«Матрица: Воскрешение»: Нео, вставай, пора пить таблетки

Череду кино-реюнионов, которыми был полон 2021 год, продолжает один из самых неожиданных и в то же время ожидаемых фильмов – «Матрица: Воскрешение» Ланы Вачовски. Ее сестра Лили, с которой они в дуэте создали три оригинальные части франшизы, еще несколько лет назад весьма негативно высказалась по поводу всевозможных перезапусков, так что в титрах ее в итоге закономерно нет. Зато есть Киану Ривз и Кэрри-Энн Мосс — оба вернулись к ролям Нео и Тринити, спустя без малого 20 лет после выхода на экраны третьего фильма и больше, чем через два десятилетия после премьеры первого. «Матрица» воскресает, и ее второе пришествие (библейские сравнения более чем уместны, учитывая концепцию главного героя-спасителя) грандиозно — зрелищное, ироничное, актуальное, но вместе с тем ностальгическое, что называется «для олдов».


Томас Андерсон (Киану Ривз) — теперь знаменитый гейм-дизайнер, создатель игры «Матрица» и сооснователь, на пару с партнером (Джонатан Грофф), игровой компании. Каждый день он ходит на работу в шикарный офис с большими окнами и добродушными молодыми коллегами, а по вечерам посещает психотерапевта (Нил Патрик Харрис), к которому попал якобы после попытки сброситься с крыши во время корпоративной вечеринки несколько лет назад. Ему до сих пор, очевидно, не очень хорошо — хотя жизнь, вроде как, налажена, — поэтому он горстями глотает выписанные ему добрым доктором таблетки. Синие таблетки. Но однажды дивный мир вокруг Томаса начинает сбоить: сперва он замечает какую-то необычную активность в коде старой игры, потом встречает в кафе с говорящим названием «Симулатте» женщину по имени Тиффани (Кэрри-Энн Мосс), жену и мать двоих детей, которая кажется ему знакомой и которая сама вдруг говорит, что видит себя в героине игры «Матрица» – Тринити. Следом происходит и вовсе невероятное — в офисе гейм-компании, сотрудники которой как раз-таки пытаются придумать, как возродить ту самую игру и снять ее продолжение, начинается настоящая (но настоящая ли?) бойня. И материализуется некто в ярко-желтом костюме, называющий себя Морфеус (Яхья Абдул-Матин II) и предлагающий Томасу-Нео вместо синих таблеток – красную.


Завязка возрожденной «Матрицы» не только знакомит зрителя с новыми (а в некоторых случаях попросту обретшими свежие облики старыми знакомыми) персонажами — среди них, например, команда кибер-повстанцев во главе с синеволосой Багз (Джессика Хенвик), бьющейся за так и не случившееся 20 лет назад, несмотря на все старания Нео, тотальное пробуждение цивилизации, — но и знатно иронизирует над трилогией. Зумеры, коллеги Андерсона по гейм-компании, брейнштормят новую игру — и эта эпичная сцена будто ломает четвертую сцену, полушутливо демонстрируя процесс создания нового фильма (да и любого ремейка в целом, что особенно актуально в этом году). Герой Ривза в этот момент погружается в депрессию и комично смотрит в пустоту, преисполненный в своем познании — мем покруче «человека, идущего к реке». Вачовски, как ни странно, вполне адекватно относится к своему творению, не преуменьшая его значимости, но и без чрезмерной серьезности. Концепт «Матрицы» и все эти метафоры с пробуждением, воскрешением и прочими прозрениями остается актуальным — как ни печально. Однако и игнорировать изменения все-таки невозможно.

Нео, поначалу слегка растерянный, все еще помнит кунг-фу, так что соответствующие батальные сцены прилагаются. Однако, даже несмотря на то что новый фильм изобилует вставками из старого — не просто отсылками, а кадрами — отнести его к унылому жанру «деды воевали» все-таки нельзя. Да, это ностальгическое кино, которое громче всего отзовется, скорее всего, в людях, смотревших трилогию в более или менее сознательном возрасте. На них и расчет. Для ровесников «Матрицы» и родившихся после ее выхода здесь та самая старая новая повестка. Слова «бинарный» и «небинарный» звучат в каждом втором диалоге, едва ли не чаще, чем ключевые для истории рассуждения на тему свободы воли и выбора, а Нео, услышав фразу, вроде «контролируй свою женщину», пожимает плечами. Уж кто-кто, а Тринити воскресает другим человеком, не без труда, но преодолевая навязанную матрицей социальную гендерную роль жены и матери по имени Тиффани. После чего ее уже не удержать, а вот она удержит — и себя, и Нео, и весь этот спящий мир, который пора в очередной раз хорошенько встряхнуть, прокричав в финале (как это было и в финале оригинала) песню «Проснись» (Wake up), правда на этот раз в исполнении не Rage Against the Machine, а в кавер-версии, с женским вокалом. Конечно, в лоб, но красиво.


А еще «Матрица: Воскрешение» — кино сентиментальное, и не только потому что взывает к фанатской любви к оригиналу и связанными с ними подростковыми переживаниями целевой аудитории картины. И даже не из-за пресловутой повестки, одновременно ненавязчивой и даже частично высмеянной, но громогласно звучащей с экрана. Это история не только важнейшей борьбы за наши души, но и большой любви и ее сокрушительной для всего ненастоящего силы. Идущей звуковой волной и россыпью мурашек по телу зрителей, когда эти двое, не так уж сильно изменившиеся за эти годы, берутся за руки. В одиночку не справиться, каким бы избранным ты ни был — в миссию должен верить еще кто-то.

«Матрица: Воскрешение» в кино с 16 декабря.