В прокате «Параллельные матери» — новый фильм Педро Альмодовара, с Пенелопой Крус, духом мыльной оперы и цветовой гаммой детской. На Венецианском кинофестивале актрису отметили главным призом. Критика тоже, скорее, в восторге. Алексей Филиппов рассказывает, как связаны массовое захоронение и одинокое деторождение.
Фотосессия для модного журнала перерастает в роман и беременность. Рассматривая судебного археолога Артуро (Исраэль Элехальде) через объектив, Дженис (Пенелопа Крус) решает, что снимать его с черепом в руке, как Гамлета, глупо, а вот попросить помочь с захоронением времен Гражданской войны на малой родине — вполне разумно. И завертелось: разговоры о смерти и прошлом привели со временем к появлению новой жизни.
Девять месяцев спустя — иная мизансцена: Дженис в роддоме — в одной палате с юной Аной (Милена Смит), которую сюда привел секс на вписке. Обе ждут дочек, обе в палате без будущих отцов. У Артуро — жена, больная раком, и Дженис предложила расстаться: ребенка она давно хотела, а растить отпрысков без мужчин — давняя семейная традиция. Ани попросту не знает, несет она плод любви — или изнасилования: вслед за парнем, который ей нравится, ее принудили и его друзья.
Две такие непохожие судьбы будут развиваться, как ясно из названия, параллельно, но в разные стороны. Дженис, названную в честь Джоплин, тянет в прошлое — к братской могиле, травме Гражданской войны, которая как будто и установила этот вековой режим безотцовщины. Ана стремится в будущее, к переменам — жилья, прически и участи, хотя смерть, разочарования и крупицы исторической памяти не минуют и ее.
Новая «мыльная» трагикомедия испанца Педро Альмодовара стремится охватить уже не «все о моей матери», но о матерях; отцы здесь фигура собирательная, как то захоронение. Все они существуют где-то параллельно, в лучшем случае набегами, как Артуро. Ну да, легко обойтись: и в быту, и в материнстве, и в сексе. Квир-мотив прозвучит энергично и нежно среди громогласных партий родительского и дочернего.
Вторит встречному курсу былого с грядущим и режиссерский арсенал — археолога-любовника, то есть любителя. Альмодовар чуть злоупотребляет параллельным монтажом: то втыкая флешбэк в дверной проем (расставание с Артуро — перед новой встречей), то неистово чередуя бурю эмоций двух героинь в соседних комнатах. Контраст излюбленного обжигающе красного и такого земного, как былье, зеленого разделяет чувства, собеседников, комнаты; иногда даже соседние стены окрашены в разные цвета настроения. Фирменный декор — то громоздкий, то аскетичный — чуть выламывается из плоского, «телевизионного» видеоряда: жизнь струится с изрядной долей иронии, отстранения, даже подглядывания. Так Дженис наблюдает за дочерью по видеоняне: в окружении сыров, овощей и хлеба черно-белый экранчик показывает детское личико.
Симметричной мерой был бы монохром хроники, но режиссер находит решение емче. Из нутра земли проступают останки — вразнобой, с погремушкой, с вставным глазом. Прошлое рождается на свет, переставая быть домыслом, семейной легендой. Больше в этом склепе не захоронены поколения. Можно жить дальше. Ведь можно?
1 комментарий
обсуждение >>