии «Носферату». Немецким продюсерам не удалось договориться с вдовой Брэма Стокера, поэтому в ленте Фридриха Вильгельма Мурнау изменены названия локаций и имена, как, впрочем, и некоторые сюжетные линии. От иска фильм это не спасло — большинство копий даже вроде как сожгли, — но хоррор, напитанный немецким экспрессионизмом, всё же вошел в историю. Вернер Херцог даже называл его главным шедевром национального кинематографа и снял в 1978 году ремейк с Клаусом Кински и Изабель Аджани.


Все эти подробности в меру увлекательны, но запросто могут исказить восприятие «Носферату» Роберта Эггерса. Тысячи вампиров, не обязательно наследующих кровопийце Стокера, ежегодно возникают на большом и малом экранах, обращая внимание зрителей на вопросы классового неравенства, духовных поисков, сексуальной идентичности, различных зависимостей и не только. Всё, что скрывается в тени, луч проектора выпустит на свободу — и именно энигматичность, неуловимость образов Мурнау, вероятно, обеспечили фильму долголетие.

Слушать Подкаст о творчестве Роберта Эггерса
Общий подход Эггерса к материалу вряд ли можно назвать удивительным. Снова вечные сумерки на подступах к XX веку, которого режиссер боится как огня: действие «Ведьмы» происходило в 1630-х, «Маяка» — в 1890-х, «Варяга» — в 895-м. Снова работа над хрестоматийными сценами с фирменной жаждой аутентичности, что на выходе дает тональность more dark, more realistic. Снова Уиллем Дефо во второстепенной роли того, кто может отторгнуть рацио: эксцентричного профессора Франца, помешавшегося на алхимии. Даже муляж пениса очередного Скарсгарда на месте — в «Варяге» им щеголял старший брат Александр.


Если постановщиков, не слишком заинтересованных в самовыражении, принято называть ремесленниками, то уроженец Нью-Гэмпшира — виртуозный столяр. Каждый эпизод — в особенности декор — скрупулезно вытесаны, но зачастую режиссер как будто забывает, для чего возвел декорацию. Разве что уверенно держит рамку: половина фильмов Эггерса строго посвящены темной маскулинности, а вторая — такой же феминности (в этом смысле «Носферату» идейный сиквел «Ведьмы», где героиня Аня Тейлор-Джой открывала запретную сексуальность). Симптоматично, что некогда большая надежда американского хоррора в качестве рабочих инструментов жанра может предложить лишь полдюжины джампскейров за два часа.

Читать Северный поток: «Варяг» — скандинавский эпос о Гамлете
Ключевые режиссерские находки буквально и фигурально запрятаны в сумраке — именно к тьме обращается Эллен в самом начале фильма. Вернее, она надеется, что откликнется святой дух, но является Орлок — воплощение той бездны, которая готова посмотреть в ответ. Именно героине Депп в «Носферату» уделено ключевое внимание: больше она не жертвенная невеста, дева в беде или реинкарнация вампирской любви. Обычная женщина, вянущая среди чем-то занятых мужчин, — почти сэдком «Эллен и вампирята». Сначала — детство под надзором отстраненного родителям (мать умерла), когда и произошел близкий контакт со тьмой, похожий то ли на экстаз, то ли на эпилептический приступ. Затем — «счастливый брак», когда подростковый «недуг» отступил, но подкрались новые ужасы: мужьи коммандировки, мысли о ребенке. Особенно в соседстве с зажиточными Хардингами (Аарон Тейлор-Джонсон и Эмма Коррин), которые растят пару кубриковских дочерей и ждут, возможно, сына. Примечательно, что у Мурнау они были братом и сестрой.


Свежему «Носферату», хоть в нем и критикуется обманчивое стремление людей к рациональности, катастрофически не хватает загадки, интриги, хотя бы облачка мистики. После эффектного пролога, чья монтажная конвульсия напоминает о фильмах начала XX века, Эггерс переключился с метафизического на осязаемое, погружаясь в оттенки сумрака и попытки всякий кадр уподобить гравюре или хотя бы живописному полотну. И хотя основное шоу с разлагающимся казаком-вурдалаком закономерно меркнет на фоне душевной драмы, режиссер явственно отодвигает её в угол кадра. Стоны и гримасы Депп, разноображивающие неумолимое течение знакомого сюжета, лишь подчеркивают, как в этом мире недостает не то что плотских, но хоть каких-то чувств. Автора такое стилистическое противоречие ничуть не смущает. Никому не избежать судьбы: ни героине, ищущей смысл вне гендерной роли, ни режиссеру, которого в потустороннем интересует лишь сорт древесины.